воскресенье, 15 декабря 2019 г.

Австралийский опыт – в Морской заповедник!


Экологический туризм

Татьяна ЗУБАРЕВА и коала

В ноябре мне посчастливилось побывать на противоположном от нас полушарии Земли, в Австралии. Цели поездки были разные, в том числе хотелось познакомиться с опытом организации экологического туризма в национальных парках. Профессиональные интересы удалось легко удовлетворить, поскольку пройти мимо национальных парков в этой стране невозможно просто физически – они повсюду. Австралийские национальные парки легко можно назвать самыми разнообразными в мире. Их ландшафты настолько уникальны, что можно посвятить годы жизни их исследованию.

Более 500 охраняемых природных территорий страны занимают около 28 миллионов гектаров нетронутых земель, что составляет почти 4% территории страны. В парках охраняются различные экосистемы, от альпийских лугов и густых дождевых лесов до красных песчаных пустынь, бесконечных песчаных пляжей, островов и морских акваторий. 16 национальных парков Австралии являются объектами Всемирного природного наследия ЮНЕСКО.

Несмотря на то, что охраняемые территории, безусловно, высокочувствительная природная среда, национальные парки Австралии доступны для всех желающих, так как изначально они создавались в том числе и для туризма.

Большинство австралийских национальных парков предлагают огромный выбор познавательных программ и активностей: это и традиционные экскурсии в сопровождении гидов (или, как их там называют, рейнджеров), и свободные прогулки по специально подготовленным тропам, и 4WD-сафари, а также снорклинг, дайвинг, катание на каяках с прозрачным дном, кормление животных и птиц и многое другое.

Заповедной системы в Австралии нет – этот уникальный формат сохранения особо охраняемых природных территорий (ООПТ) присущ только России. В австралийских национальных парках выделяется так называемое «ядро» – участок, на котором разрешена только научно-исследовательская и экскурсионно-познавательная деятельность, а на остальной территории всё продумано и организовано так, что посетители активно (или с ленцой, в зависимости от предпочтений) отдыхают, не нанося урона окружающей среде.

В состав именно «национальных», то есть охраняемых на уровне государства, входят всего семь наземных парков, один ботанический сад и 58 морских охраняемых территорий. Остальные ООПТ находятся под местным управлением – правительств штатов или городских округов. Так, например, в штате Квинсленд (столица – г. Брисбен) расположены 281 ООПТ, все они управляются Департаментом окружающей среды и науки Правительства штата, а в Новом Южном Уэльсе (столица – г. Сидней) – 165 ООПТ находятся в структуре Управления охраны окружающей среды и культурного наследия.

Количество национальных парков действительно огромно и, хотя в процентах покрываемой территории страны их площадь сравнима с российскими, когда путешествуешь по Австралии, даже в крупных городах остается ощущение близости природы. Одни невероятно зелёные, общедоступные парки и сады перетекают друг в друга, и можно не заметить, как через 3-4 часа комфортной прогулки окажешься на окраине спального района, за которым уже начинаются переходящие друг в друга национальные парки и совершенно дикие места.

Экологическая тропа

Как трёхчасовая (и более длительная) прогулка может пройти незаметно? Благодаря созданной «под посетителя» инфраструктуре. Имею ввиду, что каждый посетитель может чувствовать себя уютно, как на бабушкиной даче. Всё продуманно, удобно, красиво – не нужно смотреть под ноги, боясь споткнуться или провалиться в открытый люк – их трудно найти, а если встретишь, то увидишь, что опасное место огорожено, и рядом стоит рабочий. Не надо носить с собой пластиковую бутылку – повсюду фонтанчики с питьевой водой, даже для собак рядом с фонтанчиком стоит миска. Для велосипедистов – специальные «станции ремонта»: аккуратный столбик с насосом, десятком отверток и прочих необходимых инструментов. Бесконечные вело- и пешеходные дорожки, скамейки, фонтаны, бассейны под открытым небом с песком вместо кафеля, навесы от солнца, жаровни для барбекю, спортивные снаряды, детские площадки, душевые, туалеты… Надо ли уточнять, что всё это бесплатно, чисто и не сломано?

