четверг, 31 мая 2018 г.

Ю.А. АВДЕЕВ. Открытое письмо всем, кто отвечают за судьбу Приморского края



Открытое письмо

Врио губернатора Приморского края, Председателю Законодательного Собрания Приморского края, руководителям Общественных экспертных Советов при губернаторе, всем тем, кто по должности и по совести отвечают за судьбу Приморского края

Администрация Приморского края заказала, а Национальный исследовательский университет Высшая школа экономики (НИУ ВШЭ) совместно с Strategy Partners Group разработали проект Стратегии развития Приморского края, который теперь обсуждается.

Документ в двух томах (первый содержит основной текст на 291 странице, а второй является приложением), как-то сразу насторожил, потому что в нём я не нашёл ни авторов, ни названия организации-исполнителя, ни заказчика. Тем не менее, я достаточно внимательно изучил эту разработку. Состоялась у меня также встреча с представителем SPG, который продемонстрировал Концепцию экономического развития Приморского края и Проекты сценариев, пытаясь расширить мои представления о проделанной работе. Почерк и идеи одни и те же, только теперь авторство определилось. Между этими событиями состоялись ещё, как бы публичные, слушания. В частности, представитель Российской кластерной обсерватории НИУ ВШЭ (оказывается, есть ещё и такая!), полтора часа рассказывал о кластерной политике в России, в которой таки нашлось место для двух слайдов о перспективных направлениях развития кластеров в Приморском крае. Одним словом, всё, что представлено подрядчиком по поводу перспектив развития Приморского края, и побудило меня обратиться к тем, кто будет платить (или уже заплатил?) за представленную работу, кто будет утверждать этот документ в виде Закона Приморского края, и кому предстоит жить и работать согласно перспективе, которая в нём определена.

А перспектива до 2030 года, судя по проекту, в целом сохраняется такой, какой она была вот уже более четверти века: уголь, лес, рыба, транзит. То есть колониально-сырьевой характер развития. Правда, авторы с оптимизмом оценивают будущее края, предрекая ему стать «культурно-инновационным центром Дальневосточного федерального округа, отличающимся высоким уровнем жизни и опережающим экономическим развитием и полноценно реализующим концепцию «Европа в Азии» для стран Азиатско-Тихоокеанского региона» (цитирую по тексту проекта Стратегии). Но как, за счёт чего произойдет такое преобразование, остается неясным. Не рассматривают авторы это и в качестве стратегической цели. Нигде в тексте не удалось найти точно сформулированную цель: каким видят разработчики Приморский край через 12 лет, какие задачи должны быть решены, чтобы достичь эту цель, какие индикаторы будут указывать на то, что край движется в правильном направлении, какие мероприятия должны быть предусмотрены, кто за них отвечает, и кто осуществляет мониторинг за продвижением по каждому направлению. Не менее важно при этом оценивать стартовые возможности региона, какими ресурсами он обладает, а что потребуется привлечь извне, на каких условиях, и с какими рисками предстоит столкнуться.

Трудности с формулировкой цели вообще, и стратегической цели, в частности, испытывают очень многие. Достаточно вспомнить, что в Федеральном законе о территориях опережающего развития (№473-ФЗ) вообще отсутствует цель; в Законе о Свободном порте Владивосток в проекте тоже отсутствовала, но благодаря широкому общественному обсуждению разработчикам указали на это, и те вписали аж целых пять, хотя ни одна из них таковой быть не может (об этом уже приходилось писать: см. ж-л ЭКО, №2 за 2017 г.).

Но возникающие трудности не повод, чтобы стратегическую цель вообще опустить. В условиях нынешней геополитики, когда федеральный центр ориентирован на ускоренное развитие Дальнего Востока, когда объявлен «поворот на восток» и приоритет региона на весь ХХI век, законодательно оформлены преференции, набирает обороты Восточный экономический форум и многое другое, продолжать думать о Приморском крае как рядовом субъекте федерации где-то второй половины всех рейтингов, значит находиться за пределами понимания реальной ситуации. И ладно бы такую позицию занимали только разработчики Стратегии Приморского края, контракт закончился, все свободны, но ведь и многие из тех, кто реально управляет развитием региона, видят его так же. И поэтому Чукотка с её 50-ю тысячами жителей может быть положительным примером для ДВ округа, а Приморский край с почти двухмиллионным населением по доходам и другим показателям – оказаться в аутсайдерах.

