У кризиса-2009 глобальный масштаб и универсальные для всех стран черты. Правомерна ли в таком случае сама постановка вопроса о восточных особенностях кризиса? Вопроса о специфически национальных «рецептах лечения» кризиса? Обращение к опыту наших ближайших восточных соседей дает, на наш взгляд, утвердительный ответ.
Прежде всего, сказывается разная философия отношения к кризису.
В западном понимании кризис – это крутой перелом, тяжелое переходное состояние. Греческие истоки слова (просеивать, определять, судить) ведут к восприятию кризиса как суда, как процесса наказания. Кризис – время, когда предстоит отвечать за свои прошлые действия, искупать вину, переоценивать все составляющие жизни, а экономическую – уценивать. В таком (западном) понимании кризис – это приведение (дисконтирование) прошлого к настоящему моменту.
В восточном понимании кризис – это не только опасность, но и возможность. Так читаются обозначающие «кризис» китайские иероглифы. Создаваемые кризисом возможности и есть потенциал будущего процветания. Если учесть значение последнего иероглифа в самостоятельном употреблении – «переломный момент», то в таком контексте кризис несет в себе и позитивный, и мобилизующий акценты. В таком (восточном) понимании, кризис – это приведение (дисконтирование) будущего к настоящему моменту.
Другая философия – другие практические подходы. Их общий знаменатель – приведение антикризисных программ к человеческому масштабу. Другими словами – человеческое субсидирование экономики. Не очень потрясающее и даже какое-то ожидаемое открытие. Но гениальное все просто, и при наличии политической воли оно будет не только в открытиях, но и в делах. Что и демонстрируют, прежде всего, наши японские и китайские соседи.
Например, в Японии внутренний спрос решено поддерживать не только через банки, но и напрямую, через людей. С этой целью введены ежегодные субсидии по 120 долларов на взрослого, 200 – на ребенка и престарелого. Возможно, что суммы и не очень впечатляющие. Но важен принцип и демонстрация: поддержка человека, его повседневной жизни – это единственная цель всех антикризисных действий государства. Ее не достигнуть в рамках макроэкономического мышления. Человек потеряется, если действовать только через корпорации и банки. А он – главное действующее лицо на сцене, где разыгрывается кризисная драма. И что лучше успокоит человека – информация о том, что банки получают деньги или реальные деньги, которые получит он сам?
Важная деталь – двадцать миллиардов долларов, которые выделены для прямых выплат населению, это самые «сильные» по своему антикризисному эффекту деньги. Учтены особенности психологии национального сбережения. Деньги, полученные в формате подарка, японец будет тратить тотчас, не откладывая, не плюсуя их к другим источникам дохода.
Казалось бы, акцент на снятии человеческого беспокойства и поддержке повседневной жизни людей, так выделенный в японской антикризисной программе, может вызвать только восхищение и зависть. Но возникают и вопросы. Такой акцент контрастирует с общепринятым пониманием антикризисных мер: стимулирующих пакетов, планов общественных работ, инфраструктурных проектов в виде разного рода грандиозных строек.
Действительно контрастирует. В японской программе заявлено осторожное отношение к возможностям инфраструктурных проектов. Но нам бы их проблемы. Нам бы лично убедиться в неэффективности всех этих безличных макроэкономических и проектных антикризисных инвестиций. Но поскольку на данный момент это невозможно, то лучше обратиться к опыту Китая. Его экономическая история нам ближе и понятней.
С одной стороны, наши ожидания в отношении Китая сбываются. Там намечены и уже реализуются масштабные инфраструктурные проекты: автотрассы, аэропорты, железные дороги, линии метрополитена, сети подачи электроэнергии, электростанции, включая атомную, проекты по охране окружающей среды.
