История организации Дальневосточного государственного морского заповедника неразрывно связана с рядом замечательных людей. Всех упомянуть трудно, но без некоторых фамилий просто нельзя обойтись. Идея создания первого в стране морского заповедника принадлежала директору Института биологии моря ДВО РАН, академику Алексею Викторовичу Жирмунскому и родилась в начале 70-х годов прошлого века. Благодаря энергии и авторитету, А.В. Жирмунского удалось воплотить замысел в жизнь. На должность директора-организатора был приглашен Юрий Дмитриевич Чугунов. Наверное, именно его знания, организаторские способности и уверенность в успехе, несмотря на отсутствие нормативно-правовой и научной базы и опыта создания и организации работы именно морского заповедника в стране, позволили сложиться эффективной природоохранной структуре с ясными целями и приоритетами. Вообще, процесс создания Морского заповедника – это отдельная история, история многочисленных согласований, доказательств его необходимости, устранения противоречий между различными ведомствами и личных контактов высоко и не очень поставленных людей. Вспоминает первый директор заповедника Ю.Д. Чугунов, приложивший немало усилий для преодоления многочисленных бюрократических барьеров: «Наконец стало известно, что вопрос о создании Морского заповедника рассматривали в главном штабе ВМФ СССР и решили его положительно. Было сказано, что Морской заповедник в заливе Петра Великого будет создан в знак признания больших заслуг академика А.П. Александрова перед ВМФ СССР. В это же время А.П. Александров был назначен Президентом АН СССР. 31 декабря 1976 г. было принято совместное решение Военно-морского Флота СССР и Академии наук СССР об образовании Морского заповедника. Только этот беспрецедентный документ позволил пройти через все бюрократические рогатки и юридически оформить создание ДВГМЗ.»
Академик А.П. Александров, кроме всего прочего, являлся одним из тех, кто способствовал созданию ядерного щита Советского Союза, а на флоте был любим и уважаем, прежде всего, за то, что разработал противоминную защиту кораблей путем их размагничивания. Вот так причудливо переплелись судьбы известнейшего физика, Президента АН СССР, и Дальневосточного морского теперь уже биосферного заповедника.
Юрий Дмитриевич Чугунов, доцент, кандидат биологических наук, один из организаторов и первый директор Дальневосточного морского биосферного государственного природного заповедника теперь живет в Яковлевском районе Приморского края. Мне повезло с ним встретиться и побеседовать.
– Юрий Дмитриевич, где вы получили биологическое образование?
– Я поступил на Биолого-почвенный факультет Пермского университета в 1947 году. Это необычный университет: здания построены по немецким проектам богатым купцом Мешковым как приют для обездоленных перед Первой мировой войной. Во время войны эвакуировали Петроградский университет, его естественные факультеты оставили в Перми, а гуманитарные перевезли в Екатеринбург. Из столичного университета в пермский приехали преподаватели с иностранными фамилиями: биологи Рихтер. Генкель, химик Марко и другие. В лабораториях появились цейсовские микроскопы и телескопы, в библиотеке книги на латыни и иностранных языках. В период гражданской войны пришла новая волна эвакуации из столицы, и в Пермском университете стали преподавать такие знаменитые ученые, как гистологи Заварзин и Орлов, зоолог Беклемишев и другие. А самое главное – это то, что столичные профессора привезли демократические формы обращения преподавателей со студентами, Последнее было удивительно и непривычно для пермского общества.
Мне очень нравилось учиться, я много времени проводил в библиотеке, научился мастерству компиляции, все экзамены сдал на пятерки и на втором курсе получал повышенную стипендию имени академика Рихтера. Летнюю практику после первого курса проходил в Троицком районе Челябинской области на Биологической станции, расположенной около озера Кукай. Там я работал в мастерской по изготовлению учебных пособий: мы делали тушки и чучела птиц. Руководил нашей работой доцент Николай Алексеевич Ольшванг – гистолог, орнитолог. Николай Алексеевич целый месяц рассказывал нам о зоологии, экологии, этологии, охране природы. Николай Алексеевич был первым моим учителем. Знания, полученные от него позже позволили мне отлично учиться на Биолого-почвенном факультете Московского университета (1949 – 1952 годы).
Интересно отметить, что на первом курсе Пермского университета в 1947 году я слушал семестровый курс общей биологии, который был построен на идеологии «менделизма – морганизма». После перевода в МГУ в 1949 году мне «посчастливилось» прослушать несколько курсов, но построенных уже на идеологии «советского творческого дарвинизма».
