Александр Алексеевич, где вы получили высшее образование?
В Дальневосточном политехническом институте на механическом факультете выбрал специальность «Тепловые электрические станции», решил стать энергетиком, как и мой отец. Счастливое студенческое время! Мы были молоды и веселы, девушки красивы, дружно ходили в походы, танцевали до утра, играли в баскетбол, случалось посидеть даже в ресторанах, но не потому что родители хорошо обеспечивали, а потому что не ленились подрабатывать в кочегарке, стройотряде, а потом и в институте.
К концу обучения я, староста группы, и мой друг Сергей Гордеев, сейчас один из директоров в РАО ЕЭС, по праву первенства в списке на распределение, движимые романтикой и стремлением совершить «поступок», договорились поднимать атомную энергетику в заполярном городе Билибино. Наши отцы такой выбор не одобрили: «Нас на Севера Сталин и Берия отправили, а вас кто туда гонит?».
Не поддержали и в Институте химии, где я, будучи студентом последнего курса, уже работал лаборантом – надо было заканчивать тему по хоздоговору на комбинате «Бор» в Дальнегорске.
Так я оказался в лаборатории переработки минерального сырья Института химии ДВНЦ АН СССР, которой заведовала кандидат химических наук Мария Яковлевна Ямпольская – хороший химик и строгий руководитель. Разгильдяйства, опозданий на работу она не терпела. Сильный человек, настоящий коммунист, парторг: костюм всегда строгий, песни только идеологически выдержанные. Такая она была. А я – спортсмен, баскетболист и аквалангист-любитель.
Поначалу особенной симпатии между нами не возникло. Да и как могло быть иначе? Только я оформился на работу, меня, без согласования с завлабом, забрали на сборы общецентровской баскетбольной команды. А что такое сборы? Это неделя тренировок вместо ежедневной работы в лаборатории. А потом еще неделя соревнований. «Где был?» – спрашивает Мария Яковлевна после возвращения. «Первое место завоевали» – отвечаю. «Молодец, ты в хорошей физической форме, давай-ка отправляйся на неделю на стройку». А меня уже вызывают на следующие сборы, и никак не удается выполнить указание завлаба и ударно потрудиться. Надо ли говорить, что после очередных сборов меня опять ожидала долгосрочная путевка на стройку? В конце концов, Мария Яковлевна пообещала не применять ко мне воспитание низкоквалифицированным трудом, если я не буду злоупотреблять участием в спортивных мероприятиях. И отношения между нами постепенно наладились.
Все было замечательно: играл в баскетбол, нырял с аквалангом и, конечно же, много работал в лаборатории. Нас, аспирантов было трое, работаешь за полночь, возвращаешься по темноте в общежитие на улице Кирова, 62, и думаешь, а тем ли путем я иду? Однокурсники, у которых я ранее был старостой, звали на работу кто в электростанцию, кто в тепловые сети, где они быстро получили квартиры, и зарплаты не в пример моей. Но мне было интересно в науке!
Аспирант Юдаков около установки, 1978 год
Как вы, энергетик, пришли в химию?
Я изучал процессы тепломассопереноса между твердыми и газообразными веществами. Проблема глобальная, имеющая множество практических воплощений в производственной деятельности, в том числе в химических технологиях. Может быть, вам покажется странным, но для меня не произошло значительного изменения научной деятельности при поступлении в Институт химии. Теплоэнергетика основана на процессах горения твердой частички, капли жидкого топлива или газовой струи и передачи выделившейся энергии. С точки зрения химии горение – это окисление вещества, находящегося в твердом, жидком или газообразном состоянии. Мне оказалась интересна работа ученого в кабинетной тиши, но вдвойне – работа, которая благодаря моим усилиям реализуется в реальных процессах.
Вы занимаетесь фундаментальными и прикладными работами?
Общество всегда хотело знать, на что ученые тратят бюджетные деньги. Его не очень устраивает ответ, что академическая наука решает фундаментальные проблемы, а об эффективности труда ученого надо судить по импакт-фактору, определяемому цитированием его статей. Обывателю трудно понять, почему оценка труда ученого должна быть основана на величине индекса цитирования, который будет выше, если работу опубликуют в американском или японском журналах, в то время как деньги российского бюджета были направлены на решение задач, стоящих перед российским обществом? И наши руководители всех рангов рассуждают о помощи науки производству и ее влиянии на материальное развитие страны, а не об уточнении вида формулы, описывающей взаимосвязи параметров с труднопроизносимыми названиями. Разделение науки на фундаментальную и прикладную искусственно. Важно, на каком – фундаментальном или примитивном уровне ты сможешь решить поставленную временем и обществом задачу. Поэтому я и мои коллеги всегда стараемся увязать свои поисковые и теоретические работы с внедренческими или инновационными, как сейчас принято говорить.
