Рассказ Виктора КВАШИНА «Санта-Перевальный»

 

Пассажиры ворвались в электричку, на перроне осталась одна девица с гигантским чемоданом на колёсиках. Она растерянно оглядывалась, дёргала чемодан, то вытаскивала, то утапливала выдвижную рукоятку, короче говоря, чисто по-женски пыталась решить задачу: как поднять неподъёмную ношу на высоту её собственного роста.

Я подошёл, забросил чемодан в тамбур (килограмм двадцать, не меньше), показал даме – полезайте, плиз. Забрался следом. Заволок чемодан в вагон, поставил у двери – на полку такой не взгромоздить. Сел напротив.

– Спасибо!

– Да не за что.

Поехали. Делая вид, что смотрю в окно, я украдкой разглядывал девушку, которая не могла оторваться от зеркала. Совсем невысокая, может, метр пятьдесят, фигурка так себе, личико размазюкано, угадать достоверно, что там под макияжем, невозможно. Носик курносый, скулы широковаты… Сквозь прорехи модных рваных джинсов фрагментами просвечивают коленки и бёдра. Хоть и колготки под джинсами, а всё равно, нужно иметь большое желание быть красивой, чтобы терпеть декабрьскую стужу. Курточка по поясницу с тоненькой оторочкой мехом по краю капюшона. Ничего примечательного в этом создании, кроме юности и какого-то внутреннего трепета – скрытого радостного предчувствия. И на это было приятно смотреть.

– В аэропорт, наверно, едете? – спрашиваю.

– Нет, к мужу, то есть, к жениху… ну, к моему…

– На свадьбу значит? Поздравляю!

– Спасибо. А вы не знаете, на Перевальном электричка сколько стоит?

– Минуту, наверно. Да не волнуйтесь, я вам помогу.

– Спасибо. Я же не знала, что перрон такой низкий… А вы в Перевальном были?

– Бывал. Давно. За шишками как-то ездили.

– Красиво там?

– Красиво. Тайга, сопки. Так жених ваш в Перевальном?

– Ага. Он там мастером пути. У него два участка, путейцев человек двадцать, да ещё бригадиры. За ними глаз да глаз, всё время что-нибудь не так сделают, а ему отвечать, если поезд сойдёт. Он ответственный.

– Да, у мастера работа серьёзная.

Капюшон сняла и снова в зеркало. Причёска – вырви глаз: половина выбрита выше уха, с другой стороны общипанные космы до плеча. Поправляет их, укладывает то так, то эдак.

– А вы не знаете, сколько ещё ехать?

– Пятая ваша.

– Спасибо. А там домов много, в Перевальном?

– Там два путейских барака, а больше я и не помню. Да мы как с электрички сошли, сразу в тайгу, я не рассматривал. Так ваш жених в путейском доме живёт?

– Нет, у него коттедж. Небольшой, правда, всего два этажа. Но даже бассейн есть. У него и машина очень серьёзная. Он называл, только я не запомнила. Четыре вэ дэ и с лебёдкой. По тайге ездит – как БМП! Он же у меня охотник. Он, когда служил в горячей точке, его орденом хотели наградить. А он к комполка пошёл и говорит: лучше подарите мне снайперскую винтовку. Вот ему перед строем и вручили. Вместе с ночным прицелом. А теперь он прямо с путей, пока рабочие ремонтируют, прицелится и бах! Она у него на два километра бьёт. Всех мясом снабжает и у самого морозилка забита. А вы кабанятину пробовали?

Бедная девочка! Да парень ей лапшу на ушки развесил, а она счастлива…

– Следующая ваша. Одевайтесь.

Поезд простоял дольше минуты. Я смотрел в окно, как моя попутчица волокла свой чемоданище по кривому перрону. В конце о чём-то спросила у мужика в оранжевой тужурке, он махнул рукой неопределённо, и она потащила чемодан дальше уже по щебёнке. Там и колёсики не помогут. Не встретил жених… может, он и вообще не здесь проживает. Вот что она делать будет, если его нет? Ведь эта электричка сегодня последняя.

 

Через неделю возвращался той же электричкой. Сидел, дремал. Мимо что-то прогрохотало. Открыл глаза – моя знакомая волочит чемодан на одном колёсике. По чемодану наискосок глубокая царапина. И сама девица помято выглядит. Уселась у двери, чемодан придвинула, чтобы не в проходе, сразу в зеркальце. Меня заметила, но виду не подала. Да и кто я ей? Всю дорогу шмыгала носиком и вытирала глазки – аккуратненько так, платочком, по-женски, чтобы красоту не смазать. Вот так, съездила к жениху-снайперу...