Что же действительно является стратегической целью развития Приморского края, в чём его отличие от других субъектов федерации округа, от других регионов страны? Прежде всего – море, но не в понимании туристско-рекреационного ресурса, а как выход в Мировой океан. Попробуйте сравнить морские выходы России через Балтийский или Черноморский бассейны. По площади каждый из них в три раза меньше одного только Охотского моря в исключительной экономической зоне России. А если считать с Тихоокеанской 200-милльной зоной, то это все 5 млн. кв. км, и это не только рыбные запасы и марикультура, это и углеводороды шельфа, и энергетика, и многое другое. Так где, с точки зрения государства, должны быть наши самые большие порты, где должно быть судостроение, судоремонт, рыбопереработка? Вот где должны быть сосредоточены инвестиции, и, в первую очередь, в Приморском крае, причём понятно же, что масштаб должен задаваться не в сравнении с отечественными портами, а главным образом – с прибрежной инфраструктурой наших соседей: Южная Корея, Япония, Китай, Сингапур и др.

Вот он первый приоритет, который обусловлен не только выгодами экономико-географического положения, но и сложившейся материально-технической базой дальневосточного флота, и потенциалом морского машиностроения, и кадрами, и вузовской подготовкой, и инновационными разработками в сфере робототехники и много еще чем. И удивительное дело, резидентами свободного порта становятся инвесторы с 5 млн. рублей, для которых верхом собственной стратегии является кусок береговой территории, которую со временем можно продать подороже.

Каков на сегодня государственный план (стратегия) освоения Мирового океана, и как в этот план вписан Приморский край? Какую позицию при этом занимает Министерство по развитию Дальнего Востока, как оно работает с инструментами, которые само же инициировало: свободный порт, ТОРы, из-за отсутствия долгосрочной цели распыляя преференции по 20-ти муниципальным образованиям, ориентируясь на количество резидентов, но не на глобальный результат. Через какое-то время, возможно даже теперь, по мере ротации команды управленцев и на уровне Министерства, и на уровне субъектов федерации, такая постановка цели окажется востребованной, и что тогда произойдет со Стратегией, которая вот-вот будет одобрена и законодательно оформлена. Потребуется ещё 50 млн. рублей на актуализацию того, чего нет в этом документе?

Не менее важно обратить внимание ещё на один приоритет, о котором Высшая школа экономики пока не догадывается, и о котором в их проекте Стратегии нет ни единого слова. Речь идет об аэрокосмической деятельности. На эту тему уже было много сказано и в центральной, и в местной прессе. Кстати, представляют особое любопытство последние страницы проекта Стратегии с источниками информации, на которые опирались авторы. Список составлен из 191 работы, но, как правило, – это Законы федеральные и региональные, Указы Президента РФ, Постановления и Распоряжения Правительства, ведомственные приказы и несколько ссылок на статистические данные. Оценить, или хотя бы сослаться на возможные альтернативы, разработки и предложения местных исследователей оказалось выше их понимания. Зачем, вот мы же назвали в качестве приоритетов социально-экономического развития: «создание условий для развития человеческого потенциала и прекращения миграционного оттока; обеспечение структурной диверсификации и инновационного развития экономики; усиление внутрирегиональной связности территории и сбалансированное пространственное развитие». Разве этого недостаточно, «для них» сойдет и так. А то, что такие приоритеты годятся для большинства регионов страны, так это мы «рекомендуем» всем: «полтаблетки от головы, остальное – от живота».

