Николай Иванович любезно предоставил мне право разместить в блоге серию из его трех статей о Мировом кризисе.
Неизвестное потому, что, с другой стороны, понимание причин происходящего оказывается не продуктивным. Кризис не удалось предотвратить и даже предугадать. Кризис наступил неожиданно, но с какой-то «обреченной неизбежностью». Кризис поставил политические элиты в ситуацию неопределенности с набором мер антикризисной политики.
Как выходить из этой ситуации? Только взглянув на нее со стороны, в глобальном масштабе. Внимательно посмотрев на разработанные экономической наукой модели кризиса – они дают противоречивые советы и антикризисные программы, составленные на их базе, могут еще сильнее раскачать и опустить экономику. Обратившись к опыту ряда восточноазиатских экономик, которые выходили из кризиса с новым вектором развития и доказали, что кризис может быть не только расплатой за непродуманные решения, но и регулируемыми издержками более высоких темпов экономического роста. И, наконец, критически осмыслив определенные элементы опыта антикризисного менеджмента через призму российских условий.
Перед глобальным взглядом на развивающийся кризис, как взглядом с высоты на лес в отличие от взгляда вблизи на отдельные деревья, открывается панорама, которую можно было бы назвать панорамой ужасов. Ужас в том, что «все предлагают, но мало кто спрашивает». Растущий разрыв между предложением и спросом сравнивают с событиями Великой депрессии начала 30-х годов прошлого века. При этом все единодушны в понимании того, что дна кризиса мир еще не достиг. В средствах массовой информации США пишут о том, что экономические данные по Европе и Японии «вселяют ужас». Но и в самих США срыв экономики характеризуют прилагательным «брутальный». Похоже, что это самое точное прилагательное для оценки многих жестоких фактов. Например, из-за неспособности скрутить кризис, ежемесячные потери на рынке труда равны 600 тысячам рабочих мест. А то, что происходит с американским экспортом, не имеет аналогов за последние сорок лет, в чем и признался недавно президент США.
Как выглядит Россия в этой глобальной картине? Образ не самый привлекательный. Во многих средствах массовой информации мы открываем список тех стран, которые за шумной либеральной риторикой и клятвами в верности принципам свободной торговли реализовали протекционистские меры. Прежде всего, речь идет о повышении тарифов на подержанные автомобили и субсидии своим производителям. Но мы единственные в этом списке. Китай ограничивает импорт продовольствия через изменение требований к стандартам и прямой запрет ирландской свинины. Индия запретила импорт китайских игрушек. Аргентина борется импортом через изменение лицензионных требований на комплектующие части к автомобилям, текстиль и кожаные изделия. Активным субсидированием занялась Австралия. Список предпринятых за последние дни действий, замораживающих и загоняющих кризис вглубь, может быть продолжен. Политика «спасайся сам, топи соседа» переживает второе после Великой депрессии рождение.
Кризис поставил под сомнение многие открытия экономической науки последних лет. Например, «индийско-таиландский» парадокс. Заключался он в том, что статистика по 52 странам за 1980-2001 годы неопровержимо свидетельствует в пользу экономик подверженных кризисам. По годовым темпам прироста они опережают стабильные экономики в среднем на два процента. Парадокс назван «индийско-таиландским» потому, что в этой связке «динамичные, но кризисные, замедленные, но стабильные» наиболее показательной для сравнения парой являются Индия и Таиланд. Что касается Китая, то и он не являлся исключением и полностью вписывался в обнаруженный парадокс: риски, которые набрали банки Китая из-за проводимой политики кредитования, вполне сравнимы с рисками подверженных кризисам экономик. Как теперь относиться к этому открытию – трудно сказать.
Кризис заставил вернуться к разработанным экономической наукой моделям кризиса. Без них не найти ответы на вопросы: кто виноват и что делать, как долго кризис продлится, как распределяются потери и выгоды от кризиса и каким должен быть антикризисный менеджмент?
Прежде всего, сдули пыль с простейшей модели – модели негативных факторов. Ее главная идея предельно проста. Кризис – результат чьих-то действий. Результат ошибок в экономической политике. Другими словами: кризис – явление рукотворное. Есть кризис – есть и виновные в его возникновении. Кто именно? Тот, кто непозволительно долго закрывал глаза на чрезмерную экспортную и сырьевую зависимость экономики, ее монополистическую структуру и неэффективное регулирование, разросшуюся коррупцию и непотизм – явления семейственности и клановости. Когда процессы, вызванные действием этих факторов, набирают критическую массу, неизбежно происходит обрушение валютного и фондового рынков, а за этим – всей национальной экономики.
Такое понимание причин кризисов определяет содержание мер соответствующих антикризисных программ. Меры первого порядка – определить виновных, назначить ответственных, разработать и реализовать план краткосрочных действий. Меры второго порядка – заняться демонополизацией экономики, снижением ее зависимости от внешнего спроса и экспорта сырья, повышением эффективности регулирования, обеспечением большей транспарентности финансовых потоков.
Внутренняя логика и внешняя убедительность данной модели не защитили ее от острой критики. В ней обнаружили ограничения и инструментально уязвимые места. Аргументы против нее – это, прежде всего исторические аргументы. Они свидетельствуют – финансовые кризисы потрясали и экономики, в которых не было ярко выраженного действия вышеперечисленных негативных факторов (Норвегии, Финляндии и Швеция). Поэтому причины кризисов не могут быть сведены исключительно к негативным внутренним особенностям экономик тех или иных стран. Причины могут находиться и вовне. Эта мысль и вызвала к жизни модель эффекта глобализации
Главная идея этой модели – кризисы поражаются характерным для процессов глобализации свободным движение капиталов между странами. Капитал движется в экономики с относительно более высокой процентной ставкой и экспортно-ориентированные, где направляется не только в промышленный сектор, но и на фондовый рынок и рынок недвижимости. Именно эти процессы наблюдались в быстро растущих и развивающихся экономиках.