Животные в городских парках не ручные и не дикие – подкармливать их не принято (часто можно встретить афишу с предупреждением, что человеческая пища может быть опасна для животных), но и пугать никому в голову не приходит. Поэтому по паркам гуляют ибисы, летают какаду и кукабары, греются на солнышке игуаны, вечером начинают ругаться летучие лисы, в темноте можно встретить опоссума.

Этот подход практикуется и в национальных парках. Посетители чувствуют себя на отдыхе, но при этом получают информацию о территории, на которой находятся. Просто наблюдая вокруг себя невероятную красоту и богатство природы, они буквально пропитываются идеей необходимости охраны окружающей среды.

Информщиты

Конечно, следует уточнить, что в Австралии уже много десятилетий практически не существует проблемы браконьерства. В национальных парках главной стала задача не охраны природы от людей, а воспитание, повышение экологической грамотности и пропаганда снижения негативного влияния цивилизации на окружающую среду. Основные факторы риска – это пожары и загрязнение акватории. Поэтому там нет заборов с колючей проволокой, инспекторов и запретов, но есть созданная правительством штата инфраструктурная база и всесторонняя поддержка со стороны местного населения и волонтёров. Работать или быть волонтёром в национальном парке в Австралии очень почётно. А учитывая, что некоторые парки существуют сотню лет, они уже удачно вписаны в местную экономику. В них работают профессиональные гиды-рейнджеры, которые непосредственно проводят экологические экскурсии, организуют работу музеев и информационных центров, в стране развита сеть отелей, кафе, к услугам туристов инструкторы по различным видам активного отдыха, экскурсионные бюро, службы проката, магазины, транспортные службы и так далее.

Климат Австралии играет немаловажную роль, но не только он, а также качественная инфраструктура и разнообразие вариантов отдыха позволяют сделать национальные парки страны привлекательными для туристов круглогодично. Вход в парки, самостоятельные прогулки, а зачастую и посещение музеев бесплатны для всех желающих. Поддержание основной инфраструктуры в рабочем состоянии финансируется государством. Оплачиваются обычно экскурсии, размещение, развлечения и требующие специального оборудования и сопровождения активности (дайвинг, снорклинг – плавание с маской и трубкой, каякинг, сафари туры и т.п.).

Из собственного опыта: я самостоятельно посещала несколько парков в Квинсленде (Daisy Hills, Glass House Mountains, Koala Bushland) – без предварительной информации, просто ехала по скоростной трассе на машине и увидела информационные щиты с красивыми фото и навигацией. В каждом парке есть парковка, информационный центр (во многих небольших парках даже без персонала – просто навес или небольшое здание с информационными щитами и путеводителями, графиком и стоимостью экскурсий), туалет, питьевая вода. Тропы, обзорные площадки, места для кемпинга или пикника обозначены на схемах.

В Квинсленде я близко познакомилась с островным парком Моретон. На острове площадью 168 кв. км расположена курортная зона, которая служит основной базой для туристов. На Моретон можно попасть только на пароме, который ходит дважды в день из Брисбена. Утром из города на остров, а вечером – обратно. Ежедневно на Моретон заезжает порядка 300 человек, при желании можно остаться на ночлег на острове. Кроме курортного отеля возможно также размещение в оборудованных кемпингах. Хотя количество посетителей для ООПТ кажется огромным (остров ежегодно посещают около 170.000 туристов), их основная часть концентрируется непосредственно на территории курорта и на пляже вдоль береговой линии в полосе шириной не более 500 метров. И даже при этом нет ощущения толпы – пляж почти свободен, всем хватает места, так как люди расходятся на экскурсии и программы активного отдыха – просто лежать на песке там не принято.

Турпакет на один день из города обычно включает проезд на остров и обратно, обед в кафе, пользование всеми услугами курорта (бассейн, душевые, туалеты, комнаты отдыха с кондиционерами, посещение музея, наблюдение за кормлением пеликанов, кукабар и дельфинов). Также можно заранее включить в пакет или оплатить на месте снорклинг или дайвинг на «кладбище затонувших кораблей», джип-тур в песчаные дюны, катание на SUP-бордах или каяках с прозрачным дном, вертолётную экскурсию, кормление дельфинов, тур на катере вокруг острова.