В Пермском университете я познакомился с демократическими принципами в отношениях между преподавателями и студентами. В Московском университете процветал уже другой принцип – авторитарный.
– А как вы попали в Московский государственный университет?
– В МГУ я перевелся с целью специализироваться в области орнитологии и экологии, так как в Пермском университете была специализация только по ихтиологии. Оформлять перевод было очень трудно, мне даже предложили сдать экзамен по орнитологии за четвертый курс двоим самым крупным орнитолагам страны – Георгию Петровичу Дементьеву и Николаю Алексеевичу Гладкову. Лекции Николая Алексеевича Ольшванга помогли и я успешно выдержал экзамен и был зачислен в МГУ в 1949 году.
Для Биолого-почвенного факультета МГУ это были плохие времена. Прогрессивных профессоров, таких как академик Иван Иванович Шмальгаузен (эволюционист, заведующий кафедрой дарвинизма), профессор Александр Николаевичу Формозов (эколог) и ряд других уволили из МГУ. К моей радости А.Н. Формозову разрешили приватно читать курс «Избранные главы из экологии млекопитающих».
По разработанной мной методике компиляции я посещал все лекции, но записывал только подробный план, а затем шел в библиотеку и составлял краткий конспект. Снова по всем предметам получил «пятерки», и мне была присвоена Сталинская стипендия.
На четвертом курсе в 1951 году меня приняли в туляремийную экспедицию Института эпидемиологии и микробиологии имени Н.Ф. Гамалеи. Работая в ней, я собирал материал для дипломного проекта. Экспедиция была направлена в очаг туляремии в Ставропольском крае. Ею руководил кандидат биологических наук Валент Викторинович Кучерук. Он обучил меня приемам сбора и обработки материала и написания статей. Валент Викторинович стал моим вторым учителем экологии.
После окончания МГУ в 1952 году я по своему желанию поехал на работу в Ставропольский противочумный институт. Там в течение шести лет занимался медицинской экологией. Из противочумного института меня командировали на два года в Монголию для работы в очаге чумы. Там я собрал материал для кандидатской диссертации на тему: «Зоологическая характеристика Гоби – Алтайского очага чумы», которую успешно защитил на Ученом совете Биолого-почвенного факультета МГУ.
После защиты диссертации в 1961 году мне предложили работать доцентом на родной кафедре зоологии позвоночных МГУ.
– Как вы приобрели знания по охране природы и заповедному делу?
– Первое осмысленное отношение к природе у меня возникло после прочтения маленькой и прекрасной книги Александра Николаевича Формозова «Шесть дней в лесах». Эту книгу я нашел в городской библиотеке города Перми в 1946 году, когда я учился в десятом классе.
Настоящую школу по природопользованию я прошел на кафедре зоологии позвоночных Биолого-почвенного факультета МГУ, когда я там учился и работал десять лет доцентом.
Важно отметить, что в эти годы на кафедре зоологии позвоночных Александр Николаевич Формозов, Владимир Григорьевич Гептнер разработали проект создания заповедников на всей территории СССР, привязав их к природным зонам. Они выступали с докладами на эту тему, с лекциями, писали статьи. С 1949 года Константин Николаевич Благосклонов начал читать свой знаменитый курс «Охрана природы». В 1967 году Константин Николаевич совместно с Александром Александровичем Иноземцевым и Владимиром Николаевичем Тихомировым издает учебное пособие «Охрана природы». В начале пятидесятых Благосклонов вместе с Тихомировым создают студенческую «Дружину охраны природы».
В 1951 году правительством СССР было разрешено вырубить половину лесов в заповедниках. Многие биологи протестовали, переживали, страдали. Студенты знали, что у Александра Николаевича Формозова на этой почве был инфаркт миокарда.
Таким образом, на Биолого-почвенном факультете МГУ шла активная работа по пропаганде идей охраны природы, и поэтому у меня была выработана определенная природоохранная идеология.
В свободные от занятий дни я часто ездил в Приокско-Террасный заповедник, где проводил экологические наблюдения. Один из летних отпусков я провел в Дарвиновском заповеднике, где выполнял работу егеря. Во время работы в Ставропольском противочумном институте я часто ездил в Тебердинский заповедник. После моего переезда во Владивосток я часто бывал в Уссурийском заповеднике и заповеднике «Кедровая падь». В Уссурийском заповеднике нами была создана научная база лаборатории эволюционной зоологии БПИ. В один год, когда в заповеднике не было директора, я несколько месяцев исполнял обязанности директора. Посещая заповедники, я всегда старался узнать реальные условия работы и жизни егерей, и научных сотрудников. Несколько раз участвовал при аресте браконьеров. При создании Морского заповедника я всегда использовал опыт других заповедников.
