С удостоверением инспектора и фотоаппаратом

Восточный участок заповедника

Я впервые побывал на полуострове Гамова в 1988 году и, увидев Восточный участок Дальневосточного морского заповедника, влюбился в его красоты с первого взгляда. На протяжении двадцати лет я возвращался сюда с фотоаппаратом снова и снова, каждый раз открывая для себя что-то новое.

Андрей Анатольевич АЛАТЫРЦЕВ

В 2011 году я поступил на работу в Дальневосточный морской заповедник и четыре года исполнял обязанности инспектора отдела охраны. Отдел охраны в структуре заповедника – самое многочисленное подразделение, что вполне объяснимо. Именно инспекторам приходится противостоять лицом к лицу с разного рода нарушителями заповедного режима. Среди них и любители постоять с палаткой на пляжах заповедных бухт, и просто желающие искупаться или понырять с маской в заповедных водах. При встречах с инспектором отдела охраны они, как правило, ссылаются как на права, дарованные Конституцией им, гражданам России, так и на незнание ими природоохранного законодательства, обещают, что не оставят на берегу ни одной бумажки...

Кекур Парус. Вид на г. Туманная

На практике, по окончанию летнего сезона, на популярных заповедных берегах накапливаются горы брошенной «дикими туристами» пластиковой упаковки. Но наибольший вред обитателям заповедника наносят браконьеры – ловцы трепанга и гребешка, уничтожающие под корень всё живое. Причём складывается впечатление, что для некоторых жителей прибрежных посёлков браконьерство – это семейный бизнес, передаваемый «от отца к сыну», почти как традиционный народный промысел.

Работа отдела охраны может быть максимально эффективной, но побороть преступный бизнес и сломать устоявшиеся стереотипы в сознании местных жителей силами одного только заповедника невозможно. Поэтому, наряду с охранными мероприятиями, необходим комплекс экономических мер по созданию и развитию рабочих мест в посёлках Рязановка, Андреевка, Зарубино. Например, создавать около посёлков марикультурные хозяйства, которые будут выращивать трепанга и гребешка в таких объёмах, чтобы грабительские рейды в заповедник стали экономически не эффективны.

Государственной инспекции маломерных судов следует навести порядок в прибрежных водах Хасанского района. Безымянным, не зарегистрированным лодкам с браконьерскими экипажами не место на акватории, они должны уйти в прошлое. А если к вышеперечисленным ещё добавить меры экологического просвещения населения то, я уверен, постепенно удастся переломить ситуацию хищнического, потребительского отношения к природе. 

    Браконьерская лодка уходит от погони

С другой стороны радует, что заповедник притягивает не только «диких» туристов и браконьеров. Посещение территории и акватории заповедника стало излюбленным занятием организованных экологических туристов, в том числе художников и фотографов – наших земляков и гостей Приморского края. Открыв любой фотоальбом о Приморье, вы обязательно найдёте там живописные виды бухты Орлинка, мыса Сосновый, кекуров Бакланьих, острова Фуругельма и бухты Теляковского. Не побоюсь показаться высокопарным, но заповедник стал одной из визитных карточек Приморского края.

Острова архипелага Римского-Корсакова

   Защита природы, её охрана и сбережение должны стать делом всех и каждого. Необходимо сохранить для будущих поколений красоту окружающего нас мира. В этом смысле содружество Дальневосточного морского заповедника с Национальным парком «Земля леопарда» на территории Хасанского района может открыть новые перспективы как в работе с местным населением, так и в вопросах охраны природы.

