Всем исследователям
Каповой пещеры посвящается
 |
| Южный Урал |
По
мере развития науки и техники на Земле остается всё меньше и меньше
географических белых пятен. Уходит в прошлое эпоха великих путешествий, полная
романтики и опасностей. И сейчас, чтобы повторить путь Колумба или
Пржевальского, нет необходимости затрачивать месяцы и годы тяжёлого труда,
испытывая различные лишения. Достаточно лишь купить билет, и мощная серебристая
птица доставит вас в комфортабельном кресле почти в любую необходимую точку. А
на некоторые объекты даже можно полюбоваться в режиме реального времени, не
отходя от компьютера. Но существуют ещё такие области, о которых нам известно
намного меньше, чем о каких-либо пустынях или лесах. Это – глубины Земли,
подземный мир. И там скрывается ещё немало интересного и удивительного.
Как
продолжение я бы хотел рассказать один случай из экспедиционной жизни,
произошедший со мной в самом сердце старых, поросших лесом гор Южного Урала,
где удивительным образом переплелось чудесное и научное. Я был молодым
студентом и занимался изучением интересной и специфичной группы организмов –
пещерных цианобактерий и водорослей. Больше всего меня интересовал вопрос: как
эти организмы, которым для существования необходима энергия солнечного света,
могут обитать в условиях полного мрака. Чтобы ответить на него, я собирал пробы
в различных пещерах, чтобы затем изучить их в лаборатории. Стояла чудесная
золотая осень, заканчивался полевой сезон. Мне осталось отобрать образцы в
последней, намеченной на этот год пещере. И я стремился полнее использовать
оставшиеся солнечные дни, потому что с наступлением дождей пребывание под
землей становилось небезопасным – при подъёме воды некоторые части пещеры могли
подтопляться. К сожалению, мой напарник сильно простудился и остался в городе.
Правила запрещают спускаться в пещеру в одиночку, но я считал себя неплохим
спелеологом, и самое главное – поджимали сроки, необходимо было выполнить
намеченный план. Поэтому, найдя в райцентре попутную машину до ближайшей к
пещере деревни, я отправился в путь. Молодость, как считает старшее поколение,
часто склонна к сумасбродству. Но энергия била из меня ключом, я был вынослив и
считал, что ничего страшного не случится. Все-таки сумасшедшинка – это
достоинство молодости, не будь её, не было бы, наверное, никаких открытий и
путешествий. С годами большинство людей теряют эту кипучую энергию, требующую
выхода, становятся прагматичными и скучными. Хотя есть и немногие, кто
сохраняет в душе это лучезарное пламя молодости на всю жизнь. Воистину, это
самые счастливые люди на Земле.
Могучий
«Урал» натужно выл на подъёмах и отчаянно тормозил на спусках, под колесами
вился каменистый горный серпантин. Я знал башкирский язык, и это иногда
помогало мне в экспедициях. Мы разговорились с шофером, молодым местным парнем,
которого звали Азаматом. Он вёл машину на делянку, чтобы загрузиться там лесом,
и согласился по пути подвезти меня. Я рассказал ему, куда и зачем еду и
спросил, не знает ли он в этой деревне кого-нибудь, кто бы мог проводить меня к
пещере. Подумав, Азамат сказал: «Уж если кто сможет помочь тебе, так это
Акбулат агай. Он хоть и немолод, но ещё крепкий. Только если он согласится…»
–
Может и не согласится?
–
Да место уж больно нехорошее. И чего тебе там надо?
–
Что же там нехорошего?
–
Да старики рассказывают, что там злые духи живут. Я, конечно, знаю, не бывает
духов, сказки это. Но люди туда стараются не ходить, особенно после захода
солнца. Да и я не пошёл бы, хотя сказки это».
Меня
заинтересовала эта история, и я решил расспросить Акбулата агая об этом
поподробнее, чтобы записать этот занимательный фольклор. «А где его можно
найти?» – продолжил я разговор.
–
Ты его дом сразу найдешь, он чуть в стороне от деревни, один такой.
–
А почему в стороне?
–
Да Акбулат агай людей лечит, не любит, когда ему мешают.
–
Как лечит?
–
Кого травами, кого мёдом – по-всякому.
–
И что, помогает?
–
Я как-то с коня упал, ногу повредил. К врачу в райцентр съездил – говорит,
кость цела, вывиха нет, а что делать – не знает. Выписал кучу таблеток – пью,
пью, не помогает. Мама и пригласила Акбулата агая. Он пришёл, посмотрел ногу,
потом принес мазь из трав и сказал натирать ею больное место. Через неделю всё
прошло.
Теперь
мне ещё больше захотелось познакомиться с этим интересным человеком. А за окном
проплывали золотисто-багряные вершины, на которых то тут, то там выделялись
темно-зелёные свечки елей. Порой скалы нависали над самой дорогой, словно
предупреждая, что природа может быть не только красивой, но и опасной. После
очередного крутого поворота в долине небольшой речушки показалась вдруг
деревенька, которых в здешних краях не так уж и много, причём большая часть их
находится в долинах мелких рек и ручьев. Мудрыми были люди, основавшие эти
поселения: без воды никак не проживешь, а на больших реках – высокие паводки,
особенно сильные здесь, в горах. «Ну, вот
ты и приехал», – сказал мне Азамат, затормозив на обочине. «Видишь дом за деревней у большой сосны?
Тебе туда». Оказалось, что завтра он, загрузившись лесом, после обеда
поедет обратно в райцентр. Азамат согласился забрать меня на обратном пути и
попросил не опаздывать. Поблагодарив его и пожав на прощание крепкую
промасленную руку, я вскинул на плечи рюкзак и двинулся к указанному дому.
 |
| Башкирская деревня в горах Южного Урала |
Дом
Акбулата агая, ладно срубленный из ровных мачтовых сосен, весь светился, щедро
рассыпая отражённые солнечные искорки – позже я узнал, что местные жители
обрабатывают свои срубы для защиты от насекомых-вредителей смолой-живицей,
поэтому дома и приобретают такой радующий глаз золотисто-янтарный цвет. Немного
тронутая ржавчиной жестяная крыша лишь дополняла общую цветовую гармонию дома с
окружающим осенним лесом. Дом всем видом своим, казалось, хотел сказать, что он
– частица Природы, плоть от плоти её. И поэтому я не удивился, когда увидел на
крыльце разговаривающего со своей собакой и перебирающего какие-то пучки трав
Акбулата агая. Это был крепкий ещё, судя по фигуре, старик, и лишь серебристая
борода и виднеющиеся из-под шапки седые волосы говорили, что уже много верст
отшагал он по дорогам жизни. Одежда его, хотя и не выглядела новой, но сидела
на нем опрятно и красиво. Собака, больше похожая на матёрого волка, обернулась
и оскалилась, но одного слова хозяина оказалось достаточным, чтобы перестать
обращать на меня внимание. «Здравствуйте,
Акбулат агай», – произнес я. «Здравствуй,
сынок», – ответил мне старик, даже не удивившись, что я знаю его имя.
Спросив ради приличия о его здоровье, я высказал ему свою просьбу – не сможет
ли он проводить меня до пещеры. Старик ответил: «Что тебе там нужно, сынок? Нехорошее это место». Я объяснил, что
занимаюсь научными исследованиями, и мне необходимо отобрать в этой пещере
пробы.
–
Ну, если очень нужно, покажу тебе я это место. А не боишься один в пещере? Ведь
там духи живут?
Я
в ответ улыбнулся. «Зря смеёшься, сынок»,
– строго сказал Акбулат агай. – «Думаешь,
я сказки рассказываю? Просто, молодой ты, немного ещё повидал в жизни». На
моём счету было уже около десятка различных пройденных пещер, но нигде я не
слышал и не сталкивался с духами и поэтому снисходительно подумал, что все это
– местные легенды. Поблагодарив старика за согласие быть проводником, я
спросил, не сможем ли мы отправиться в путь прямо сейчас. «Эх, нетерпеливая молодость», – улыбнулся Акбулат агай.
–
Солнце ведь уже на вечер повернуло. Отдохни с дороги, поспи, а утром тронемся.
–
Извините, Акбулат агай, но у меня очень мало времени, завтра уже обратно надо
ехать. Я и с шофером договорился, машины ведь у вас редко ходят, да и погода
вдруг испортится.
–
За погоду не беспокойся – сказал он, взглянув на редкие перистые облака в бездонном
голубом небе.