Кормление кукабар

Непосредственно на пляже построек и мест для палаток нет, кемпинги находятся в лесной зоне рядом с курортом. В каждом кемпинге есть душ, туалет (используются водопровод и очистные сооружения курорта), краны с питьевой водой, пожарные гидранты, жаровни для барбекю, беседки, мусорные контейнеры. К кемпингам ведут дороги, по которым можно проехать на квадроциклах или джипах, выезжать за пределы обозначенных дорог запрещено. Также запрещено разведение открытого огня.

В парке Голубые Горы (Blu Mountains) в полутора часах езды от Сиднея можно посетить более 20 пешеходных экскурсий, автобусные маршруты по основным обзорным площадкам, покататься на горных велосипедах, остановиться в палатке в кемпинге. Старт большинства туров в информационном центре городка Катумба, расположенном в самом сердце национального парка. Оттуда не более получаса езды до большинства популярных мест. Наряду с обычными прогулками можно выбрать более экстремальные форматы отдыха, настоящие приключения. По стоимости они, кстати, ненамного дороже прогулок. Один из таких вариантов – каньонинг и абсейлинг. Сопровождаются такие туры профессиональными гидами-инструкторами, всё необходимое оборудование (шлемы, страховки, непромокаемые рюкзаки) предоставляются организаторами. Впечатления от такого похода незабываемые – конечно, для профессионалов это детские горки, но для новичка зависнуть на двух веревочках над тропическим лесом на высоте около 150 метров до верхушек деревьев, когда рядом летают какаду, а после, уже немного поупражнявшись, спуститься по тем же веревочкам с пятидесятиметрового водопада – огромный заряд адреналина и бешеный восторг.

Приятно удивляет в этом обширном (около 2,5 тысяч квадратных километров) парке уровень подготовки троп – да, собственно по реке вы идёте в гидрокостюме и несёте все свои вещи с собой, переодеваетесь на камнях. Но это как раз элементы экстрима. Перед началом «похода» в информационном центре можно перекусить в кафе, набрать с собой питьевой воды, конечно, есть туалет, информационные буклеты, карты. Спуск в каньон по оборудованным тропам – с металлическими или каменными лестницами, перилами, мостиками, обзорными площадками с высоким ограждением, и тропы эти тянутся на много километров. Виды открываются потрясающие, в общем-то от одной прогулки захватывает дух, но после прыжков со скал идти в комфортабельный туристический автобус к «обычной» тургруппе уже не хочется, а ребята, с которыми делали первые шаги в скалолазании, пусть на 4-5 часов, но становятся настоящей командой, с которой хочется идти на новые подвиги. После окончания экскурсии, в Катумбе, можно в комфортных условиях принять горячий душ и переодеться, а через 1,5 часа езды на электричке вы уже в центре Сиднея.

На экотропе

В составе национальных парков, или поблизости от них, нередко организуют «резерваты» или «питомники» для животных – подобный можно посмотреть в Приморском Сафари-парке. Туда попадают «спасёныши» – большинство на реабилитацию, а те, кто уже не сможет жить в дикой природе, остаются на территории питомника. В таких местах можно вблизи увидеть представителей животного мира Австралии, даже покормить и сфотографироваться с ними. Посещение таких парков – обязательная часть школьной программы. Детям подробно рассказывают об опасностях, которым подвергаются животные при случайной встрече с человеком, о мерах предотвращения таких встреч, а также просто интересные факты из жизни животных.

Трёх недель катастрофически мало для поездки на этот уникальный континент. Но достаточно, чтобы не просто поверхностно взглянуть, а почувствовать, как живёт эта страна. Вести здоровый образ жизни в Австралии уже не модно, а нормально. Люди бегают в парках в пять утра перед работой, занимаются скалолазанием в центре города вечером, плавают в бассейнах на берегу океана. Уже не одно поколение воспитано в том числе и национальными парками: трудно представить, чтобы человек, который в детстве держал на руках коалу, кормил кенгуру, наблюдал за лечением спасённых от пожара зверят пошёл поджигать лес или не позвонил бы в службу спасения, увидев раненое животное на дороге.