Андрей АЛАТЫРЦЕВ 
     Фото автора

Новый этап в развитии заповедника

Андрей Николаевич МАЛЮТИН. Фото Андрея АЛАТЫРЦЕВА

Дальневосточный морской биосферный государственный природный заповедник ДВО РАН достиг своего 40-летия. 40 лет – много это или мало? Например, всемирно известный морской национальный парк Большой барьерный риф Австралии был основан годом позже – в 1979 году, так что уж как минимум не мало. За эти годы было всякое: и взлеты, и паденья. Став первым и до сих пор во многом единственным морским заповедником России, он сразу же получил признание в стране. Многие стремились своими глазами увидеть его незабываемые ландшафты как побережья, так и подводные. Заметно хуже стало в новейшие времена, когда заповедник подвергся многочисленным атакам, как браконьеров, так и различных административных структур. Конечно, цели у них были разными: одни просто нещадно грабили заповедник, другие стремились забрать заповедник у Академии наук и зачем-то передать его в Министерство природных ресурсов, хотя опыта управления морскими охраняемыми акваториями у последнего не было. Цели-то разные, но и то, и другое было весьма болезненным и создавало значительные трудности в работе заповедника. Но было и международное признание, когда в 2003 году заповедник получил международный статус биосферного резервата.

Просуществовав 28 лет в составе Института биологии моря ДВО РАН (ИБМ), Дальневосточный морской заповедник после длительного согласования необходимых документов в Российской Академии наук и убеждений её руководства с 1 октября 2006 года стал самостоятельным юридическим лицом, что открыло новый этап его деятельности.

Об истории создания и основных вехах существования заповедника написано немало, не забыты и люди, его создавшие и организовавшие его работу, но нельзя не вспомнить о них, хотя бы и кратко, ещё раз, ведь для многих сотрудников заповедника он на многие годы определил их судьбу. Идеологом создания морского заповедного дела в России без всяких оговорок является академик А.В. Жирмунский. Именно благодаря его прозорливости, усилиям, настойчивости и был организован в 1978 году первый в стране морской заповедник. Это стоило значительных усилий, поскольку согласования проводились на очень высоких уровнях. Но кроме согласований ещё надо было провести очень непростую работу, чтобы учреждение, существовавшее только на бумаге, превратилось в нормально функционирующую многофункциональную структуру, способную в полном объёме решать стоящие перед ней задачи. Человеком, решившим эту проблему, стал замечательный учёный и организатор, кандидат биологических наук Ю.Д. Чугунов. Он руководил заповедником в один из самых, пожалуй, непростых периодов его существования – период становления. Нельзя не вспомнить также академика В.Л. Касьянова, благодаря которому удалось сделать заповедник самостоятельным юридическим лицом. Он также значительно содействовал в получении им статуса биосферного резервата.

Юрий Дмитриевич ЧУГУНОВ

Дальневосточный морской заповедник, занимая около 10% площади залива Петра Великого, является без преувеличения эталоном его побережья, малых островов и шельфа. Залив благодаря взаимодействию холодного и тёплого течений, своеобразным климатическим условиям и разнообразию местообитаний являет собой довольно примечательное явление природы. Воды залива населяют почти 4000 видов (включая микроорганизмы, грибы и виды-паразиты) из которых 2600 – это беспозвоночные. Поскольку морская фауна не только залива Петра Великого, но и заповедника изучена относительно неплохо, можно сделать определенный вывод о том, что биота залива представлена в заповеднике довольно репрезентативно, то есть, говоря языком математики, вполне характеризует всю генеральную совокупность. Так, если в заливе Петра Великого зафиксировано 316 видов рыб, то в заповеднике – около 200, что составляет примерно 63%. В действительности последнее число несколько выше, поскольку далеко не все субтропические и тропические виды, в тёплое время года изредка заплывающие в залив Петра Великого, были зафиксированы в заповедных водах: здесь не проводится регулярных отловов. По-видимому, все морские птицы залива так или иначе встречаются и в заповеднике – гнездятся, зимуют или отмечены на пролёте. Это же относится и к китообразным, которые являются кочующими по всей акватории залива животными. Из пяти видов ластоногих, наблюдаемых в заливе, три зафиксированы в охраняемых водах, причём единственный оседлый вид тюленей залива – ларга – размножается практически исключительно на островах заповедника. Что касается беспозвоночных, то и здесь мы находим весьма выразительные цифры, как нельзя ярко характеризующие роль Морского заповедника в сохранении биоты залива Петра Великого. Именно благодаря всему вышесказанному заповедник образован именно здесь, и поэтому же он представляет значительный интерес для учёных разных специальностей и, прежде всего, биологов.

Заповедник решает три основных задачи: сохранение биоты и различных феноменов неживой природы, научно-исследовательская деятельность и мониторинг происходящих в заповеднике изменений, а также эколого-просветительская деятельность.