–
А вот машины у нас, и, правда, редко ходят. Опасно туда идти, ночью – вдвойне
опаснее. Но раз обещал – поведу. Давай-ка, сынок, я тебя вначале чаем угощу, а
потом пойдем. Ты не беспокойся, часа за два до места доберёмся.
Пока
я отмывал с себя дорожную пыль бодрящей ледяной родниковой водой, Акбулат агай
уже накрыл на стол. И хотя жил он один, но сразу видно было в нем человека
хозяйственного. Душистый мёд, собранный с горных лугов, густые деревенские
сливки, пышный ароматный, ещё теплый хлеб, различные варенья из даров леса –
такой стол делал честь любой хорошей хозяйке и уж тем более хозяину. А столь
ароматного чая из трав лесных я не пил никогда. В свою очередь я выложил на
стол шоколадные конфеты и печенье. «Спасибо,
сынок», – опять улыбнулся старик. Улыбка его достигала глубины души,
согревая и радуя, будто солнышко выглядывало в ненастный день из-за туч.
За
чаем мы разговорились. Я рассказал ему свою нехитрую историю, он немного
поведал о себе. Оказалось, что Акбулат агай воевал в легендарной Башкирской
конной дивизии генерала Шаймуратова, дослужился до командира эскадрона,
несколько раз чудом спасся от смерти, был тяжело ранен. После войны, вернувшись
в свою родную деревню, женился, вдвоем с женой воспитал пятерых детей, которые
все разъехались. Жену он похоронил несколько лет назад, и теперь живёт один. Но
каждое лето дети приезжают к отцу со своими семьями, и уж тогда в доме не
смолкают шум и гам детворы.
Выпив
вдвоем самовар чая и, немного отдохнув, мы стали собираться в дорогу. Я, с
разрешения Акбулата агая оставил у него в доме некоторые вещи, которые не
пригодились бы в пещере, и собрал заново рюкзак. Он вышел из дома с небольшой
котомкой, и мы тронулись в путь.
Старик
за околицей свернул на лесную тропинку. Несмотря на немалый возраст, он шёл
споро, и мне даже приходилось догонять его. Скоро нашим спутником стала
небольшая речка, весело журчащая среди зарослей ив и ольхи. Внезапно тропинка
вывела нас к краю большой воронки глубиной около десяти метров. Внизу шумела
уже знакомая речка, уходящая в воронке под землю. Старик сказал, что именно
поэтому речку эту башкиры называют Шульган, что в переводе означает «вода
умерла». В её звуках слышались уже не весёлые, а угрожающие нотки. Не знаю
почему, но мне вдруг стало не по себе. Конечно же, я читал в книгах об
исчезающих под землей реках, но видеть их воочию мне ещё не доводилось. Зрелище
оказалось удивительным! Вода небольшой речки, которая за несколько десятков
метров до этого места текла тихо и спокойно, в воронке ревела и клокотала,
выбрасывая клочья пены, и исчезала в тёмной щели. В воронке лежала большая берёза,
занесённая туда, видимо, паводком. Акбулат агай подтвердил, что иногда весной
воронка полностью заполняется водой, и тогда не речка, бурная река, несётся
дальше вниз по долине!
 |
| Воронка ухода реки Шульган под землю |
Полюбовавшись
на это чудо природы, мы двинулись дальше. Но чудеса на этом не закончились.
Чуть дальше от воронки протянулась цепь близко расположенных друг к другу озёр,
берега которых заросли деревьями так, что пока не подойдешь к ним, озера и не
увидишь. Старик рассказал мне, что это странные озёра – у них нет дна, в них не
живёт рыба, не спускаются на воду птицы, вода в них какая-то тёмная, а главное
– неизвестно, откуда они здесь появились. А обитают в них духи, которые
утаскивают к себе на дно лошадей, коров и людей, посмевших там купаться.
Происхождение этих озер не составило для меня тайны. Расположение их цепочкой
сразу после поглощающей воронки, говорит о том, что сами они когда-то были
такими же воронками, но со временем заилились, перестали пропускать воду и
превратились в глубокие карстовые озера. Однако, несмотря на вполне логичное
объяснение их происхождения, это место выглядело таинственно.
После
озёр тропинка круто свернула в лес, расцвеченный всеми красками осени, и
постепенно стала подниматься в гору. Дальше на плато нам стали попадаться
воронки – ещё один яркий признак карстового ландшафта. Вообще карстом
называется процесс растворения относительно легко растворимых природными водами
горных пород (известняков, доломитов, мергелей и других), выносом растворённых
веществ водой и последующим образованием на поверхности земли различного рода
углублений, а в толще пород – пещер. Термин «карст» вошёл в научную литературу
по названию плато Карст в северо-западной части Югославии. На южнославянских
языках слово «крас (kras)» означает «камень», или «скала». И действительно, в
некоторых из воронок призывно темнели входы в полости. К сожалению, времени для
их исследования не было. Я лишь успел набросать в полевом дневнике небольшой
план местности, да отметить приблизительное местоположение воронок на карте.
Несколько
раз в лесу нам встретились странные сосны – на их стволах были вырублены
какие-то непонятные знаки, а выше виднелись зарубки, похожие на ступеньки. Я
спросил у Акбулата агая, не знает ли он, что это такое. Вместо ответа он
предложил мне внимательнее посмотреть, куда идут зарубки-ступени.
Приглядевшись, я увидел там дупло. «Неужели
это пчелы?» – воскликнул я! Так мне посчастливилось увидеть ещё одну
уникальную вещь – древнее бортевое пчеловодство, которым горные башкиры
занимались с незапамятных времен. А знаки оказались тамгой – чем-то вроде
подписи хозяина дерева с бортью. Развитию этого промысла способствовали богатая
медоносная растительность, особенно липовые леса, не встречающиеся уже нигде в
Европе; разнообразные природные и климатические условия; большое количество
старых дуплистых деревьев; редкие, небольшие поселения башкир в лесной зоне и
большое количество пчёл, живущих в естественных дуплах. Нередко борти
разорялись медведями, и люди придумывали от них различные хитроумные ловушки.
Отдельные хозяева имели до двух тысяч бортей и получали от каждой по пуду и
более меда. Хорошо изготовленные борти при постоянном уходе за ними могли
служить до ста пятидесяти лет. Поэтому они очень ценились и даже передавались
по наследству или выступали в качестве калыма (приданого), когда дочь выдавали
замуж.
Вскоре
мы вышли на странное место, похожее на дорогу, но заросшее травой. Акбулат агай
сказал, что это старое сухое русло реки, которая выше уходит под землю, но
именно весной этот суходол иногда превращается в бурную реку. Такие суходолы
тоже характерны для карстовых ландшафтов. Через несколько десятков шагов старик
остановился и предложил мне заглянуть в небольшое отверстие под камнем в
суходоле. Я достал налобный фонарь и посветил в дыру. В лицо мне повеяло
ледяным холодом, а под фонарем, переливаясь, заискрились ледяные кристаллы. Это
оказалась небольшая пещера, которая за счёт своей мешкообразной формы
накапливает зимой холод, сохраняя его летом. Старик сказал, что в округе есть
еще несколько таких пещер, и местные жители используют их как естественные
холодильники, складывая туда летом мясо. Я сделал несколько фотографий
удивительной пещерки, замерил в ней температуру, и мы пошли дальше.
Через
некоторое время послышалось журчание ручейка. Акбулат агай сообщил, что местные
называют его Каран, что в переводе с башкирского означает «промоина», и нередко
он пересыхает. «Дальше пойдем вдоль него»,
– сказал старик. Впереди поднялись высокие скалы. Ручей вёл прямо к ним. Вдруг
они расступились, и перед нами предстал глубокий и тёмный каньон. «Чтобы быстрее попасть к пещере, придется
идти через него. Согласен?» – спросил меня мой провожатый. «Конечно», – ответил я. Вначале высота
скальных стен каньона была небольшой, но постепенно она всё увеличивалась. И
хотя солнце ещё не село, освещая вершины гор, в каньоне уже царил полумрак.
Склоны, спускавшиеся к каньону, покрывала пожухшая осенняя трава, которую время
от времени сменяли серые пятна известняков, украшенные мелкими оспинами каверн
и сплетениями борозд. Внезапно на одном из склонов в глаза бросились обширные
сплошные заросли зелёного цвета. Странно было видеть осенью какие-то зелёные
кусты. Неужели это можжевельник? «Да, это
артыш», – подтвердил Акбулат агай. – «Очень
полезный кустарник, многие болезни лечит, да и веник из него для бани очень
хорош».