Но и человеческая составляющая антикризисных программ просматривается. В частности, развитие трансграничного сотрудничества происходит и на человеческом уровне. Примером может служить инициатива китайской стороны оплачивать гостиничные расходы, расходы на питание и экскурсии для российских туристов, посещающих приграничный город Суйфунхэ. По экспертным оценкам туристической инфраструктуре Суйфунхэ выделили до 900 юаней на каждого российского туриста с расчетом, что если он оставит в магазинах города лишь 200 долларов, то эти инвестиции окупятся. По расчетам данная инициатива привлечет дополнительно в 2009 году более десять тысяч российских дальневосточников. Однако российского, хотя бы частично симметричного, ответа на эту демпинговую, по сути, инициативу китайской стороны, пока не поступило. Новая ситуация требует осмысления. Для начала признаем: и в Китае форматируется не только институциональное, но и «человеческое» субсидирование экономики.
Кризис по-восточному отличает и «долгосрочный» подход к антикризисной программе. Ее составной частью являются меры среднесрочного и долгосрочного характера. Другими словами – сегодняшний пожар можно потушить только с мыслями о послезавтрашнем дне. В Японии именно в разгар кризиса – осенью 2008 года была разработана и утверждена уникальная инновационная программа. Ее название – «стратегии нового экономического роста». Ее компоненты – «низкоуглеродная революция» (энергосберегающие технологии нового поколения), обеспечение высших стандартов здравоохранения и высокой продолжительности жизни, новая стратегии развития информационно-коммуникационных технологий. Самый интересный компонент – демонстрационный. Это не столько показ, столько доказательство всему миру и самим себе «внутренне присущей Японии мощи и жизнеспособности». Каким образом? Прежде всего, за счет использования преимуществ «нематериальной мощи» и «неосязаемых» активов Японии. К таким преимуществам можно отнести: уважительное отношение ко всему японскому, всемирно известные коммерческие бренды, «анимэ», имидж самой чистой страны, страны-долгожителей, страны с не только самым здоровым, но и изысканным питанием.
Консерватизм – еще одна особенность в отношении к кризису по-восточному. Первичное значение этого слова – сохранять, быть осторожным, не выбрасывать. Другими словами – не увлекаться новым. Такой подход и заложен в восточном отношении к кризису. Выход из кризиса ищется в первую очередь в привычном пространстве: в развитии экспортно-ориентированного производства. Именно в этом истоки «японского, южнокорейского и китайского экономического чуда». От истоков на Востоке не отказываются. Отказываются от прежних продуктов. Взамен предлагают новые, способные вызвать интерес и стать конкурентоспособными на мировых рынках.
Выйти на новый уровень экспортного производства – главная цель южнокорейской программы приоритетного развития семнадцати отраслей. Планируется, что через десять лет общий объем экспорта продукции этих отраслей составит до 900 миллиардов долларов в год, что почти в пять раз больше, чем сейчас.
Не отказывается от потенциала экономического роста, связанного с внешним спросом, и Китай. Реализуются уникальные меры по поддержке и стимулированию внешней торговли. С августа 2008 года государство пять раз повышало ставки возврата экспортной пошлины с целью стимулирования экспорта в условиях кризиса. Ежемесячный возврат пошлин приближается к отметке 60 миллиардов долларов. Результат – впечатляющий. Экспорт традиционно значимых для Китая товаров растет.
Еще одну удивительную особенность кризиса по-восточному можно назвать «аграрной». Антикризисные программы предстают как своего рода программы по возрождению села. Настолько явно выражена в них сельскохозяйственная составляющая. Например, в японской программе предусмотрено стимулирование сельского хозяйства, в частности, рисоводства. Подразумевается прекращение 40-летней политики сокращения посевных площадей под рис, увеличение количества рабочих мест в сельском хозяйстве, увеличение производства риса, как для экспорта, так и для производства кормов, а также биотоплива. Кроме того, предполагается повышение продовольственной самообеспеченности страны. В Китайской антикризисной программе инфраструктурные объекты в сельской местности выделены отдельным блоком – на их поддержку направляется 60 миллиардов долларов. Основной акцент сделан на рост сельского потребления. С этой целью в феврале месяце в деревнях началась продажа субсидированных бытовых товаров – на 20% дешевле, чем в городах. В каждом китайском селе открываются магазины с унифицированным набором ассортиментом товаров.