В 1984 году в заповеднике сформирована лаборатория гидробиологии, которую возглавил кандидат биологических наук В.В. Гульбин. Впоследствии она была преобразована в отдел. С него и начнём. В научном отделе заповедника никогда не работало больше 10 сотрудников. Однако небольшое число штатных работников компенсировалось интересом, который проявляли к работе в заповеднике сотрудники не только ИБМ ДВО РАН, в состав которого до октября 2006 года входил заповедник, но и желание представителей других академических институтов и учебных учреждений исследовать именно нетронутую природу.

Основными научными гидробиологическими направлениями, которыми сейчас занимаются в заповеднике, являются инвентаризация биоты, мониторинг численности популяций дальневосточного трепанга, проведены многолетние наблюдения за состоянием биоты в бухте Миноносок под воздействием деятельности хозяйства марикультуры, проводятся исследования биологии некоторых видов рыб, а также растительности островов и материкового побережья. Работы по изучению распределения и численности дальневосточного трепанга, которым в заповеднике в последние несколько лет уделялось особое внимание, проводятся кандидатом биологических наук В.Н. Лысенко в сотрудничестве с сотрудниками Тихоокеанского института ДВО РАН. Эти работы можно рассматривать, как весьма актуальные и важные, поскольку трепанг является основным объектом браконьерского промысла и, кроме того, чрезвычайно важна его роль в донных сообществах.

Для того чтобы эффективно решать задачу сохранения биоразнообразия заповедника, необходимо получить максимально точные сведения о видовом составе морской биоты. На протяжении нескольких десятков лет изучением ихтиофауны заповедника, распределением рыб, соотношением видов в сообществах, их динамике и биологии посвящены исследования кандидата биологических наук А.И. Маркевича. Для изучения беспозвоночных привлекаются сотрудники других научных учреждений.

Кекуры Бакланьи. Фото Владимира СЕРЕБРЯНСКОГО

Хотя инвентаризация фауны заповедника в целом завершена, некоторые таксономических группы животных ещё требуют своего изучения. Это касается также и целых экологических группировок мелких бентосных животных, таких, например, как инфауна и эпифауна.

Но не только морская биота является предметом научных исследований. Многие годы на заповедных островах и прилегающем к заповеднику материковом побережью силами геоботаника кандидата биологических наук Е.А. Чубарь проводятся флористические исследования. Неплохо изучены состояние популяций некоторых видов растений, их численность, характер распределения редкой флоры, осуществляется мониторинг, помогающий оценить динамику природных процессов и планировать мероприятия по сохранению биоразнообразия островных экосистем.

Весьма впечатляет научно-издательская деятельность заповедника. Так, в 2004 году заповедник издал двухтомную коллективную монографию о его биоте и исследовании всех других составляющих. Эта монография вошла в число основных достижений ДВО РАН в том году. Кроме того, описанию флоры и фауны заповедника посвящены несколько научных сборников, сотни статей, защищено несколько кандидатских диссертаций. Опубликовано множество популярных и научно-популярных статей в газетах и журналах. Можно смело сказать, что немногие охраняемые природные территории и акватории могут похвастаться такой научной активностью и пропагандой охраны природы моря.

Долгие годы в заповеднике проводилось изучение различных аспектов биологии тюленя ларги. Эти исследования были интересны и в чём-то уникальны не только с точки зрения биологии, но и кооперации. Проводились они совместно сотрудниками морского заповедника (кандидат биологических наук И.О. Катин) и Биолого-почвенного института ДВО РАН (доктор биологических наук В.А. Нестеренко) с привлечением специалистов из Республики Корея. К сожалению, они были прекращены. Были прекращены также разработки по организации глубоководных морских охраняемых районов (кандидат биологических наук А.Н. Малютин), чем в нашей стране до этого вообще никто не занимался. Предлагаемые рекомендации могли бы заметно поднять авторитет Дальневосточного морского заповедника, тем более что выработка таких рекомендаций – одна из задач заповедника.