Под
ногами было какое-то нагромождение камней и валунов, через которые приходилось
перелезать. Время от времени показывался ручеек. Конечно же, образование такого
каньона было не под силу этому маленькому водотоку. Видимо, его промыла река
Шульган, когда ещё текла на поверхности, а не под землей. А Каран появился
гораздо позже и лишь повторял дорогу своего старшего брата. Вдруг журчание ручейка
пропало. Оказывается, он тоже ушёл под землю в небольшой воронке. «Скоро уже дойдем до пещеры», – сказал
старик. Обрадованный, я ускорил шаги и чуть не соскользнул с обрыва. «Осторожнее», – запоздало крикнул
Акбулат агай. Реакция у меня была хорошей, и я успел остановиться. Оказывается,
это был водопад, хотя воды в нём сейчас не было. Высота уступа была не менее трёх-четырёх
метров, и падение ни к чему хорошему не привело бы. Тем более что внизу ожидал
водобойный котел с острыми камнями. «Вот
видишь, нечистая сила уже дает о себе знать», – проговорил старик, что-то
пошептав и сплюнув три раза в сторону. Обойти уступ было невозможно, с обеих
сторон возвышались скалы. Пришлось лезть за веревкой. Закрепив её за ближайшее
дерево так, чтобы потом можно было сдернуть, я, надев перчатки, чтобы не
содрать кожу с рук, спустился первым с использованием спортивного способа.
Затем помог спуститься Акбулату агаю, после чего сдернул и упаковал веревку.
Впереди послышался шум воды.
Скалы
распахнулись, и перед нами предстала долина реки Шульган, поросшая деревьями. А
впереди метрах в двухстах можно было разглядеть спокойно несущую свои воды
красавицу Агидель, или Белую – главную реку Башкирии. Справа же зиял огромный
вход в пещеру Шульган-Таш, который первооткрыватели не зря назвали Порталом. Он
образует огромную неправильной формы арку с высотой, достигающей пятнадцати
метров. Прямо рядом с нами было небольшое озерцо круглой формы, поросшее
водными растениями. Возле другой стены пещеры, почти у входа располагалось другое
озеро голубого цвета, непосредственно из которого вытекала река. Это был
Шульган. Заходящее солнце отражалось от воды на стенах пещеры. И всё это
представляло удивительное зрелище!
 |
| Вход в пещеру Шульган-Таш |
Мы
подошли ближе к голубому озеру.
«Бездонное оно», – сказал Акбулат агай. И действительно, в дальней части
озера на дне просматривалось тёмное отверстие, из которого и вытекала вода.
Ниже, где озеро переходило в реку, развевались по течению космы изумрудного мха
и зеленоватых водорослей.
Такие
источники характерны для карстовых областей. Они называются воклюзами. Название
термина произошло от одного из самых глубоких в мире подобных восходящих
карстовых источников во Франции, который так и называется «Воклюз».
Вдруг
небольшая бурая птица с белой манишкой, прыгающая на берегу, нырнула прямо в
озеро. Побегав по дну и поклевав что-то, она выскочила обратно на берег. «Оляпка!», – вскричал я. Старик молча
улыбнулся. Эта удивительная птица – единственный представитель отряда
воробьиных, способная нырять и бегать по дну! Такое нечасто увидишь!
Как
только мы отошли немного дальше от озера, воздух сразу же изменился – стал
очень влажным и прохладным, как и во многих пещерах. И этот воздух ни с чем не
спутаешь! Пахнуло неизведанностью и тайной. Что же нас там ждет? Да и Акбулат
агай говорил, что это странное место, ещё и духов упоминал. И холодок пробежал
у меня по спине.
Стены
пещеры и её пол в правой части густо поросли мхом, местами встречались и
цветковые растения, пожелтевшие с приходом осени. Глубже в полумраке на стенах
просматривались уже только пятна цианобактерий и водорослей, постепенно совсем
исчезая. Такое изменение растительности характерно для входов многих пещер: чем
менее требовательны к свету организмы, тем глубже они встречаются. Однако пока
солнце ещё не зашло, пора было заняться и своей непосредственной работой –
отобрать пробы. Я взял образцы мха со стен и пола, соскоблил в стерильные
пакеты пятна цианобактерий и водорослей, отобрал пробы грунта, а также воды и
ила из озера, замерил освещённость, температуру и влажность. Упаковав всё в
рюкзак, я достал каску с налобным фонарем на батарейках, комбинезон, резиновые
сапоги и переоделся для дальнейшей работы в пещере. Рюкзак я решил спрятать в
малозаметной нише недалеко от входа, чтобы не носить с собой все вещи. В пещеру
взял только веревку со спелеоснаряжением, всё необходимое для отбора проб,
консервы для перекуса и бутылку воды. Упаковал я это в удобный транспортный
мешок. Акбулат агай также переоделся в старые ватник, штаны и резиновые сапоги,
которые достал из своей котомки, и, молча, наблюдал за моими сборами. Ему я
тоже достал налобный фонарь. Котомку свою он почему-то оставлять не захотел.
Солнце уже почти село, поэтому мы включили свои фонари. «Ну что ж, сынок, надеюсь, Аллах нас не оставит», – промолвил старик,
и мы двинулись в путь.
Я
шёл первым, время от времени поглядывая на план пещеры, который удалось достать
ещё в городе. Акбулат агай шёл за мной. Размеры галереи начали понемногу
уменьшаться. Пол был покрыт твердой глиной. Скоро мы вышли в зал, из которого
налево вверх вела высокая деревянная лестница, уводившая на верхний этаж
пещеры. Стены были покрыты натеками кальцита, к сожалению, давно уже не
белоснежного, а закопченного факелами многочисленных посетителей. Прямо перед
нами был низкий ход, пройти через который можно было, лишь согнувшись пополам.
В самом же ходе виднелось небольшое озерцо. Согласно карте, этот этаж был не
очень большим и тянулся на несколько сотен метров. Поэтому я предложил старику:
«Может, Вы подождете меня здесь? Вам,
наверное, тяжело будет здесь пройти? А я быстро всё сделаю и вернусь». «Не беспокойся за меня, сынок», –
ответил он. – «Пойдем, всё будет в
порядке». Я отобрал очередные пробы. Затем перешёл через узкий ход, держа в
руках свой мешок. За мной уверенно и спокойно прошёл старик. Я вновь подивился
его хорошей физической форме.
Мы
попали в куполовидное расширение с высокой заостренной вершиной. Дальнейший наш
путь лежал через небольшой проход, наполовину заваленный каменными глыбами.
Вдалеке послышался отчетливый шум капели, заинтересовавший меня. Пройдя то ли
галерею, то ли зал, мы попали в царство хаоса. Пол устилали нагромождения
камней и глыб, передвигаться через которые можно было с трудом. Возможно,
когда-то здесь произошел обвал. В правой части зала ближе к стене слышалась
капель. Я помог Акбулату агаю, и вскоре мы стояли перед капающей с потолка
водой. Это был исчезнувший ручей Каран. Но меня поразило не это! На стене ярко
выделялись нарисованные красной краской две лошадки, а между ними –
трапециевидный знак с «ушками»! И хотя я читал об открытии в пещере Шульган-Таш
палеолитической живописи, но столкнувшись с нею, я обомлел! Передо мною были
рисунки, созданные древним человеком много тысяч лет назад!
В
Европе немало пещер с наскальной палеолитической живописью. Это широко
известные Ляско, Альтамира, Шов; и другие. Однако на Южном Урале подобных пещер
с рисунками эпохи древнего каменного века – палеолита, лишь несколько, и самая
известная из них – Шульган-Таш. Причём, в ней найдены и такие
изображения-знаки, которые отсутствуют в других пещерах. Удивительна и
занимательна история открытия этих рисунков! Произошло всё это благодаря
целенаправленным усилиям и поискам всего лишь одного человека, даже не
археолога, а биолога, – Александра Владимировича Рюмина.
Судьба
его увлекательна и необычна. Он родился в Омске, раннее детство провёл в
Киргизии. Когда Александру было десять лет, семья его перебралась в Москву, где
он начал посещать КЮБЗ – клуб юных биологов Московского зоопарка. Клубом тогда
руководил блестящий биолог, охотовед и талантливый педагог Петр Александрович
Мантейфель, оказавший большое влияние на юного Александра. В 1936 году А.В.