 

У меня график такой – неделя через неделю. В воскресенье туда, в пятницу обратно. И вот снова эта девушка со своим гигантским чемоданом. И снова я ей помогаю. Столько парней молодых впереди неё в вагон влезли, и ни один не соизволил. Садимся напротив.

– Спасибо вам.

– Не за что. Мне не трудно. Снова к жениху?

– Да, – улыбается. – Он же меня любит. Это он немножко приврал, чтобы мне понравиться. Он хороший!

–Да я верю. А коттедж правда с бассейном?

– Нет. Он в том длинном деревянном доме живёт. Отдельная квартира. Двухкомнатная. На двоих, правда, но его напарник в отпуске сейчас.

– Что ж это мастеру не могли нормальное жильё дать!

– Насчёт мастера он немножко… он боялся, что я его не полюблю, если он скажет, что путеец. Глупый, правда?

– Конечно. Для любви материальное не имеет значения.

Насчёт снайперской винтовки и горячих точек я уж не стал уточнять.

 

Возвращаюсь в последний рабочий день года. Контролёрши со сверкающей мишурой на форме. Пассажиры многие навеселе – с корпоратива.

На Перевальном в вагон врывается моя знакомая. Вместо чемодана большой полиэтиленовый пакет. Плюхается напротив и громко так:

– Скотина! Скотина, скотина… – и навзрыд.

– Ну, девушка, не стоит расстраиваться, что ни делается, всё к лучшему.

Да что ей мои успокоения… Сидит, носом хлюпает, макияж уже не бережёт. Вдруг – к окну!

– Это он, смотрите! Ну куда ты гонишь, миленький, разобьёшься!

По раздолбанной просёлочной дороге в сумерках вдоль путей несётся на мотоцикле парняга в путейской спецовке: оранжевая куртка с отражающими элементами, огромные сапоги с ремешками на голенищах. Без шапки! Заносит его на снежных надувах. Гонит, а сам на поезд поглядывает. Эта моя машет ему, плачет.

– А вы не могли бы электричку остановить? Он же разобьётся! И простынет…

Вот дура-то! Хорошо, что сама не умеет стоп-кран срывать, а то не задумалась бы.

Ну вот и остановка. Он прямо на перрон на своём мотоцикле вкатил. Она к нему вылетела – и сразу на шею. И присосались – не оторвать, водой не разлить. Я протянул из тамбура её сумку.

– Возьми, забыла.

Он взял, не глядя и не благодаря, потому что губы были заняты и вообще им было не до вещей.

– Осторожно, двери закрываются.

Я вернулся на своё место. Оказывается, за гонкой с преследованием и её финалом наблюдал весь вагон.

– Прям, «Санта-Барбара», блин, – выразила всеобщее впечатление толстая тётка, вытирая слезу.

 

Это в прошлом году было. А вот вчера еду с работы. Последние денёчки перед Новым годом отработали, всем рабочим коллективом отметили, и по домам на каникулы! Год пролетел, как из пушки!

На Первальном входит в вагон моя прошлогодняя попутчица. С ребёночком на руках. Увидела меня, села напротив. А за нею здоровенный парняга с сумками. Богатырь просто. Сумки на полки растолкал, рядышком присел, ребёнка взял, бережно так на одну руку положил, личико прикрыл.

– Здравствуйте! – говорит она. – Женя, познакомься, помнишь, я тебе рассказывала.

– Жека, – представился её муж, и моя немалая ладонь утонула в его лапище.

Что уж она могла ему обо мне рассказывать?

– А мы к бабушке едем. Сыночка показать.

– Поздравляю!

Я не стал заводить беседу. Мне просто приятно было наблюдать, как они ворковали тихонько, как нежно он держал свёрток с младенцем, как она постоянно заглядывала ему в глаза и всё время улыбалась…

– С наступающим! – попрощались мы, когда сошли на перрон.

А я про себя добавил: многих лет счастья вам, ребята!

Виктор КВАШИН

29.11.2022

Другие рассказы Виктора Георгиевича можно прочесть здесь.

 

Фото из доступных источников сети интернет.