Данное обстоятельство и определяет небывалую популярность данной модели в этой группе стран, а также в России. В них распространена точка зрения, что, финансовые кризисы имеют одну и ту же природу, а именно – политику глобализации и либерализации, которую проводит Международный валютный фонд.
Содержание антикризисных мер в рамках данной модели очевидно. Дозировать степень открытости национальной экономики. Исходить из принципа – степень открытости у каждой экономики своя и универсальные подходы не приемлемы. Не исключать принятия протекционистских мер. Жестко регулировать движение иностранного капитала особенно в его портфельной форме. Финансовую либерализацию проводить постепенно. Осторожно относиться к решениям наднациональных международных институтов.
В чем ограниченность данной модели? В ее уязвимости историческим аргументам. Они свидетельствуют – кризисы случались и в «доглобальную эру», и в относительно закрытых экономиках. Причины кризисов не в международных потоках капиталов, не в уровне открытости экономик тех или иных стран. Но и не во внутренних факторах. Так в чем они?
Ответы на эти вопросы дают новейшие модели кризиса. У этих моделей три отличительные черты. Первая – они не отрицают разрушающего воздействия просчетов во внутренней экономической политике и эффектов глобализации. Но к глубинным причинам кризисов относят пробуксовку, сбои определенных рыночных механизмов. Это вторая отличительная черта новейших моделей. И, наконец, третья черта – все новейшие модели показывают, что мобилизующая и организующая антикризисная роль принадлежит исключительно центру, он должен нести основную ответственность за антикризисный менеджмент. Возможности, а потому и ответственность регионов за антикризисные мероприятия ограничены. Рассмотрим эти черты на примере информационной модели кризиса.
Информационная модель объясняет причины кризиса обострением проблем информационной асимметрии в условиях стимулирующей расширительной кредитно-денежной политики. И покупатель, и инвестор всегда будут знать о потребительских характеристиках товара и инвестиционных характеристиках ценной бумаги меньше, чем продавец и эмитент.
Вбрасывание в экономику относительно избыточной денежной массы для решения проблем роста и занятости обостряет проблемы ложного выбора и риска недобросовестного поведения. Кредиты начинают выдаваться не тому, кто в них действительно нуждается и кому их действительно необходимо выдать. Тот же, кто получает кредиты, начинает вести себя недобросовестно и как минимум, не инвестировать деньги в производство.
Анатомия развертывания финансового кризиса при этом такова. Доступность денежных ресурсов приводит к инфляционному разогреву экономики. Противодействие ему требует уменьшения предложения денег в условиях увеличения спроса на кредит. Неизбежно следующий за этим рост процентной ставки приводит к тому, что надежные заемщики не будут так активно запрашивать кредит, как это будут делать заемщики, характеризующиеся высоким риском. В результате и у кредиторов пропадет мотивация предоставлять ссуды.
Подобные процессы вызывает и падение цен на фондовом рынке. Оно означает снижение размеров собственного капитала. Это приводит к ослаблению желания кредиторов выдавать ссуды, поскольку собственный капитал играет ту же роль, что и обеспечение. Защищенность кредиторов от последствий ложного выбора снижается, и они сокращают объемы кредитования.
Обострение проблем ложного выбора и риска недобросовестного поведения приводит к неспособности рынков обеспечить эффективное перемещение средств от кредиторов к заемщикам. В результате блокируется и вся экономическая деятельность.
Такой же результат предсказывает и модель трансферта риска. Инвестор переносит риск убытков на кредитора. Перенос риска делает рисковые активы в инвестиционном отношении более привлекательными, что и вызывает явление «пузыря» с его последующим схлопыванием.
В рамках новейших моделей антикризисные меры возлагаются исключительно на монетарные власти: центральный банк и министерство финансов. От них требуется усиление контроля и повышение эффективности регулирования деятельности финансовых институтов. Регионы и региональные власти в данном случае фактически отстраняются от антикризисных действий. Сам экономический кризис рассматривается как исключительно финансовый и в первую очередь банковский, что и определяет содержание и направленность мер соответствующих антикризисных программ.
Какая модель кризиса и антикризисного менеджмента реализуется в ведущей экономике мира – США? Нам трудно найти ответ на этот вопрос. Но можно опереться на мнение известных американских экономистов. Самый известный из них – лауреат Нобелевской премии по экономике за 2008 год Поль Кругман в статье с характерным названием «Безысходность финансовой политики» (24 марта 2009 года) определяет реализуемые властями США известные меры по спасению «плохих» банковских активов как «cash for trash». Это, по мнению автора, «более чем разочаровывает. В действительности, это наполняет чувством отчаяния. Не все потеряно. Но время уходит».
По-иному понимают кризисные явления 2009 года наши ближайшие соседи – Китайская Народная Республика, Республики Корея и Япония. Их опыт антикризисного менеджмента представляет для нас наибольший интерес. Осмысление этого опыта будет представлено в следующем материале.
Николай ФОКИН,
кандидат экономических наук
Фото из личного архива Николая Ивановича ФОКИНА
Комментариев нет:
Отправить комментарий