Тюлень ларга. Фото Олега ПЯТИНА

Научная деятельность в академическом заповеднике, несомненно, является важнейшей составляющей. Но какую бы ведомственную принадлежность не имел тот или иной заповедник, основу его деятельности определяет охранная функция. Особо охраняемые природные территории и акватории интересны для учёных различных специальностей прежде всего потому, что их биота, природа, ландшафты, исторические памятники затронуты антропогенной деятельностью лишь в очень незначительной степени. Не будет надлежащей охраны, нечего будет изучать. Нет, конечно, изучать можно что угодно и где угодно, но ведь эталонные участки изучать гораздо интереснее ещё и потому, что здесь возникают другие направления научной активности, в частности, возможность сравнить их с нарушенными в результате деятельности человека участками. В то же время существует и обратная связь: изучение биоты – одна из основ её сохранения.

Не будем забывать, что на островах и в охранной зоне заповедника находится ряд военно-исторических объектов Владивостокской крепости, которые также подпадают под охранный режим. Мы должны сохранять не только природу во всем её многообразии, но и нашу историю.

Эколого-просветительская деятельность заповедника базируется на двух основных «китах» – это музейная и экскурсионная деятельность.

Одновременно с работой по согласованию документов об организации заповедника, на о. Попова создается Музей охраны природы моря. Решение о создании Музея рассматривалось не только как способ популяризации знаний о море и необходимости его сохранения, но и как рупор идеи о необходимости создания в заливе Петра Великого государственного морского заповедника. Впервые в стране идея о необходимости охраны природы моря была высказана и услышана. Музей успешно решает поставленные перед ним задачи и сегодня. В 1996 году он был зарегистрирован во Всероссийском реестре музеев. С момента открытия музея и до недавнего времени его деятельностью руководила А.А. Гульбина. В этом же году при Музее организуется Центр экологического просвещения. Открывается учебный кабинет, разрабатываются и прокладываются экскурсионные маршруты как на о. Попова, так и в охранной зоне заповедника и они пользуются популярностью.

Экскурсия по этнографическому комплексу «Наследие»

В 1995 году был составлен проект островного ботанического сада заповедника на о. Попова. По этому проекту территория сада разбита на несколько функциональных зон, на которых проводится восстановление редких видов растений, проложена экологическая тропа, планируется создание фрагментов лесной растительности Приморского края.

А что сейчас? Сейчас начался очередной новый этап в развитии заповедника. К счастью, в значительной степени сменилась администрация заповедника. Сегодня он входит в состав Национального научного центра морской биологии ДВО РАН (ННЦМБ). Несомненно, реорганизация в системе ДВО РАН, в результате которой морская биологическая составляющая отделения была объединена под одной «крышей», добавила определенный импульс её развитию, как и развитию самого заповедника. Сотрудничество ННЦМБ и его филиалов – Дальневосточного морского заповедника и Приморского океанариума, которые, по сути, решают схожие и довольно взаимосвязанные задачи, вполне логично. Но хотя заповедник и океанариум называются филиалами Центра, они фактически могут проводить самостоятельную политику. Однако в наше время различных коопераций и объединений именно сотрудничество родственных структур может серьёзно расширить возможности каждой из них и добиться наилучших результатов.

Андрей МАЛЮТИН,

старший научный сотрудник лаборатории систематики и морфологии ННЦМБ ДВО РАН,

с 2001 по 2012 годы – директор Дальневосточного морского биосферного государственного природного заповедника ДВО РАН,

кандидат биологических наук

Остров Большой Пелис. Фото Игоря КРЮКОВА

Из истории Дальневосточного морского заповедника: В атмосфере всеобщего энтузиазма

Александр Игоревич МАРКЕВИЧ

Быстро летит время. Казалось бы, совсем недавно из сухопутного белорусского города Гомеля прилетел во Владивосток молодой ихтиолог Саша Маркевич, привлечённый возможностью поработать в первом в стране морском заповеднике. И вот уже 40 лет позади, а мы беседуем с кандидатом биологических наук, научным сотрудником «Дальневосточного морского заповедника» – филиала ННЦМБ ДВО РАН Александром Игоревичем МАРКЕВИЧЕМ о первых годах заповедника.