Рюмин закончил биофак МГУ по специальности «зоолог-охотовед». При этом уровень
его дипломной работы соответствовал кандидатской диссертации. Затем Александр
Владимирович остался в МГУ в аспирантуре и под руководством известного зоолога
академика Михаила Александровича Мензбира работал главным зоологом
Ботанического сада. Был Александр Владимирович знаком и с другими известными учёными.
В частности, ещё, будучи кюбзовцем, он побывал на Южном Урале в составе
экспедиции Алексея Николаевича Северцова. Знал он и известного археолога и
специалиста по эпохам неолита и бронзы Александра Яковлевича Брюсова. А еще
Александр Владимирович дружил с Иваном Антоновичем Ефремовым – палеонтологом,
основателем тафономии и известным писателем-фантастом, который в одном из своих
рассказов, написанном в 1942-1943 годах предсказал находку живописи древних
людей в одной из пещер СССР. В действительности палеолитические рисунки были
найдены А.В. Рюминым в Башкирии в 1959 году. И это все не является
случайностью. И.А. Ефремов и А.Я. Брюсов поддерживали гипотезу А.В. Рюмина,
согласно которой на Южном Урале должен существовать один из древних очагов
культуры палеолита. Однако подтвердить свою гипотезу Александру Владимировичу
удалось не скоро. Помешала этому Великая Отечественная война, которую он прошёл
полностью, заслужив немало наград, причём ушел добровольцем, а закончил
офицером. После войны он работал в различных институтах преподавателем, но
мечта проверить свою гипотезу о наличии палеолитической культуры на Южном Урале
сохранялась. Поэтому когда в 1958 году его пригласили работать старшим научным
сотрудником в только что образованный Прибельский филиал Башкирского
государственного заповедника (с 1986 года – самостоятельный заповедник
«Шульган-Таш»), А.В. Рюмин с радостью согласился. И это неудивительно. Потому
что только настоящий учёный, невзирая ни на какие препятствия, и, не обращая
внимания на наличие всяких жизненных удобств, ищет истину! И вот, зимой 1959
года, после настойчивых поисков Александру Владимировичу удалось подтвердить
свою гипотезу – в пещере Шульган-Таш он нашёл первые палеолитические
изображения животных. И хотя появились потом недоброжелатели, которые
попытались присвоить себе открытие Александра Владимировича, им, к счастью,
этого не удалось. Хотя в науке, как это ни прискорбно, такое тоже бывает.
История
открытия «Лошадок зала Хаоса» тоже представляет интерес. После обнаружения А.В.
Рюминым палеолитической живописи в Шульган-Таше исследовать её приехал
известный московский археолог, специалист по каменному и бронзовому веку, Отто
Николаевич Бадер. В зале Хаоса на уступе юной стены московские реставраторы из
мастерской имени Игоря Грабаря заметили яркую красную точку и уговорили О.Н.
Бадера сделать пробную расчистку. После снятия нескольких сантиметров
многослойной кальцитовой натечной коры перед людьми открылась удивительная
картина – две лошадки, трапеция и еще какая-то фигура в виде лесенки. К
сожалению, в дальнейшем рисунки не пытались предохранять от разрушения. Часть
из них постепенно исчезает из-за воздействия ручья, просачивающегося сверху,
часть – стала заново зарастать кальцитом. Будет очень жалко, если нынешнему
поколению не удастся сохранить их для потомков.
 |
| Зал Хаоса |
Зал
Хаоса (вполне соответствующий своему названию), где мы впервые в этой пещере
встретились с рисунками древних людей, завершал средний этаж пещеры. Я отобрал
там пробы, и после мы вернулись к деревянной лестнице, чтобы подняться на
верхний этаж, который значительно протяжённее среднего. Оставив у подъёма
отобранные уже пробы, чтобы не носить лишний груз, мы по очереди стали
аккуратно подниматься по чёрной подгнившей лестнице. После небольшой
промежуточной площадки нас ждала ещё одна, гораздо более высокая лестница,
ведущая на верхний ярус в вертикальной шахте. После подъёма на неё мы
остановились, чтобы оглядеться, немного передохнуть и попить воды. Мне ещё надо
было отобрать пробы. Хотя Акбулат агай и держался бодро, было видно, что
возраст уже напоминает о себе. Далее перед нами лежала широкая протяжённая
галерея с высоким потолком, в конце которой была развилка. Согласно карте,
налево вёл тупиковый ход, наш путь лежал направо. Однако мне стало интересно
посмотреть этот ход, и я попросил старика подождать меня. Он согласился.
Впрочем, ничего интересного в этом тупике не оказалось. А вот в зале, лежащем
на нашем основном пути, нас ждали очередные удивительные сюрпризы! Здесь тоже
оказались две группы рисунков палеолитического человека, но они намного лучше
сохранились и были гораздо более яркими. Видимо, это связано с тем, что верхний
ярус пещеры является более сухим.
На
стене, расположенной прямо перед нами, были отчетливо видны большая лошадь,
мамонты, шерстистый носорог и большая трапеция. Именно эта лошадь в центре
композиции стала первым, найденным А.В. Рюминым в пещере. Теперь её так и
называют – «лошадь Рюмина». Чуть левее основной композиции можно рассмотреть ещё
двух мамонтов и некоторые красные пятна. При этом все животные идут справа
налево, а один из этих мамонтов – слева направо, его в шутку прозвали
«Диссидентом». На стене напротив можно было увидеть ещё трёх мамонтов и
расположенного позади них в стороне быка. Возраст всех этих рисунков по
современным оценкам составляет от четырнадцати до тридцати шести тысяч лет.
Исследователями было отмечено, что большинство из них – контурные, выполнены
очень реалистично и точно передают характерные особенности животных. Все они
относятся к мамонтовой фауне – млекопитающим, обитающим примерно от ста до
десяти тысяч лет назад в эпоху последнего оледенения в приледниковых зонах
Евразии и Северной Америки в особых экосистемах – тундростепях, которые ныне
уже не существуют. А это значит, что древние художники обитали в одно и то же с
ними время и видели их воочию. К сожалению, значительная часть этой фауны
вымерла, в том числе и самый крупный её представитель – мамонт. Учёные считают,
что этому способствовало как потепление климата, так и охота на этих
млекопитающих человека. И теперь сохранились лишь их палеолитические
изображения, а также ископаемые останки и туши в вечной мерзлоте.
Но
как и какими красками рисовались эти рисунки? Как древние люди могли не только
проникнуть в вечную тьму, но и долгое время оставаться под землей, создавая
уникальные исторические шедевры? Ученые попытались найти ответы на эти вопросы.
В частности, между глыбами зала Хаоса была найдена древняя «палитра» – плоский
камень со слоем приготовленной красной краски. Сама же краска представляет
собой красную охру – обожженный бурый железняк, встречающий возле пещеры,
который, видимо, древние люди растирали в порошок и смешивали с «животным
клеем» из жира и крови. Охру они могли использовать и в сухом виде как
своеобразные «карандаши». Рисунки также могли создавать пальцами, возможно,
специальными костяными или деревянными палочками или тонкими сталактитами. В
качестве источников света люди, видимо, использовали факелы – ветки сосен, елей
и даже можжевельника, беря их с собой в пещеру по несколько штук. Мне на ум
сразу же пришли заросли можжевельника. Кто знает, может он и тогда рос здесь?
Возможно, кроманьонцы пользовались специально сделанными светильниками –
каменными или глиняными плошками, заполненными жиром, и сухим мхом в качестве
фитиля. Один из подобных светильников был найден при раскопках в Шульган-Таше.
Сейчас сложно ответить однозначно. Остается ещё один вопрос – как же древние
люди могли подниматься на верхний этаж через многометровую вертикальную шахту?
Существует две гипотезы: или был более удобный проход на верхний этаж, который
сейчас является непроходимым; или же они применяли «лестницы», в качестве
которых выступали молодые деревца с частично обрубленными ветвями, выступающими
своеобразными «перекладинами».
И
самое главное – для чего древние люди создавали эти рисунки? Ведь им для этого
приходилось преодолевать свой страх, пробираясь в вечной темноте и холоде
пещеры, с трудом подниматься по высокой шахте, используя лишь ненадежные стволы
деревьев, проводить в этой тьме долгие часы, создавая удивительную живопись.