Есть еще одно объединяющее начало восточных антикризисных программ. Это форма подачи материала, стиль изложения, язык. В каждой есть своя изюминка. В каждой можно выделить главное. И эта изюминка, и это нечто главное может быть отражено в названии программы. Японская программа: три цели, три периода, три направления. Связанные с реализацией программы бюджетные решения – это, по определению премьер-министра страны, – «трехступенчатая ракета» экономического влета. Китайская программа: десять мер по формированию внутреннего спроса и извлечение выгод из сложившейся конъюнктуры на мировых рынках. Южнокорейская программа: семнадцать локомотивов роста плюс «кризисная прививка» 1997 года. Индонезийская программа: личностная харизма и политика «вечернего заката».
Даже без расшифровки перечисленных положений и цифр (объемы статьи не позволяют этого сделать) мы проникаемся уважением и доверием к этим программам. Почему? Потому что ощущаем их конкретику. Потому что видим в них логику. Потому что понимаем их язык – а это единственный путь власти к сердцу гражданина. В конечном итоге мы начинаем в эти программы верить.
Однако одна и та же, восточная философия отношения к кризису не означает тождества во всем. Более того, антикризисные действия в рамках отдельно взятых восточных экономик существенно отличаются. Причина – разная глубина падения экономик, разный идеологический миропорядок.
Особенно выделяется Китай. Он переживает мировой кризис несколько спокойней других стран. Экономика не падает, она растет, но растет медленней, чем обычно. Падения в минус возможны только локально, в ориентированных на экспорт производствах. Но политически Китай менее «кризисоустойчив». Даже незначительное по меркам других стран падение национальной экономики и сокращение занятости поставит в повестку дня вопрос политического выживания страны. Поэтому у китайских властей две стратегии борьбы с кризисом. Первая – объяснять китайцам, что кризиса нет. Вторая – бороться с кризисом, компенсируя падение внешнего спроса денежными вливаниями. Следует признать – стратегии успешно реализуются.
Например, средний китаец ничего не знает о мировом кризисе. Потому что знает только то, что показывают по телевидению. Но все телевидение является правительственным и содержание новостей о кризисе можно охарактеризовать так «во всем мире плохо, а у нас с каждым днем все лучше и лучше» (что не так уж и далеко от истины). Наибольшая прослойка осведомленных о кризисе – это те, кто играет на биржах. Таких игроков в Китае на удивление много. Причина – более облегченный, чем на Западе доступ к бирже. Поэтому если на Западе индивидуальные инвесторы обычно работают с биржей через компании, в Китае процент «личников» намного больше. И именно от них часто можно услышать эмоционально насыщенные переживания по поводу очередного падения фондовых индексов.
Этот пример свидетельствует о том, чего нет ни в одном национальном антикризисном плане – об уникальной идеологической составляющей китайского плана. Формально она и не прописана. Но везде присутствует. Председатель КНР Ху Цзиньтао не раз подчеркивал, экономический рост (читай – выход из кризиса) возможен только в условиях стабильности. Политическая стабильность – только в условиях политического контроля партии над обществом. Никакие модели демократического устройства по западному образцу не приемлемы. Только партия придает китайскому обществу жизненную силу для ответов на вызовы времени. Сегодня по ее призыву частные компании «добровольно» вкладывают деньги в «потенциально» прибыльные инвестиционные проекты. Банки кредитуют местные власти под низкий процент. Предприятия «по возможности» не сокращают персонал и договариваются со всеми по-хорошему. Безработные выпускники университетов едут в слаборазвитые районы начинать собственный бизнес.
Даже не верится, что все это может работать. Но, похоже, что действительно работает. Возможно и потому, что Восток может сочетать, на первый взгляд, не сочетаемое. Коммунистическую партию и частную собственность. Критику однополярного «долларового» устройства международных финансов и поддержку доллара. Идеологические воззвания «за Великий Китай», то есть за патриотизм, с непатриотическими действиями в отношении собственных производителей – в китайском антикризисном плане нет, и как заявляет Пекин, не будет протекционистских условий.
Так понимают кризисные явления наши ближайшие восточные соседи. Соответственно и действуют. Какие же выводы можно сделать, если посмотреть на российские национальные и региональные реалии через призму восточного опыта антикризисного менеджмента?
Попытаемся приблизиться к ответу на этот вопрос в следующем материале.
Николай ФОКИН
Комментариев нет:
Отправить комментарий