И в быту всё устроено так, что просто не приходит в голову делать что-то запрещённое. Зачем разводить костры в лесу или на пляже, если есть удобные электрические жаровни для барбекю, продираться на джипе через заросли, если есть оборудованная дорога, бегать по колючкам и кустам, когда вело- и пешеходные дорожки позволяют с комфортом пройти по самым интересным местам, которые тянутся на много километров? Вся система построена не на запретах и охране, а на создании удобной среды, воспитании и призыву к сотрудничеству. Так, вместо табличек: «Проход запрещён» на побережье установлены щиты с надписью: «Помогите предотвратить опустынивание» и краткой информацией об этом явлении. При этом в нескольких местах вдоль берега оборудованы парковки и проложены тропы для прохода к морю.

Надпись на щите: «Помогите сохранить экосистемы, не заходите на дюны»

Мы часто проводим сравнение с Японией и европейским странами: у них там мало места, природу всю уже уничтожили, теперь остатки пытаются сохранить – легко это, когда площадь – пара гектаров, а у нас такие пространства необъятные, просто рук не хватает. В Австралии, как и у нас, плотность населения очень невелика – менее двух человек на квадратный километр, территории огромные, рельеф и климат сложный. Но природоохранная и особенно эколого-просветительская деятельность развиты на гораздо более высоком уровне. Некоторые простые элементы, как, например, оформление музея и наполнение информационных щитов, можно позаимствовать и использовать на нашей площадке уже в следующем сезоне. Однако для общего качественного улучшения работы и повышения эффективности нужно серьёзное финансирование и принципиальные изменения системы, а также, конечно, длительная планомерная работа по воспитанию населения.

Татьяна ЗУБАРЕВА,
ведущий методист Дальневосточного морского заповедника – филиала ННЦМБ ДВО РАН

суббота, 14 декабря 2019 г.

Эпоха – в судьбах героев



13 декабря 2019 года в Зелёном зале Дома учёных ДВО РАН состоялась презентация монографии заведующего отделом научно-исследовательской работы Центральной научной библиотеки ДВО РАН, доктора исторических наук Амира Александровича Хисамутдинова «Жизнь за книгу».


Издание посвящено трагическим судьбам русской интеллигенции в послереволюционной России, точнее – в легендарной владивостокской семье Матвеевых. Книга рассказывает о жизни и творчестве историка, краеведа, библиографа и востоковеда Зотика Николаевича Матвеева (1889 – 1938), старшего сына литератора и журналиста Николая Петровича Матвеева (1865 – 1941) и дочери Зотика Николаевича – библиографа Татьяны (1918 – 1994).

Особое внимание в книге уделено репрессиям 1930-х годов и обстоятельствам ареста и расстрела З.Н. Матвеева сотрудниками НКВД во Владивостоке.

«Говорят, что жить в пору больших потрясений – не самый удачный жребий, и это подтверждают биографии многих владивостокцев, в том числе Зотика Николаевича Матвеева, подлинного интеллигента, востоковеда и библиографа. В этой судьбе отразились все события противоречивой и трагической эпохи», – пишет в монографии А.А. Хисамутдинов.

Книга посвящена 130-летию со дня рождения учёного, выпущена владивостокским издательством «Дальнаука» в 2019 году тиражом 300 экземпляров.


На презентации монографии Амир Александрович рассказал об этапах своей работы над книгой, а работал автор над ней 37 лет, о жизненном пути, семье и родственниках главных героев, о наследии Матвеевых – письмах, дневниках, документах, книгах, бережно хранящихся в различных библиотеках и архивах Дальнего Востока, о работе Зотика Николаевича и Татьяны Зотиковны в Обществе изучения Амурского края и многом другом.