Ответ на этот вопрос удалось получить благодаря исследованиям археологов. На
разных участках среднего этажа пещеры учёными были выявлены культурные слои
различного возраста. Их особенностью является малочисленность костных останков
крупных животных, хотя были обнаружены и несколько кострищ; большое количество
изношенных каменных орудий и своеобразный состав украшений, принесённые или
сделанные на месте, видимо, как дары; глиняная жировая лампа, кусочки охры со
стёртыми краями, глыба известняка с фрагментом рисунка мамонта, использованные
при создании рисунков. Подобные «эскизы» более крупных настенных рисунков
нередко встречаются и в некоторых европейских пещерах с палеолитической
живописью. Всё это указывает на то, что пещера Шульган-Таш была святилищем у
древних людей, и даже если в ней и велась какая-либо хозяйственная
деятельность, вся она была подчинена каким-то обрядам и ритуалам.
При
этом в одном километре ниже по течению реки Белой от входа в пещеру Шульган-Таш
в соседнем ущелье расположена пещера Кульюрт-Тамак (Космонавтов), в привходовой
освещённой части которой археологами также был обнаружен культурный слой эпохи
палеолита возрастом около пятнадцати тысяч лет. В нём были найдены зола, угли,
кости мамонта, носорога, пещерного льва, бизона, различных мелких
млекопитающих, а также множество различных каменных изделий. Рисунки в пещере
отсутствуют. Несомненно, это была стоянка палеолитического человека. И, хотя
обе пещеры расположены очень близко друг от друга, назначение их сильно
различалось. Чем же это вызвано? И почему одна пещера была святилищем, а другая
– всего лишь жилищем?
Полюбовавшись
ещё раз на галерею живописи древних людей, я и Акбулат агай двинулись дальше.
Преодолев уступ в правой стене зала, мы попали в очередную галерею и увидели
перед собой заполненную глиной воронку. Чуть подальше от неё лежало небольшое и
неглубокое Ближнее озеро, занимающее почти всю галерею. Дно его также было
покрыто вязкой пещерной глиной. Мы остановились, так как мне нужно было
отобрать очередную порцию проб, в том числе и из озера. Я наклонился над
прозрачной водой и удивленно замер. По поверхности озера бегали какие-то белые
насекомые размером лишь несколько миллиметров и при этом не тонули! Я вспомнил,
что когда-то читал о них в книгах и статьях по биоспелеологии – науке,
изучающей жизнь в пещерах. Это были коллемболы, или ногохвостки – животные,
относящиеся к типу членистоногих. Я попытался поймать одну из них, но внезапно
она подпрыгнула и ускользнула от меня. Я никогда такого ещё не встречал в
подземном мире! Потом я узнал, что именно этот вид ногохвосток является
троглобионтом, то есть обитает только в пещерах. В связи с этим они потеряли
окраску, и у этих организмов нет глаз, которые не нужны им в вечной темноте.
Питаются они мёртвым органическим веществом, бактериями, грибами и другими
микроорганизмами.
Разглядев
этих удивительных обитателей пещеры, Акбулат агай только покачал головой от
изумления. Я отобрал необходимые пробы, сфотографировал коллембол. Впереди
ждала очередная галерея. Через некоторое время она привела нас в небольшой зал
овальной формы. «Придётся и здесь
остановиться для работы», – сказал я старику. И вдруг пещера со всех сторон
отозвалась мне различными голосами! Я невольно вздрогнул. Акбулат агай тоже
насторожился. Но это было лишь эхо от моих слов. Не зря учёные назвали этот зал
Акустическим. И действительно, звуки здесь, многократно отражаясь от стен,
создавали особенное эхо. Кто знает, может быть, на древних людей это место тоже
производило неизгладимое впечатление. Пещера продолжала показывать нам свои
чудеса.
Чуть
дальше Акустического зала на правой стене мы увидели странные борозды, идущие
сверху вниз. Это были так называемые микрокарры – сетка борозд и гребешков,
образующиеся за счёт растворения известняка и представляющие собой одну из форм
карста. С этого места пещера стала сильно расширяться, а потолок резко взлетел
вверх – перед нами предстал очередной зал, разделённый на две части свисающей массивной
аркой. Пол зала повышался к правой стене и был покрыт россыпями камней. В
верхнем левом его конце довольно круто спускался широкий и высокий ход, пол
которого был загромождён крупными глыбами известняка. После спуска коридор
вновь стал горизонтальным, но потолок при этом начал сильно снижаться. На нём
виднелись тысячи выступов – всё, что осталось от разрушенных ныне людьми
красивых хрупких трубчатых сталактитов. Нам стало известно о них лишь благодаря
упоминаниям в записях исследователей-первопроходцев. Передвигаться стало
сложнее – пришлось идти на корточках и беречь голову. Акбулат агай держался
молодцом. Потом мы перешли на четвереньки и, наконец, передвигаться стало
возможно лишь ползком. Перед нами возникла стена. Направо уходил узкий малозаметный
лаз, ведущий в Новый отдел верхнего яруса пещеры, налево – небольшой ход, через
который можно было пробраться к Дальнему озеру.
 |
| Сталактиты-соломки |
Я
предложил Акбулату агаю отдохнуть и подождать меня в этом месте, пока схожу к
озеру за пробами. Он согласился. Я расстелил ему коврик из пенополиуретана с
высокими теплоизолирующими свойствами, часто использующийся в туризме и
спелеологии, подложил под голову рюкзак. Он с облегчением вытянулся на
импровизированной кровати и сказал: «Да
уж, это не в мокрых окопах лежать». Заверив его, что скоро вернусь, я, взяв
необходимые вещи, пополз в левый узкий ход. Продвигаться мешали камни с острыми
ребрами, да и сам ход спускался все ниже и ниже. А ползанье вниз головой – не
очень приятное занятие. Справа остался очень низкий короткий лаз. Рядом с ним
из расщелины вдоль стены зажурчал небольшой ручей. Наконец ход стал
расширяться, и можно уже было встать в полный рост. Передо мной расположился
каскад кальцитовых ванн, в верхнюю из которых впадал ручей, а вода из ванны
перетекала в следующую, пока, наконец, не впадала в озеро. Кальцитовые плотины,
подпруживающие такие ванны, называются гурами и встречаются только в карстовых
пещерах. Высота гуров иногда может превышать десять метров. Вода в озере тоже
была прозрачной, но вокруг меня была тьма, лишь незначительно рассеиваемая
налобным фонарем. Тишину нарушало только журчанье воды. Несмотря на то, что
ручей постоянно пополнял озеро, уровень воды в нём мало изменялся. Согласно
карте, из озера вытекал другой ручей, который потом терялся в расщелине.
Облюбовав себе камень на берегу, я начал отбирать пробы, замерять температуру
воды и воздуха. Внезапно недалеко от берега на дне я увидел какой-то
затопленный предмет. Приглядевшись, мне удалось рассмотреть лодку-плоскодонку.
Кто, когда и для чего принес материалы и собрал её здесь? Несомненно, это было
нелегко. Но человека, который это сделал, трудности не остановили. Может, он
хотел переплыть озеро и исследовать продолжение пещеры. Кто знает? Я закончил
отбор проб, сфотографировал озеро, гуры, ручей и лодку и двинулся обратно к
развилке, где оставил Акбулата агая.
Вернувшись,
я предложил старику подкрепиться, он не стал отказываться. Я достал из
транспортного мешка и разложил на коврике рыбные консервы, хлеб, печенье,
термос с чаем, кружки и ложки. Старик вытащил из своей котомки небольшую банку,
в которой оказался вкуснейший бортевой мёд, смешанный с лесными орехами. Эта
смесь оказалась очень калорийной и даже в небольшом количестве утоляла голод.
Подкрепившись и немного отдохнув, мы стали собираться – впереди нас ждал Новый
отдел. Так его назвали первооткрыватели в 60-е годы двадцатого века.
Но
попасть туда можно было только через узкий лаз диаметром примерно полметра,
спелеологи называют их шкуродерами. Оставлять Акбулата агая в старой части пещеры
одного не хотелось, да и он согласился пойти со мной, поэтому я полез в
шкуродер первым на разведку. Чтобы плечи не мешали ползти, пришлось одну руку
вытянуть вперед, а вторую расположить вдоль туловища. На полу вдобавок
попадались небольшие лужи. Местами приходилось даже наклонять голову, чтобы
пролезть. Но через несколько метров шкуродер закончился, и я очутился в
горизонтальной галерее, простирающейся под прямым углом к лазу. Вправо
просматривался тупик в затёкшем кальцитом ходе. Видимо, когда-то эта часть
галереи была соединена со Старым отделом верхнего яруса пещеры. В настоящее
время ход вёл влево, где коридор расширялся, а высота потолка увеличивалась до
полутора – двух метров. В начале пол галереи был покрыт глиной, образующей
небольшой выпуклый увал.