Наша память, увы, несовершенна, но атмосферу всеобщего энтузиазма и надежд на будущее, помогавших преодолеть трудности организационного периода, Александр Игоревич помнит отлично.

– Александр Игоревич, вы работаете в заповеднике с первого года его образования? Как всё начиналось?

– ...Июль 1978 года, Владивостокский аэропорт. Позади утомительный перелёт через всю страну. Начиная с Гомеля, где дотошный туповатый милиционер, обнаружив на моём поясе свинцовые водолазные груза, которые я вёз на себе для снижения веса багажа, долго выяснял, что же у них внутри? Всё-таки поверил, что и там – свинец. Благословенные времена – о шахидах тогда ещё не знали. Затем грязный хабаровский аэропорт с сутолокой северян, желающих навестить своих родных на «западе» и поваляться на пляжах Чёрного моря, и «европейцев», стремящихся в край дремучей тайги, холодных морей и экзотических островов – Дальний Восток. Позади долгая беседа в Москве с директором-организатором морского заповедника Юрием Дмитриевичем Чугуновым, выяснение всех нюансов моей будущей работы и особенностей жизни в Приморье.

Юрий Дмитриевич ЧУГУНОВ

– А где вы устроились?

– Устроился на острове Попова. Двухэтажное здание, в одной из комнат которого мне выделили койку, было в приличном состоянии, столовая работала исправно, кормили вкусно, ассортимент продуктов в магазине по сравнению с уже полуголодной Белоруссией был заметно лучше, а к скромной зарплате исправно добавлялось полевое довольствие, что стало приятной неожиданностью. Но... слесарная мастерская представляла собой жалкое зрелище, хотя, по утверждению Юрия Дмитриевича, в ней не хватало только ручной электродрели, которую я по его просьбе привёз из Москвы. Лабораторного оборудования, плавсредств и водолазного снаряжения – никакого, и вообще сотрудников было всего шесть человек, несмотря на то, что газета «Известия», из которой я узнал о заповеднике, сообщала прямо противоположную информацию – всё есть и всего много.

– С чего началась ваша работа в заповеднике?

– С ремонта и дооборудования «шамки». СШАМ – аббревиатура спасательной алюминиевой шлюпки, добытой где-то и определённой для перевозки сотрудников и охраны акватории заповедника. Главные строители и ремонтники – Толя Братко, техник, водолаз и мастер на все руки и Ярослав Семенихин – капитан большого теплохода, отдыхавший на острове Попова и помогавший переоборудовать шлюпку. Меня использовали как специалиста «подай-принеси-отпили-прибей». Работа протекала под аккомпанемент споров Толи-практика, который строил деревянную каюту на носу, с капитаном, считавшим, что это сооружение превращает шлюпку в плавучий сарай. Как бы то ни было, работа продвигалась, и мы надеялись вскоре пойти на «шамке» на острова заповедника. Однако приехавший Чугунов отдал мне распоряжение собираться: назавтра нас перебрасывали на остров Большой Пелис.

Нас – это Сашу Елфимова, занимавшегося с Юрием Дмитриевичем изучением мышевидных грызунов, Володю Мещерякова, приезжего натуралиста и фотографа, и меня. Нам поставили задачу – охранять остров, а точнее – отпугивать нарушителей заповедного режима своим присутствием, так как никаких официальных прав у нас не было, да и лодки тоже. Кроме этого, Саша должен был отлавливать мышей, Володя – делать фотосъёмку островов и разной живности, а меня отрядили в помощь Саше. В свободное время я мог нырять и наблюдать за рыбами. Переход к Большому Пелису прошёл нормально, мы быстро поставили палатку в бухточке на севере острова возле озера, подремонтировали очаг, сложили продукты в другую палатку – и началась наша жизнь современных робинзонов.

Слева направо: Александр МАРКЕВИЧ, Александр ЕЛФИМОВ, Владимир МЕЩЕРЯКОВ

– И как протекала эта жизнь?