Со словами благодарности автору и поздравлениями выступили: ответственный редактор издания, академик РАН, главный учёный секретарь ДВО РАН Виктор Всеволодович Богатов; рецензент издания, кандидат исторических наук, профессор ДВФУ Татьяна Владимировна Пруткогляд; сотрудники Приморской краевой публичной библиотеки им. А.М. Горького Татьяна Александровна Самойленко и Нина Семёновна Иванцова; доктор технических наук, профессор Геннадий Петрович Турмов и другие.


Для гостей презентации была развернута книжная выставка, в которую вошли работы З.Н. Матвеева, вышедшие в разные годы, из фонда Центральной научной библиотеки ДВО РАН и книги из семейной библиотеки З.Н. Матвеева из фондов Приморского краевого отделения Русского географического общества – Общества изучения Амурского края. Подробно о выставке рассказали заведующая информационно-библиографическим отделом ЦНБ ДВО РАН Юлия Владимировна Титова и заведующая библиотекой ПКО РГО – ОИАК Татьяна Васильевна Дёмина.



По окончании презентации все желающие получили автограф автора.






четверг, 28 ноября 2019 г.

К новым открытиям!

 

Лауреат премии ДВО РАН имени выдающихся учёных Дальнего Востока


Игорь Юрьевич ДОЛМАТОВ

   Недавно Игорь Юрьевич ДОЛМАТОВ, главный научный сотрудник лаборатории сравнительной цитологии, доктор биологических наук стал лауреатом премии ДВО РАН им. академика В.Л. Касьянова за цикл работ «Клеточные и молекулярные механизмы морфогенеза при личиночном развитии, бесполом размножении и регенерации у иглокожих». Кроме того, у него 24 ноября – юбилей... Достаточно веский повод для беседы, не правда ли? С такой мыслью я и отправилась в Национальный научный центр морской биологии имени А.В. Жирмунского (ННЦМБ ДВО РАН) к виновнику торжества.


– Игорь Юрьевич, расскажите немного о себе и своей семье.

– Место моего рождения – маленький городок Бузулук в Оренбургской области. Мои родители – Надежда Михайловна и Юрий Михайлович никак не были связаны с наукой. Мама преподавала в школе русский язык и литературу, отец – обычный инженер на заводе. Брат Михаил и сестра Елена, как сейчас говорят, – «айтишники». Так что я единственный, кто связал свою жизнь с наукой.

– А почему – биология?

– Так уж получилось, что мне с детства были интересны животные и растения. Но не столько крупные, сколько – мелкие. Такие, в которых и жизнь-то непонятно как умещалась. Позже, в школе, за неимением других возможностей, пытался сам разобраться в устройстве живых существ. Но ни базы, ни знаний, ни сопровождения мне в ту пору не досталось, а вот с химией, другим моим увлечением, оказалось проще. Да и успешнее – третье место во Всесоюзной олимпиаде по химии.

Мне нравился химический синтез, получение новых соединений, но, тем не менее, поступать решил на биофак. Настроился на Московский или по крайней мере – Ленинградский университет. В МГУ не хватило одного балла, но приёмные экзамены там проходили раньше, а потому я успел поступить в ЛГУ. О чём не жалею и сейчас. Москва – это Москва, а Ленинград – это Ленинград. Кто знает, тот понимает!

В университете я выбрал кафедру эмбриологии, потому что вопросы развития организма занимали меня со школьной скамьи. Затем увлёкся вопросами регенерации у животных.

– А как оказались на Дальнем Востоке?

– На четвёртом курсе, шёл 1982 год, мне предложили поработать в Приморье. Я жил на биостанции Витязь. В начале восьмидесятых это был островок науки среди малоизменённой природы. Само место, атмосфера научного поиска, царившая на морской станции, где собирались исследователи со всех краёв огромной страны, мне очень понравились.

Ну и я, как говорят, пришёлся ко двору. Так что с 1983 года я начал работу стажёром-исследователем в лаборатории сравнительной цитологии под руководством кандидата медицинских наук Нины Львовны Лейбсон в Институте биологии моря ДВНЦ АН СССР. А с 1989 года я возглавил эту лабораторию и руковожу ею поныне.

– К этому времени вы уже защитились?