Свое экологическое образование я завершил, когда изучил труды Николая Федоровича Реймерса, которого считаю своим третьим учителем по природопользованию.
– Каковы главные этапы развития Морского заповедника?
– Первый период – разработка проекта Морского заповедника (1974 год).
Второй период – предварительное согласование проекта Морского заповедника с государственными органами (1974 – 1978 годы). В Приморском крае проведено согласование с 14 организациями, в Москве – с 21 министерствами и ведомствами.
Постановление Совета Министров СССР от 24 марта 1978 г. – главный документ при создании заповедника
Третий период – организация Дальневосточного государственного морского заповедника (ДВГМЗ) в 1978 году. Совет Министров СССР создал Морской заповедник, как государственный заповедник Академии наук СССР, а Президиум АН СССР понизил статус заповедника до научно-исследовательской лаборатории Института биологии моря ДВНЦ АН СССР. В свою очередь Институт биологии моря относился к заповеднику как к охраняемой биологической станции.
Четвертый период. В 2003 году Морской заповедник получает статус биосферного, и его включают в мировую систему биосферных резерватов мира. Заповедник теперь называется – ДВМГПБЗ.
Постановление МАВ о присвоении Морскому заповеднику статуса биосферного от 15 сентября 2003 г.
Пятый период – заповедник становится в 2005 году самостоятельной организацией как научное подразделение Дальневосточного отделения Российской академии наук.
Здесь необходимо отметить результативную работу Андрея Николаевича Малютина, который добился придания Морскому заповеднику статусов биосферного и научно-исследовательского института.
– Расскажите об основных результатах научных исследований в Морском заповеднике.
– Закончена инвентаризация крупных объектов флоры и фауны Морского заповедника. К 2004 году в заповеднике обнаружено 5105 видов биоты. Опубликованы два тома научных исследований (2004 год); четыре научных сборника, большое количество статей. По словам редактора двух толстых томов научных исследований Алексея Николаевича Тюрина, – «никакой другой заповедник России не имеет такого энциклопедического обобщения результатов изучения его территории и биоты».
Мы гордимся, что во время работы в Морском заповеднике сформировались такие талантливые ученые, как Виктор Евгеньевич Гомелюк, Анна Алексеевна Гульбина, Игорь Олегович Катин, Александр Александрович Кепель, Андрюс Владимирович Озолиньш, Елена Алексеевна Чубарь.
– Тридцать лет прошли, что дальше?
– Закончился первый большой этап научных исследований в Морском заповеднике. Он был посвящен инвентаризации флоры и фауны, продолжался почти 30 лет и потребовал привлечения около сотни специалистов различных научных учреждений. В конце этапа в Морском заповеднике произошли важные изменения: Морской заповедник получил статус биосферного резервата и выделен в самостоятельное научное подразделение ДВО РАН. Это много значит и ко многому обязывает. Морской заповедник стал полигоном для экологического мониторинга планеты Земля, и следующий период его деятельности должен быть посвящен экологическому мониторингу.
Мыс Сосновый. Рисунок М.Б. Балабанова
Такое положение заповедника требует разработки специальной научной программы, согласованной с программами других биосферных резерватов мира. Научная программа «Экологический мониторинг Морского заповедника» определит необходимых исполнителей, создание научных лабораторий, взаимодействие с лабораториями других организаций, применение современных технологий, приобретение приборов и другое. О необходимости проведения экологического мониторинга говорили и писали с самого начала организации Морского заповедника. В течение первого этапа были уже проведены большие подготовительные работы. Такими важнейшими мероприятиями для мониторинга являются: составление эхографической крупномасштабной карты дна всей акватории заповедника; изучение влияния стока реки Туманной на акваторию заповедника, биокартирование редких видов растений и птиц, ряда сообществ донной биоты.
Я уверен, что Дальневосточный морской государственный природный биосферный заповедник будет жить вечно, потому что он создан для будущих поколений, в нем работают и его охраняют прекрасные благородные люди.
23 марта 2008 года
Комментариев нет:
Отправить комментарий