Я
вернулся обратно к старику и переправил в несколько заходов наши мешки. При
этом в шкуродере их приходилось или толкать перед собой, или тянуть сзади. Я
немного отдышался, теперь надо было помочь переправиться Акбулату агаю.
Пришлось внимательно осмотреть его одежду. Спелеологи не зря используют
комбинезоны из гладкой непромокаемой ткани без внешних карманов. Всё это может
зацепиться за камни в самый неподходящий момент, в том числе и в шкуродерах.
Бывали случаи, что приходилось разрезать одежду, чтобы помочь освободиться
человеку от крепких каменных объятий. К сожалению, на одежде старика внешние
карманы были. Мы решили вывернуть её наизнанку, и это помогло. Медленно, с моей
помощью, Акбулат агай всё же преодолел узкий лаз.
После
такого препятствия пришлось отдохнуть подольше. «Замучал я Вас, наверное, Акбулат агай. Вы уж простите меня,
пожалуйста», – произнёс я. «Не
беспокойся, сынок, и не такое бывало», – ответил старик. – «Вот, помню, пришлось как-то целые сутки на
передовой ползать. Немец неожиданно начал наступать, а мы только с марша.
Хорошо, хоть коноводы коней успели увести. Мы так и ползали, отбивая атаки,
даже головы не могли поднять. А окопы копать уже некогда было. Вот такие вот
дела». Меня поразил его рассказ! Немало, оказывается, пришлось пережить
этому человеку. «Что ж, отдохнули, пошли
дальше, время не стоит на месте», – произнес Акбулат агай, и мы двинулись
дальше.
Примерно
через двадцать метров коридор привёл нас в большой зал, в котором было на что
полюбоваться. Примерно посередине зала в толще глины располагался овраг шириной
и глубиной около двух метров, который был, по-видимому, образован временными
потоками воды. Сейчас же в нём было сухо. Вдоль правой стены виднелся какой-то
белый поток. Подойдя поближе, я увидел, что это затвердевший белый кальцит.
Когда-то исследователи пещеры в шутку назвали этот поток «Молочной рекой». Но
самое интересное оказалось на сводчатом потолке зала, куда я случайно
посмотрел. Там через весь зал проходила разноцветная полоса, напоминающая
радугу. Именно поэтому зал и был назван Радужным. Образована эта полоса была,
видимо, окислами, железа. Акбулат агай только смотрел на все эти чудеса и
восхищенно цокал.
Вдруг
в воздухе рядом с нами промелькнули и исчезли несколько теней. Мы невольно
вздрогнули. Потом я рассмеялся: «Это же
летучие мыши». «А, ярканат», – промолвил старик. Эти удивительные зверьки
нередко встречаются в пещерах, иногда образуя там многотысячные колонии.
Активны они ночью, а днём спят в различных убежищах, при этом зимой на
несколько месяцев впадают в длительную спячку. Некоторые из них, обитающие в тёплом
климате, – растительноядны, в Южной Америке существует даже три вида-вампира,
питающиеся кровью позвоночных. Но летучие мыши, обитающие у нас, охотятся, в
основном, на насекомых, в том числе и вредных для человека, поедая огромное их
количество. А ещё эти удивительные животные используют ультразвуковые сигналы
для навигации в пространстве и общения с сородичами, поэтому они и способны
передвигаться в полной темноте, не натыкаясь на препятствия. Но эти животные
могут представлять и опасность для человека, потому что являются естественными
переносчиками многих опасных инфекционных заболеваний – бешенства, вирусов и
коронавирусов. Поэтому брать в руки летучих мышей не рекомендуется. Значительный
интерес представлял факт обнаружения этих животных в Новом отделе Шульган-Таша,
так как пещера являлась для них только убежищем, и летучим мышам для питания
обязательно нужно было выбираться наружу. Но других выходов из Нового отдела на
поверхность неизвестно, а вероятность преодоления этими животными шкуродера
низка. Видимо, всё-таки существовали какие-то другие проходы из Нового отдела в
Старый или наружу, хотя и необязательно доступные для человека.
От
груды каменной россыпи в нескольких десятках метров впереди виднелся ещё один
зал. Потолок его более низкий, чем в Радужном, был весь увешан десятками тысяч
прозрачных тонких трубчатых сталактитов-макаронин. Изредка среди этих трубочек
попадались и обыкновенные сталактиты. И это представляло удивительное зрелище!
Именно из-за них зал и был назван Сталактитовым. Иногда ещё используют его
второе название – Хрустальный. Из этого зала в разные стороны расходились
несколько ходов. Из самого правого «вытекала» «Молочная река».
Сориентировавшись по карте, я повёл Акбулата агая вперед в извилистый ход,
который, расширившись, начал поворачивать направо, постепенно поднимаясь всё
выше и выше, и привёл нас в прямой коридор. Пройдя его, мы остановились на краю
огромной крутонаклонной шахты, спуск по которой без страховки из-за скользких
стен опасен. Снизу издалека доносился грозный шум реки. Это был Подземный
Шульган. Я взглянул на часы – уже приближалась полночь.
 |
| Река Подземный Шульган |
Наконец-то
пригодилось и спелеоснаряжение, включающее обвязку, самохваты кроль и жумар,
спусковое устройство – решётку, педаль, карабины и некоторые другие
приспособления, позволяющие подниматься и спускаться человеку на одной веревке.
Я надел их на себя, проверил, хорошо ли всё затянуто, и привязал длинную
веревку узлом булинь за большой прочный камень, нависающий над шахтой.
Учитывая, что комплект снаряжения у меня был один, да и пользоваться им Акбулат
агай не умел, я попросил его подождать меня наверху, сказав, что надолго не
задержусь. Акбулат агай покачал головой и сказал: «Ох, сынок, в самое опасное место ты идёшь, да ещё один. Не случилось
бы чего…». «Всё будет хорошо. Не беспокойтесь», – отозвался я бодрым
голосом, не придав большого значения его словам. Опыт подобных спусков у меня
был, а недолгое одиночество не пугало. Я надел на спину транспортный мешок,
взяв в него только самое необходимое для отбора проб, кивнул на прощание
Акбулату агаю и, встегнув снаряжение в веревку, начал спуск.
 |
| Шамиль Раисович АБДУЛЛИН у реки Подземный Шульган |
Под
ногами сменялись то очень скользкие, покрытые глиной камни, то крутонаклонные
плиты известняка. Иногда приходилось расправлять запутавшуюся верёвку. Справа
остался поворот в малопосещаемый, но, судя по описаниям, очень красивый район
Горного короля. К сожалению, заглянуть туда времени у меня не было. Шум
Подземного Шульгана становился всё громче. Постепенно спуск стал
выполаживаться, а шахта расширилась, превратившись в Зал Бездны. Я выстегнул
снаряжение из верёвки и стал спускаться по хаотически громоздящимся друг на
друга крупным глыбам известняка, между которыми виднелась глина. Внезапно
сверху с потолка на меня полилась обильная капель – видимо, откуда-то с
поверхности в пещеру просачивался ручей. В месте падения воды на известняке
выросли красивые белоснежные и кремовые натеки. Через некоторое время я вышел к
настоящему пляжу с песком, но только подземному. Передо мной был Шульган. Но
как же он отличался от того, который мы видели на поверхности! Поток воды,
протекая по залу слева направо, яростно и громко ревел между камней, оставляя
на них клочья белой пены. Весь зал был заполнен шумом этого мрачного Стикса,
ограниченного с двух сторон сифонами – затопленными водой ходами. Я
почувствовал себя не очень уютно. Однако нужно было работать. Вначале я отобрал
пробы в районе нижнего сифона, перед которым река разливается в относительно
спокойное озеро с нависающими стенами, полностью покрытыми глиной. Затем
направился в сторону верхнего сифона. И тут в шуме Подземного Шульгана мне
явственно послышался какой-то мужской голос. Я машинально взглянул на часы –
наступила полночь. Решив, что мне почудилось, я пошёл дальше. Когда-то в
верхнем сифоне, пытаясь переплыть его под водой, чтобы найти продолжение
пещеры, погиб молодой спелеолог Валерий Нассонов. И хотя я никогда не верил в
привидения и духов, страх понемногу стал закрадываться в мою душу. Внезапно
раздался уже целый хор низких мужских голосов, выводящих какую-то свою странную
и нечеловеческую песню без слов! Страх буквально заполонил меня целиком, и я
замер от ужаса! Налобный фонарь, которым я осветил всё вокруг, ничем мне не
помог – я был один. И это пугало больше всего, потому что голоса всё звучали и
звучали, а Подземный Шульган подпевал им. Собрав остатки воли в кулак, я всё же
решил не сдаваться и завершить отбор проб в районе верхнего сифона, а дальше –
будь, что будет! Очень быстро завершив работу под аккомпанемент песни духов, я
закидал вещи в транспортный мешок и рванул к верёвке. Сам подъём, который прошёл
быстрее спуска, я запомнил лишь урывками, хотя потом оказалось, что я не забыл
вытянуть за собой и веревку. Буквально выскочив из шахты (как мне рассказал
потом Акбулат агай), я закричал старику: «Быстрее
собираемся и уходим!». Он внимательно посмотрел на меня, но ничего не
сказал и стал помогать собирать вещи. Через несколько минут мы уже были готовы
и быстро тронулись в обратный путь. Он занял у нас намного меньше времени, и
даже шкуродер мы прошли без особых затруднений. По пути я собирал оставленные
пробы. Где-то к залу Рисунков страх меня отпустил, и я почти успокоился. Что
интересно, обратный путь в пещере был не похож на дорогу туда – все выглядело по-иному.