– Например, так: мы с Сашей нагружаемся мышеловками-«давилками» и отправляемся на юг острова. Запланировали поставить линию мышеловок от перешейка острова в бухте Молчанского, вверх по склону, в сторону южной оконечности острова. Добрались до перешейка по тропе довольно быстро, а дальше дело пошло туго. Низкая, слегка пожелтевшая трава сменилась на склоне хитросплетением жёсткой высокой полыни, колючих ползучих трав, зарослей малины и шиповника. Я шёл впереди, прокладывая тропу, Саша сзади ставил ловушки. Через полчаса, изнывая под жарким августовским солнцем, исцарапанный колючками, обсыпанный семенами, я проклинал островных мышей со всеми их мышиными родственниками, а заодно и «мышеведов». Забегая вперёд, отмечу, что в тот год у мышей была депрессия численности, и наши упорные труды были почти напрасны: за 1200 с лишком ловушко-суток на поролон с растительным маслом польстились только три мышки, остальные же предпочитали навещать нашу хозпалатку, поэтому мы отловили их там вдвое больше.

– Но понырять тоже удавалось?

– Конечно! Бухточка, где стоял наш лагерь, поразила меня прозрачностью воды, разнообразием подводных ландшафтов и рыб на небольшой площади. Центральную её часть занимал «луг» из морской травы зостеры – прекрасное место для обитания молоди рыб. Со всех сторон его окаймляли полосы песка, а берега представляли собой валунно-глыбовые склоны. Я подолгу плавал по поверхности, поэтому удалось выяснить основные закономерности распределения и поведения многих рыб. Правда, «подолгу» – слишком громко сказано: несмотря на температуру воды 20-22°С, без гидрокостюма долго продержаться в ней не удавалось, и минут через 30-40 я, стуча зубами, выскакивал на горячее солнце.

Наша робинзоновская жизнь протекала спокойно, браконьеры почти не беспокоили, хорошо помогали пограничники, задерживая все лодки для проверки документов. Только пару раз подходили боты с любителями спелого шиповника, но после короткого объяснения с нами уходили из заповедника.

– Вы жили на острове постоянно?

– Выехали ненадолго на отдых на Попова, а потом вернулись. Пришли на «шамке» в составе группы с новыми сотрудниками Виктором Татариновым и Виктором Шереметьевым. Володя Суслов пришёл на своей яхте. Быстро поставили большую 10-местную палатку – ужин в сумерках, долгие разговоры за столом... К ночи похолодало, заштормило, в бухту начали накатываться тяжёлые мутные валы, выбрасывая на берег комки водорослей и всякого мусора. Юрий Дмитриевич, когда мыл тарелки в море, поймал нескольких анчоусов, которых я отправил в свою коллекцию. На следующий день налетел тайфун с сильным ливнем, о выходе в море нечего было и думать, мы занялись разными бытовыми делами. Во второй половине дня история с анчоусом повторилась, причём рыб выбросило на берег бухты так много, что мы собрали их почти полное ведро. У Чугунова тут же появилась идея – сварить уху. «Специалист по ухе», кто-то из приезжих, лихо принялся за чистку рыбы, но скоро его пыл угас: чистить мелкую рыбёшку было трудно и утомительно, поэтому большая её часть пошла в котёл с внутренностями, чешуёй и жабрами. Увы, вкус ухи был похож на крепкий настой лаврового листа, и содержимое всего котла пришлось отправить на дно бухты...

После нескольких дней жизни на острове, я и Володя Суслов остались одни. Володя занимался техническим обеспечением: доделка жилья, радиосвязь, приготовление еды. Я же продолжил подводные экскурсии в бухте, благо моя задача немного облегчилась, так как у Володи нашёлся «мокрый» гидрокостюм. Вода стала ещё прозрачнее, на каменистом мелководье вовсю нерестились тихоокеанские волосатки, у пирса пиратствовали рыбы-собаки (фугу), нападая на безобидных терпугов, в зостере начали встречаться мальки морских окуней. Здесь я впервые увидел японских мохнатоголовых собачек. Они удивили своей безбоязненностью и даже наглостью – подплывали вплотную к стеклу маски и разглядывали меня своими выпуклыми глазками. В разгаре была золотая осень, лес расцвёл яркими красками, и я несколько раз совершал экскурсии по острову, любуясь разноцветьем листьев и наблюдая за перелётными птицами.

– Сейчас заповедник развивает туризм, а были посетители заповедника в то время?