– Да. Кандидатскую диссертацию «Строение аквафарингеального комплекса голотурии Eupentacta fraudatrix в норме и при регенерации» – в 1989 году, а докторскую «Клеточные механизмы регенерации у голотурий и их становление в онто- и филогенезе» защитил в 1996 году.


– Игорь Юрьевич, почему человеку кроме опухолей ничего вырастить не удаётся, а вот некоторые морские, да и сухопутные животные вполне справляются с выращиванием утраченных органов?


– Ну почему вы так о человеке? Он, конечно, плохо регенерирует, но его печень, лёгкое, например, частично может восстановиться. Про раны на коже вы, конечно, знаете. У маленьких детей может восстановиться травмированная верхняя фаланга пальчика.


Но, конечно, утраченную конечность, подобно тритону, человек не восстановит. А интерес у человечества к восстановлению утраченных частей тела, органов, безусловно, есть, и учёные активно ищут решение проблемы активизации способности к регенерации.


– Каким образом нужно воздействовать на клетки, чтобы из них вырастить органы?


– Работы с иглокожими, предметом наших исследований: морскими лилиями, звёздами, голотуриями, офиурами весьма интересны, поскольку эти объекты обладают очень хорошими способностями к регенерации, и на них удобно изучать клеточные и молекулярные механизмы регенерации. Определять, из каких клеток формируются утраченные органы, какие при этом включаются гены, как они обеспечивают функционирование механизмов регенерации.


Особый интерес представляет трансдифференцировка, при которой клетка резко меняет работу своего генома и превращается в другую. Если мы поймём, как работает этот механизм, то, теоретически, взяв у взрослого человека клетки кожи (фибробласты) и осуществив направленную их трансформацию, мы сможем получить другой тип клеток, например, нервные или мышечные. Развивая данное направление, можно научиться выращивать органы из клеток того человека, которому этот орган потом будет вживляться. И этот орган не будет отторгаться организмом. А кроме того, отпадёт необходимость содержать дорогостоящие банки пуповинной крови, стволовых клеток и так далее.


– А чем плохи банки стволовых клеток? Только ценой хранения?


– Не только. Например, за время хранения стволовые клетки могут трансформироваться и при пересадке в организм переродиться в раковые.


Мы сейчас говорим об искусственном стимулировании трансформации. Но у многих иглокожих она может осуществляться естественным путём. При регенерации они могут из мышечных клеток создавать клетки кишки, например. Возможно, знание этих механизмов поможет в модернизации методов трансформации клеток млекопитающих.


– Давайте вернёмся к тематике работ, за которые вам дали премию.


– Пожалуйста. Большой интерес представляет изучение функции регенерации в историческом аспекте, в связи с происхождением и изменением видов. Мы сталкиваемся с множеством интересных вопросов. Как и у кого возникла регенерация, как она развивалась и сохранялась, почему у одних видов она лучше развита, чем у других и так далее.


Например, у беспозвоночных регенерация хорошо сохраняется уже длительное время, а у позвоночных – снижается. Есть гипотеза, что регенерация возникла на основе механизмов эмбрионального развития. Известно, что при утрате лапки тритон её регенерирует. При этом наблюдается сходство с тем, как лапка развивается в эмбриогенезе.


С другой стороны, наши исследования показали, что есть много способов регенерации, при которых отсутствует схожесть с процессами эмбриогенеза. Известно, что помимо эмбрионального развития есть и развитие при бесполом размножении. Бесполое размножение достаточно широко распространено в природе, особенно среди беспозвоночных животных. Чтобы лучше понять закономерности, которым подчиняется регенерация, мы пытаемся изучить её механизмы в сочетании с процессами бесполого размножения. Возможно, у этих процессов есть общие черты, рассмотрев которые в эволюционном аспекте (для видов, которые расходятся на эволюционном древе), мы больше узнаем о регенерации. И, возможно, поймём, откуда произошли и как эволюционировали те или иные механизмы развития, регенерации, бесполого размножения.


С этой точки зрения несомненный интерес представляют иглокожие. Ведь в нашем распоряжении есть морские лилии, самые древние из ныне живущих иглокожих, а наряду с ними и голотурии – самые эволюционно молодые иглокожие. Сравнив особенности их регенерации, мы сможем узнать, как изменялись механизмы восстановления в процессе эволюции.