Мы спустились по лестнице, и, хотя Акбулат агай старался держаться бодро, было
видно, что он уже сильно устал. Да и сам я после всех приключений не отказался
бы от хорошего отдыха. Повернув после последней лестницы направо к выходу, мы
внезапно ощутили приток свежего ионизированного бодрящего воздуха. Такое очень
часто бывает при выходе из пещеры, но этот феномен ещё до конца не изучен, хотя
и отмечается многими. «Вот мы и
возвращаемся на землю из того мира», – сказал Акбулат агай. И будто в
подтверждение его слов в Портале ярко засверкали звёзды. Позади был трудный
путь, и мы решили заночевать на берегу реки Белой, подальше от пещеры, а утром
тронуться обратно в деревню, чтобы я успел на машину. И тут, проходя мимо
Голубого озера, в шуме воды Шульгана я вдруг снова услышал одинокий голос, но
уже женский. Он не был страшным, скорее жалобным и печальным, заставляя
грустить вместе с ним. Я решил, что все эти голоса слышатся только мне и
вызваны переутомлением, после отдыха же всё это пройдет. Но, взглянув на
Акбулата агая, очень удивился, так как он начал громко читать молитвы. Быстро
забрав рюкзак, я пошёл за стариком. По мере удаления от пещеры голос становился
всё тише и тише и, наконец, совсем пропал. И только тогда Акбулат агай
замолчал. Не говоря ни слова, мы дошли до берега Агидели, нашли подходящее
место и стали разжигать костер. Я постелил старику теплоизолирующий коврик, на
который он с удовольствием прилёг. Потом поставил котелок с водой для чая,
достал консервы, хлеб и сел у костра, наслаждаясь живым светом и теплом. «Ну что, сынок, поверил теперь в духов?», –
вдруг спросил Акбулат агай.
–
Значит, вы тоже слышали этот голос?
–
Думаешь, зачем я читал молитвы? У нас тут все знают, что в пещере духи живут, и
ходить туда, особенно ночью, очень опасно.
–
Простите, Акбулат агай. Думал, что сказки всё это, пока сам с этим не
столкнулся. Здесь у входа ещё не так страшно. Самое страшное было у Подземного
Шульгана.
И
я рассказал ему всё, что со мной там произошло. «Храбрый ты человек, сынок! Джигит! И удачливый. Может, за храбрость
тебя духи и не забрали», – проговорил старик.
–
А как вы думаете, почему в Зале Бездны я слышал мужские голоса, а возле входа
уже был только один женский? Может потому, что когда-то в Подземном Шульгане
погиб молодой спелеолог? Вы не знаете, может, и рядом с входом в пещеру
когда-то погибла женщина?
–
В наше время, слава Аллаху, никто из женщин здесь не пропадал. Но слышал я, что
когда-то много-много веков назад, когда даже ещё башкир не было, жили здесь
другие племена, которые приносили в жертву своим языческим богам в пещере
молодых женщин.
Я
запомнил этот факт, и после возвращения город при чтении различных материалов
по пещере Шульган-Таш, которой очень заинтересовался, наткнулся на любопытную
статью. В ней говорилось о том, что в одном из залов среднего этажа пещеры,
расположенного относительно недалеко от входа, археологами был обнаружен череп,
скелет при этом отсутствовал. Установили, что это была здоровая девушка, и
погибла она в возрасте 15-19 лет. Точную причину смерти выяснить не удалось, но
вполне вероятно, что это было жертвоприношение. К сожалению, принадлежность
этой девушки к какой-либо культуре учёными пока не установлена. Возможно, это
произошло в эпоху поздней бронзы. Жертвоприношения людей встречались у представителей
других культур, например, у некоторых народов Африки, Древнего Египта, майя,
ацтеков. Они могли иметь разный смысл – способ умилостивить богов,
отблагодарить их за что-то, искупить грехи, отвести беду от племени. И кто
теперь может сказать, почему погибла эта девушка?
Вода
в котелке закипела. Я потянулся за заваркой, чтобы сделать чай, но Акбулат агай
жестом остановил меня. Взяв из костра дымящуюся головню, он опустил её в
кипящую воду. На мой удивленный взгляд он ответил: «Так чай вкуснее будет». Потом, достав из своей котомки каких-то
трав, он кинул их в котелок, предварительно сняв его с огня, и накрыл крышкой.
Минут через пять он открыл котелок, и в воздухе разлился удивительный аромат
лесных трав. Мы, несмотря на позднее время, с аппетитом поели, а потом стали с
наслаждением пить чай. После первых же глотков усталость стала покидать тело, и
я с удивлением спросил у Акбулата агая: «Что
же это за чай такой волшебный?» Старик улыбнулся: «Ничего особенного, просто нужно знать травы, да и не только травы.
Тут, возле пещеры, да и в ней самой много чего лечебного. Местные используют и
воду из Голубого озера, и глину из пещеры. Даже из некоторых сталактитов делают
целебный порошок для лечения внутренних и наружных болезней».
–
И что? Помогает? Ведь это обычный камень, кальцит!
–
Не знаю, обычный или необычный, но людям помогает! А что ещё нужно? Чтобы
обязательно рецепт был от врача? Вера важнее!
–
Наверное, рецепт необязателен. Главное – чтобы все сталактиты не отломали.
–
Да, это ты прав, сынок. Раньше люди бережно относились к природе, а сейчас
жадные стали.
Помолчав,
Акбулат агай продолжил:
–
Здешние жители издавна уважают эту пещеру, и речку Шульган, и озёра, возле
которых мы проходили. Немало удивительных сказаний-кубаиров сложено про эти
места. Это «Урал-батыр» и «Акбузат», в которых главные герои борются за счастье
людей со злыми силами природы, за торжество справедливости, и «Бабсак и Кусэк»,
повествующий о соперничестве башкирских племен кыпсак и бурзян.
Меня
все это настолько заинтересовало, что потом я нашёл все эти эпосы и с интересом
прочитал, с радостью находя в них знакомые картины, хотя и трансформированные в
сказочную форму.
Утомившись
разными приключениями, мы все-таки заснули, а когда я открыл глаза, на востоке
уже светало, а старик сидел у вновь пылающего костра с закипающим котелком. «Вставай, лежебока», – улыбаясь,
произнес он. Я поднялся и пошел к Белой ополоснуться. И там я увидел ещё одно
маленькое чудо – с поверхности реки медленно поднимался туман, постепенно
освобождая её долину, и, поднимаясь всё выше и выше, уходил в небо. Это
рождались облака.
Вдруг
утреннее спокойствие нарушило какое-то далекое стрекотание. Звук все
приближался, потом резко умолк. Вернувшись к костру, я обнаружил там Акбулата
агая, который беседовал с каким-то местным жителем, попивая с ним чай.