– Были, но редко. В начале октября пришёл катер «Биолог» с Чугуновым, Сашей Нечипоренко, возвратившимся на НИС «Каллисто» из тропического рейса и привёзшим в музей большую коллекцию кораллов, Аней Колтомовой и группой фотографов, приехавших поработать над будущим фотоальбомом «Залив Петра Великого». Среди них был Юрий Муравин, фотокорреспондент ТАСС по Дальнему Востоку, приятный человек и прекрасный рассказчик. После тёплой встречи и ужина, Муравин начал расспрашивать о жизни на острове и попросил попробовать карасей из пресного озера. Юрий Дмитриевич сослался на меня – вот, мол, ихтиолог, ему и карасей ловить. И я, стараясь не ударить лицом в грязь, приманку (заплесневевший хлеб) обильно полил валерьянкой, вспомнив подобный совет из ихтиологической литературы. Результат превзошёл все ожидания – нас ожидал богатый улов.

На следующий день утром началась работа фотографов – сначала в окрестностях бухты, а затем мы, погрузившись на «Биолог» и яхту, пошли на другие острова архипелага Римского-Корсакова. Сюжет одного из снимков, по замыслу Муравина, должен был выглядеть так: двое аквалангистов, выходя из моря, передают собранных животных очаровательной аквалангистке. Фотограф Костя Обезьянов привёз несколько комплектов импортного водолазного снаряжения, Саша Нечипоренко, я и подруга Кости облачились в гидрокостюмы. Нам, «выходящим из моря», нацепили акваланги, а мне добавили ещё фотобокс. Муравин и Обезьянов взобрались на вершину скалы и начали командовать «построением», им что-то не нравилось в композиции кадра. Несмотря на начало октября, температура воздуха была выше 20°С, и позирование в полной водолазной амуниции очень скоро стало походить на изощрённую пытку. Персонажи сценки принимали все более неестественные положения, и я тоже замер в какой-то нелепой позе. Но к большому моему удивлению, на фотографии сценка выглядела довольно естественно!

В районе мыса Соснового, где мы продолжили съёмку, Аню напугала змея, которую поймали и запихнули в мешок. Змея, которую мы привезли на Попова, а потом, усыпив в банке с формалином, отдали Чугунову, оказалась большим плоскохвостом, впервые зарегистрированным на акватории морей СССР. Написанной об этом Юрием Дмитриевичем статье в редакции «Зоологического журнала» не поверили, пока Чугунов не продемонстрировал змею лично академику Владимиру Евгеньевичу Соколову – известному биологу. В последующие годы морских змей несколько раз наблюдали в заливе Петра Великого. В 1980-х годах, в «пособии для экскурсоводов» Владивостокского бюро путешествий и экскурсий, написали так: «...одним из замечательнейших экспонатов морского музея на острове Попова является ОГРОМНЫЙ морской ЗМЕЙ, пойманный в заливе Петра Великого».

– Были ещё интересные случаи?

– Конечно. В начале ноября, перед праздниками, мы вышли в охранный рейс на «Берилле» и встретили выброшенного на берег кита, окружённого воронами и чайками. У Юрия Дмитриевича тут же возникла идея: разделать кита, очистить кости и смонтировать скелет в нашем музее. Сашу Елфимова и меня высадили на острове Стенина – снова ловить мышей, а Чугунов ушёл на «Берилле» в город – прорабатывать варианты разделки кита. На Стенина мы быстро оборудовали уютный лагерь. Юрий Дмитриевич уехал на три дня, а вернувшись, рассказал, что пытался договориться на рыбозаводе «Попов» о буксировке кита на остров, но ему отказали. Пришлось ехать на китобойную базу за специальными флейшерными ножами, предназначенными для разделки туш китов. Кит оказался малым полосатиком, длиной примерно 8 метров. Чтобы тушу не смыло волной, мы закрепили её, привязав за хвост подобранным тросом к большому бревну, и начали разделку. Работать было очень тяжело, мешала накатывающаяся волна, камни возле туши были покрыты жиром, ноги в резиновых сапогах скользили, и приходилось быть очень осторожным, чтобы не упасть и не пораниться острыми большими клюшкообразными ножами. За первый день удалось сделать очень немного. Вечером в палатке мы долго обсуждали, как облегчить работу, но решение подсказало море, выбросив на берег сорванную навигационную веху на длинной металлической трубе с полым цилиндром. Сбив прямоугольную раму из брёвен и досок, закрепив на ней веху и намотав на цилиндр трос, мы получили примитивный ворот. Этим орудием наших предков с огромным трудом удалось развернуть кита перпендикулярно берегу и немного подтащить – работа сразу пошла быстрее. Вечером мы пошли в лагерь, прихватив с собой несколько кусков жира и мяса «на пробу».