Повышение эффективности химико-технологических процессов прямо связано с повышением коэффициентов тепломассопереноса между взаимодействующими веществами. Задача звучит просто, но даже самые известные математики пока что не смогли получить достаточно точные аналитические решения для оптимизации технологических процессов в реальных аппаратах и реакторах. Требуется привлечение экспериментальных данных по аэро- и гидродинамике, тепло- и массообмену, химической кинетике. Используется математическое моделирование, термодинамика.
Член-корреспондент РАН, доктор физико-математических наук Виктор Павлович Коробейников, директор-организатор Института прикладной математики ДВО РАН, уже ушедший из жизни, доктор физико-математических наук Гурами Шалвович Цициашвили, нынешний заместитель директора этого института по науке не раз бывали на наших семинарах. Им интересно было создать математическое описание наших экспериментов. Выяснилось, что их математические подходы применимы в описании различных процессов: получения гидрофобных материалов для очистки воды, нанесения плазменных покрытий, разработке вихревых устройств для очистки воздуха.
 |
| Альбом: Химики |
«Медитация» перед ответственным экспериментом:
доктор технических наук А.А. Юдаков,
доктор химических наук В.А. Авраменко.
Получается, что вы противник разделения науки на фундаментальную и прикладную. Но вряд ли будете возражать, что нельзя обойтись без специализации в науке?
Традиционный подход, заключающийся в том, что каждый занимается своим делом: теоретик – теорией, экспериментатор – экспериментом, технолог – процессами, прикладник – аппаратами, а производственник – выпускает продукцию – доминирует и, конечно, имеет право на существование. Однако, по некоторым оценкам, для проверки идеи, предложенной теоретиком, потребуются усилия примерно десяти технологов. А чтобы довести технологию до проекта, потребуется еще десятикратное увеличение численности работников. Для промышленной реализации задуманного придется еще на порядок увеличить численность специалистов, занятых в этом процессе. Короче говоря, вероятность дожить до счастливой реализации высказанной тобой идеи не очень высока. Тем не менее, стараясь работать системно с долговременной целью, мы пытаемся теорию, эксперимент и технологическую проверку делать одной командой: кандидат технических наук Оксана Николаевна Цыбульская, научный сотрудник Татьяна Витальевна Ксеник и другие коллеги по руководимому мною инженерно-технологическому центру. «Узких» специалистов привлекаем к решению задач, с которыми сами не справляемся. Примером может послужить работа по созданию вихревых влаго-маслоотделителей.
Основные этапы: предварительный расчет – математическая модель – уточняющие эксперименты – опытно-промышленные образцы – проверка на заводах – промышленное производство пяти модификаций аппаратов – получение четырех патентов – внедрение на десятках заводов России и Китая, в том числе на таких известных, как Ижевский машиностроительный, Кировский, Комсомольское-на-Амуре авиационное объединение (КНАПО). Наше участие в производстве аппарата привело к тому, что мы значительно упростили его конструкцию, избавились от вращающихся деталей. В третьем поколении он состоит не из сорока, а из двенадцати частей, и эффективность очистки воздуха возросла. А если бы не пришлось заниматься изготовлением аппарата, так бы и думали, что сразу изобрели замечательную вещь!
И все же насколько востребованы ваши установки?
Когда мы вышли на научно-технологический рынок, сразу выяснилось интересное обстоятельство. Ран;ьше, пока изобретали, получали патенты, писали научные статьи, мы были для всех – учеными, «хорошими ребятами». Все изменилось, когда вместе с Красноярским котельным заводом выиграли тендер по Лучегорску стоимостью шестьдесят миллионов рублей на очистку воды. Столичные конкуренты возмутились: почему «какие-то химики из Владивостока» получили огромный заказ от «курируемых» ими теплоэнергетиков? Мы говорим: «Не какие-то…, а хорошие специалисты. Вот наши патенты, вот наша более совершенная, чем у других конкурсантов, технология». Примечательно, что после того, как москвичам не удалось оттеснить нас, они предложили поработать вместе. Это не единичная история из нашей жизни, сейчас конкурс за заказ – правило. Пришлось побороться с конкурентами за заключение контракта с КНАПО по очистке воздуха. Если в прежние годы хоздоговоров хватало всем институтам, то нынче другая ситуация: помимо институтов на рынке появилось много новых игроков – технологических фирм, которые создают острую конкуренцию. Патентование, охрана авторских прав, защита коммерческой тайны стали очень важными составляющими инновационно-технологического процесса.
Доклад в Китае об инновационной деятельности Института
Вас не пугает конкурентная борьба с сильными соперниками?