Невдалеке стоял мотоцикл «Урал» с коляской – источник слышанного мной звука. Я
вежливо поздоровался с молодым башкиром, он ответил мне тем же. Оказалось, что
его зовут Дамир, и он возвращается с рыбалки. Увидев издалека в районе пещеры
дым, решил заехать и посмотреть, кто и что здесь делает в такую рань. Я
объяснил ему, что занимаюсь изучением пещеры, а Акбулат агай помогает мне.
Парня, похоже, это объяснение не вполне удовлетворило, и он с порасспрашивал бы
меня поподробнее. Но тут Акбулат агай спросил его, не сможет ли он нас
подбросить к родной деревне старика. Дамиру было неудобно отказывать аксакалу,
и он, конечно же, согласился. Мы быстро собрали вещи, Акбулат агай сел в
коляску, туда я положил и свой рюкзак, сам же пристроился на мотоцикл за
Дамиром. Парень завёл мотор, я последний раз глянул на Портал, мысленно
попрощался с пещерой, и мы поехали. Под колесами промелькнул мостик через реку
Шульган, затем дорога запетляла по прибрежному лесу. Через некоторое время лес
закончился, и мы, повернув налево, выехали на большую поляну. Местами слева
виднелись скальные выходы известняка, а в одном из них даже промелькнул вход в
грот, справа несла свои воды река Белая. Но вот дорога стала забирать влево и
пошла на подъём к перевалу. Натужно ревя, мотоцикл заехал на его самую высокую
точку, долина Агидели осталась за спиной. В лесу стали появляться сосны. За
мотоциклом по дороге тянулся шлейф пыли. Постепенно лес немного отодвинулся от
дороги, и слева на поляне мы увидели одно из самых крупных карстовых озер, мимо
которого проходили вчера. Вскоре дорога довела нас до перекрестка, где мы
повернули налево. Мотоцикл пронесся ещё через один мостик, под которым тёк
какой-то ручей. Акбулат агай сквозь шум мотора прокричал мне, что это тоже
Шульган. Как же разительно менялась эта река в верховьях, в воронке, под землёй
и после пещеры! Потянуло дымком из труб, и вскоре впереди появилась деревня.
Дамир довёз нас прямо до дома Акбулата агая, где нас молча встретил пёс. Мы
выгрузились и поблагодарили парня. Старик пригласил Дамира в дом попить чай, но
парень сказал, что очень торопится и, махнув на прощанье рукой, круто развернул
мотоцикл и умчался по своим делам. Обратный путь от пещеры оказался быстрым, и
до возвращения Азамата у меня ещё оставалось время. Я спросил у Акбулата агая,
можно ли помыться после пыльной дороги, и он показал мне рукомойник в углу
двора. И я с наслаждением смыл пыль с лица и рук. А старик уже приглашал к
накрытому столу. Я удивился: когда это он успевает. Стол был таким же богатым,
как и при первой встрече. Почаевничав, я стал собирать рюкзак. В качестве
гостинца оставил Акбулату агаю несколько банок сгущённого молока. Он в свою
очередь подарил мне туесок бортевого мёда диких пчёл – поистине царский
подарок! Жаль было расставаться с этим человеком. Хотя я и был с ним знаком
около суток, пережитые приключения сблизили нас, и казалось, что знаю я его
очень давно. Он тоже проговорил: «Да,
сынок, многое я в жизни повидал, но что нам показала пещера, раньше не
встречал. А ты всё же молодец! Храбрым джигитом оказался. Жаль, не увидимся с
тобой больше на этом свете». «Ну что Вы, Акбулат агай, не говорите так», –
начал успокаивать я его. Но он только грустно промолчал в ответ. Обняв старика
на прощанье, я вскинул на плечи рюкзак и пошёл к дороге, где уже ждал меня
груженный под завязку лесом «Урал» Азамата.
 |
| Ш.Р. АБДУЛЛИН. Южный Урал |
Поздоровавшись
с ним, я закинул в кабину рюкзак, залез сам, и машина тронулась с места. Снова
за окном мелькали картины чудесной уральской осени, под колесами грузовика проносились
километры горной дороги. Азамат попытался разговорить меня, но мои мысли были
заняты пещерой и её чудесами, поэтому я извинился и сказал, что устал. Он
понимающе кивнул головой. А вопросы не давали мне покоя. Неужели духи все-таки
существуют? Мой ум учёного отчаянного протестовал против этой мистики, но ведь
были факты, которые на первый взгляд разумному объяснению не поддавались. Я
решил попытаться разобраться с этим вопросом позже, в городе, когда под рукой
будут и литература, и интернет. Незаметно за мыслями пролетела дорога, и
впереди в долине показался райцентр. Азамат довёз меня прямо до автобусной
станции. Я попытался предложить ему денег, но он возмущенно отказался. Тогда я
от души поблагодарил его. Он улыбнулся и, посигналив на прощанье, поехал дальше
по своим делам. Мне повезло – скоро подъехал автобус, и уже в тот же день
поздно вечером я вернулся в город.
Городская
жизнь закрутила меня. Нужно было срочно высеять отобранные в пещерах пробы,
сдать командировочные документы и выполнить ещё множество других дел. Поэтому к
вопросу о духах пещеры я смог вернуться не скоро. Однажды, пролистывая научный
журнал, я наткнулся на интересную статью, посвящённую странным явлениям в одной
пещере, которая располагается в северных отрогах Кузнецкого Алатау. В статье
говорилось, что люди, побывавшие в ней, рассказывали: в какой-то момент их
вдруг охватывал беспричинный страх, и они, забывая обо всем на свете и бросая
снаряжение, со всех ног мчались на выход к свету. А некоторые из них даже
видели галлюцинации: страшного старого шамана с бубном в руках и рогатым шлемом
на голове, зовущего за собой, или же жутких чудовищ. Меня поразило такое
сходство воздействия на психику этих двух, расположенных на значительном друг
от друга расстоянии пещер! Что интересно, археологами было выяснено, что та
пещера в течение последних двух тысяч лет использовалась как культовое место
шаманами. Исследователями были обнаружены останки животных и даже людей,
которых, возможно, приносили в жертву. Но ведь доказано, что и Шульган-Таш
использовалась ещё со времен палеолита как святилище. Причём пещера выступала в
этом качестве и в бронзовом веке, да и сейчас местные жители очень почитают её.
Может, всё дело в этих удивительных и страшных свойствах? Продолжив чтение
статьи, я узнал, что учёные не побоялись провести в пещере исследования и
выяснили, что такое воздействие на человека и даже на животных оказывают,
скорее всего, низкочастотные электромагнитные импульсы. Правда, источник этих
импульсов до сих пор не ясен. Как осталась и неизвестной природа галлюцинаций,
хотя есть предположения, что они могут вызываться какой-то необычной химической
смесью в воздухе пещеры. После того, как статья была дочитана, я задумался: что
же тогда является причиной непонятного страха в Шульган-Таше? Вероятность того,
что это – электромагнитные волны, существовала. Тем более что в пещере никто
измерений не проводил. А может это что-то другое? После долгих поисков я
выяснил, что подобными свойствами может обладать и инфразвук – низкочастотные
звуковые волны, не слышимые человеком. Они могут образовываться при
землетрясениях, сильном ветре во время бурь и ураганов, а также мощными
турбулентными потоками жидкостей. Я также нашёл данные, что инфразвук,
образующийся в море, даже может быть причиной появления «летучих голландцев» –
опустевших судов в открытом море, которые почему-то покидает экипаж, когда
никакой опасности вокруг нет. И тут меня осенило! А ведь галлюцинации в
Шульган-Таше у меня возникали именно рядом с рекой Шульган! И получается, что
причиной их появления вполне может быть инфразвук! Видимо, это и есть разгадка
тайны! Сразу вспомнилось, что бывалые спелеологи рекомендовали не ставить
подземные лагеря в пещерах возле текучей воды, иначе возможны галлюцинации.
Таким образом, эта гипотеза вполне имела право на существование. Осталось
только доказать её дополнительными исследованиями.
После
этого налёт мистики на моих приключениях в Шульган-Таше поблёк, и хоть загадка
не была решена окончательно, но уже появилось направление для дальнейшего поиска.
Но иногда мне всё же вспоминаются звёзды в арке входа пещеры, шум реки и
одинокий грустный голос девушки…
2012 – 2021
Уфа – Туймазы – Владивосток.
Источник здесь.
Фото
из личного архива Шамиля АБДУЛЛИНА
Комментариев нет:
Отправить комментарий