Разделка кита

Утром меня разбудил какой-то гул, напоминающий рёв самолёта при взлёте. Ничего не понимая, я открыл глаза, и смысл происходящего медленно начал доходить до сонного сознания. Ночи были уже холодные и, несмотря на толстые ватные спальники, мы порядком замерзали. Юрий Дмитриевич, проснувшись рано утром, решил устроить комфортную жизнь и растопив «буржуйку», стоявшую в палатке, добавил к дровам большие куски китового жира. Эффект был поразительный: металлическая печная труба приобрела малиновый цвет, огонь гудел, вырываясь из неё на полметра, в палатке было тепло, но везде летали крупные хлопья жирной чёрной сажи, которые мгновенно покрыли наши физиономии, и стоило большого труда снова превратиться в «белых» людей!

– Вас не утомляла такая неустроенная беспокойная жизнь?

– Да отличная была жизнь! Но бывали и опасные происшествия. На следующий день утром я услышал выстрел, палатка наполнилась дымом, а от Чугунова полетели непечатные выражения. Юрий Дмитриевич, забыв о том, что своё ружье часто держал заряженным – «для защиты от браконьеров», решил почистить его. Для этого надо было спустить курок и «переломить» стволы, что он и сделал, упершись стволами себе в ботинок...

Началась тихая паника. Выйдя в эфир немного раньше установленного времени, я отправил в Институт биологии моря радиограмму с просьбой выслать судно или вертолёт для перевозки раненого Чугунова, сути ЧП не раскрывая. Погода ухудшилась, разгулялся ветер, усилилось волнение. После полутора часов переговоров директор ИБМ Алексей Викторович Жирмунский сообщил, что несмотря на сильный ветер вертолёт всё же вылетит и заберёт раненого. В начале пятого вертолёт появился, мы посадили Юрия Дмитриевича и пожелали удачи. На следующий день пришёл «Берилл», мы сняли лагерь и отправились на Попова.

Я думал, что на этом история с китом закончилась, но нет. Чугунов, лёжа в больнице (на нём начали эксперимент по приживлению отстрелянного большого пальца ноги), попросил закончить начатое и собрать все кости кита. Володя Суслов достал у знакомых океанологов гидрокостюм, и мы втроём (Володя, Татаринов и я) снова пошли на Пелис. За неделю море хорошо поработало над останками: трос удерживал почти чистый скелет, множество костей было разбросано в прибойной полосе. Я, затыкая рукой отверстие в шлеме для подсоединения акваланга, барахтаясь без грузового пояса, опускался на четвереньки, доставая лежащие на дне кости. За один день собрали почти всё, разрезали остатки скелета на отдельные позвонки и сложили в ров, завалив камнями – чтобы мягкие части съели насекомые. К сожалению, с монтажом скелета так ничего и не получилось, кости долго лежали во рву, постепенно приходя в негодность.

К концу года мы все уже хорошо освоились на территории заповедника: было решено, где будут строиться кордоны охраны, набран небольшой штат инспекторов, появилось разное оборудование. Научный отдел расширился, пришли молодые зоологи и гидробиологи, начались планирование и подготовка работ на следующий полевой сезон. Я получил первоначальные сведения об ихтиофауне заповедника, понял, что и как делать дальше и отправился на водолазные курсы на учебное судно «Капитан Смирнов». Юрий Дмитриевич руководил всем из больницы, будущее казалось радужным и безоблачным...

Вопросы задавал Александр КУЛИКОВ

Инспектор наблюдает за акваторией заповедника