– А какие вопросы личиночного развития вам удалось прояснить?


– Что касается изучения молекулярных механизмов развития, то нам удалось немало. Мы провели секвенирование транскриптома трепанга на разных стадиях развития личинки. Секвенирование транскриптома позволяет установить все гены, активные в том или ином процессе, в данном случае – при личиночном развитии. Поскольку исследования были проведены на разных стадиях развития личинки, можно сказать, какие гены наиболее активны в какой период. Чаще всего обращают внимание на транскрипционные факторы, то есть на гены, управляющие другими генами. Например, определить, какие транскрипционные факторы активны на стадии бластулы, а какие – на стадии аурикулярии. Это интересно с точки зрения понимания механизмов развития, в сопоставлении с регенерацией. А с другой – важно для решения практических задач.


– Каких, например, задач?


– Всем известно значение трепанга, как объекта марикультуры. Поэтому знание активности генов на разных стадиях развития личинки имеет важное значение для специалистов, занимающихся выращиванием трепанга. Ведь около 90% личинок гибнет в первые две недели, когда они плавают в толще воды, ещё до оседания на субстрат. Это естественный процесс. Зная механизмы развития и иммунной защиты, мы сможем активировать иммунитет, сделать личинок более устойчивыми к внешним воздействиям.


Представьте, что удалось бы всего на пять процентов увеличить число выживших личинок трепанга. Нетрудно подсчитать, насколько вырастет производство этого ценного объекта марикультуры.


– Игорь Юрьевич, вы – профессор ДВФУ, в вашей лаборатории трудятся молодые сотрудники. Такой вопрос: что учитель должен дать ученику, а ученик – взять от учителя?


– Как руководитель, я пытаюсь научить молодёжь нескольким вещам. Сначала – методам, затем – написанию статей. Очень важно, чтобы молодой учёный умел правильно выражать свои мысли. Затем – написанию грантов и, конечно, умению доложить результаты своей работы.


Но этого недостаточно, чтобы стать настоящим исследователем, нужно ещё горение души, творческая неуспокоенность. А это чувство охватывает человека, когда он осознаёт, что нашёл дело своей жизни. Помните, что говорил Конфуций: «Выбери себе работу по душе, и тебе не придётся работать ни одного дня в своей жизни!»


Реалии современной жизни таковы, что в науке помимо творческой деятельности приходится выполнять большой объём «бумажной», административной работы. В том числе – заниматься поисками дополнительного финансирования наших исследований. Значительную её часть приходится брать на себя, зато у молодёжи остаётся больше времени на овладение новейшими методиками с которыми, кстати, они справляются быстрее, чем я.


Коллектив лаборатории сравнительной цитологии

– Расскажите, пожалуйста, о своих планах на будущее.


– В моих планах – продолжать работать.


Хочется расшифровать геномы наших объектов, но решить эту задачу будет нелегко. Сейчас появились методы, позволяющие выявлять гены, запускающие генные каскады, регулирующие регенерацию. Ближайшее место, где можно выполнить эти работы, находится в Казани.


– Наверное, в проведении огромного числа вычислений мог бы помочь искусственный интеллект?


– Мне трудно ответить на этот вопрос, поскольку мой личный опыт в этой области ограничивается контактом со Сбербанком, декларировавшим альянс по развитию искусственного интеллекта (ИИ). После общения с автоответчиком я понял, что до создания ИИ в стране ещё далеко.


Ну а если говорить серьёзно, то ИИ – это не столько возможность выполнить огромное количество вычислений за единицу времени, столько способность самостоятельно ставить задачу и искать её решение.


Так что стоит пожелать искусственному интеллекту ещё много над собой работать!


– А что бы вы хотели пожелать себе, коллегам, друзьям?


– С каждым годом всё больше сужается круг интересов и всё больше хочется пожелать всем нам крепкого здоровья и долгих лет жизни. Но поскольку мы работаем в науке, то желаю всем нам новых открытий!


Фото из личного архива Игоря ДОЛМАТОВА