Я с юности привык к соревнованиям, и вообще не из пугливых. Но я против «грязной» игры. Судите сами. Вода, которую пьет население Приморского, да и Хабаровского краев, – вкусная, но содержит много железа. Не все вкусное – полезно. Нехорошо для здоровья годами пить «зажелезеную» воду. Мы знаем, как решить проблему удаления лишнего железа и других загрязнений. После очистки по нашей технологии вода станет дороже всего на три процента. Кажется, выгода очевидна, тем более что действует программа «Чистая вода», но никак не удается пробить бюрократический заслон. Исписаны горы бумаги, проведено множество заседаний, много воды утекло… А воз и ныне там. Значит кому-то выгодно, чтобы чистая вода была дорогой.
Я понимаю и принимаю соперничество в технологической плоскости, но не могу смириться с тем, что в чьих-то интересах «не пущать» хорошую, нужную людям разработку. К сожалению, эта ситуация не является исключительной. Знаю о недорогих эффективных лекарственных препаратах, недорогих технологиях жилищного домостроения, которые тоже не могут пробиться на рынок. Уже все понимают лживость утверждения что «рынок все расставит по своим местам». Там, где нет внятной государственной политики, приходит коррупция и все расставляет по «своим» местам.
Как сложилась судьба у ваших коллег, с которыми в молодости «закручивали вихри» в Институте химии?
Вполне успешно. Все аспиранты стали хорошими специалистами и продолжают работать в своей области. Василий Анатольевич Упский, кандидат технических наук, декан энергетического факультета в Дальневосточном техническом университете, Александр Сергеевич Латкин, профессор, доктор технических наук, работает на Камчатке в Научно-исследовательском геотехнологическом центре ДВО РАН, Виктор Александрович Рудницкий, кандидат технических наук, в энергетике, руководит технологической фирмой. Наш научный руководитель, профессор, доктор технических наук Анатолий Николаевич Штым по-прежнему руководит кафедрой теоретической и общей теплотехники в Дальневосточном государственном техническом университете. Он признанный авторитет в энергетике. Развиваемое им направление научной и технологической деятельности оказалось верным и плодотворным. Кафедра работает очень эффективно, обеспечивая университету в отдельные годы более половины финансовых поступлений от внебюджетной деятельности. Сконцентрировав усилия в сравнительно узком направлении исследования вихревого сжигания, наши коллеги продвинулись глубоко в науке и технологии.
Мы, в отличие от них, имеем возможности опробовать свои разработки в более широком спектре применений: в очистке воды, воздуха, извлечении драгметаллов. В этой связи хочу поблагодарить Ученый совет нашего института за предоставляемую возможность проведения поисковых работ, тематика которых является не строго химической, а лежит на стыках научных дисциплин. Например, совместная с Институтом проблем морских технологий поисковая работа по ветроэнергетике. С Дальневосточным геологическим институтом мы занимаемся попутным извлечением золота на Павловском разрезе. Не могу утверждать наверняка, что успех гарантирован, но инновационный отдел Дальневосточного отделения РАН верит в нас, даже частично профинансировал эти работы. Специалисты знают, что золото там есть, но используемые сейчас технологии не позволяют его взять. Надеюсь, что мы – сможем!
Кстати, не только в науке, но и в спорте у меня были хорошие товарищи – правильные, основательные люди с которых неплохо было брать пример: профессор, доктор биологических наук Николай Максимович Костенков, член-корреспондент РАН, доктор биологических наук Игорь Александрович Черешнев, высокопрофессиональный переводчик Виктор Михайлович Карпец…
Вы многое сделали в своей профессии. Считаете, что это исключительно ваша заслуга?
Время одиночек в науке прошло. Я благодарен коллегам – сотрудникам инженерно-технологического центра и руководителям, повлиявшим на мою судьбу. В свое время благодаря жесткому руководству Анатолия Николаевича Штыма и Марии Яковлевны Ямпольской защитил диссертацию на два месяца раньше окончания срока аспирантуры. На работу меня принимал первый директор Института химии член-корреспондент АН СССР Юрий Владимирович Гагаринский – вообще легендарная личность. Он был настоящий ученый, участник атомного проекта и, кстати, фронтовик. Мой отец был фронтовым разведчиком, я знаю и уважаю эту породу людей. С ними не забалуешь. Я благодарен бывшему директору нашего института члену-корреспонденту РАН, доктору химических наук Виктору Юрьевичу Глущенко. Много лет работаю в команде академика Валентина Ивановича Сергиенко. Он и помочь, и строго спросить умеет.
Что объединяет моих руководителей? Они всегда давали мне свободу, не забывая о контроле. Важно, что контроль осуществлялся не за процессом, но за результатом. Да, я мог вдоволь понырять с аквалангом и играть в баскетбол, но потом садился и делал работу в срок. На мой взгляд, это лучше, чем выслушивать указания каждый день. Такой подход вырабатывает ответственность у исполнителя. Делай, как считаешь правильным, но результат выдавай.
13 июня 2007 года
Комментариев нет:
Отправить комментарий