Ну и, конечно же, поражает та лёгкость, с какой авторы нам предписывают задачи по этапам. «2018-2020 годы: Открытие Приморского края для стран Азиатско-Тихоокеанского региона, развитие инфраструктуры и формирование узнаваемого бренда Приморского края. 2021-2025 годы: Интеграция в экономику стран Азиатско-Тихоокеанского региона, эффективное использование ресурсов и развитие современной и конкурентоспособной многомерной культурной сферы и среды жизни. И 2026-2030 годы: Приморский край – культурно-инновационный центр Дальневосточного федерального округа, полноценно реализующий концепцию «Европа в Азии» для стран Азиатско-Тихоокеанского региона». Всё очень просто и понятно, как вы тут сами до таких простых вещей не додумались, приходится объяснять неразумным. – А то, что Приморский край, да и все, пожалуй, субъекты Дальнего Востока, уже 25 лет как открыт для стран АТР, по собственной инициативе, вопреки воле государства сформировал здесь новые отрасли экономики, вышел на самый высокий уровень обеспеченности автомобилями, сформировал в качестве бренда «праворульный» образ жизни, это всё из Москвы не очень заметно.

Если же говорить об интеграции в экономику АТР, то разработчиками нам предписано использовать то, что есть (потому что больше на федеральную поддержку можете не рассчитывать): известные ресурсы, ну и транзит в умеренных дозах. Собственно, в этом заключается всё содержание стратегии. Даже никто не задается вопросом, в чём же может быть прорыв, где то стратегическое направление, которое сможет обеспечить России поворот на восток не в виде «бедного родственника», а как государства, в котором заинтересованы большинство стран этого региона, где наш приоритет пока ещё остается бесспорным, и где ни одна страна не в состоянии за счёт внутренних ресурсов реализовать масштабные проекты. Таким направлением может и должно стать освоение космического пространства. Причём, это не фантазии или пустые мечтания: сегодня есть достаточно примеров совместной деятельности в этой сфере с корейцами, японцами, китайцами. Кроме того, космодром Восточный должен стать драйвером экономического развития всего Дальнего Востока, и это в первую очередь относится и к Приморскому краю: перспективы развития космического машиностроения, металлургическое производство, обучение кадров, инновационные разработки и другое.

Ещё одна позиция разработчиков, мимо которой пройти невозможно: Владивостокская агломерация. Эта тема здесь на месте разрабатывается с начала 90-х годов, а научной базой стали исследования предыдущих десятилетий в Тихоокеанском институте географии ДВО РАН. Этот проект был известен как «Концепция развития южного Приморья» или «Большой Владивосток». Многое из того, что тогда казалось фантастикой, стало реальностью, а перспектива получить дополнительное финансирование под развитие агломерации актуализировало проект в 2014 году. Но как обычно, «слышали звон…», и потому замах оказался вселенским: в агломерацию включили и Находку, и Уссурийск. Поостыв, ограничились территорией двух городов и двух муниципальных районов, забыв при этом про Хасанский район. Но теперь разработчики из «Вышки» решили вернуться к суперагломерации, включив в её состав 10 муниципальных образований, площадью в 18,96 тыс. кв. км, с населением в 1 283,7 тыс. чел. (67% населения Приморского края). И всё бы хорошо, только после торжественного подписания Соглашения между краевой администрацией и четырьмя муниципалитетами в 2014 году по поводу совместного развития, принятого Законодательным собранием закона, и перераспределения части полномочий между территориями (в пользу края) ровным счётом ничего не произошло. Пока агломерация так и не придала импульс развития ни этой территории, ни краю в целом. А причина всё та же: не сформулирована цель: ради чего всё это затевается, что должно быть в результате. Вот и здесь «развитие Владивостокской агломерации направлено на формирование территории благоприятной для жизни, для работы, для инвестиций на основе инновационного роста, концентрации инноваций и технологий, разработанных в странах Азиатско-Тихоокеанского Региона, а также на базе Дальневосточного федерального государственного университета». Среди задач, которые предполагается решать в границах агломерации, не забыли даже о Нагорном парке, а вот о главном: о возможности согласованной и скоординированной портовой деятельности, направленной на создание конкурентоспособной инфраструктуры, – ни слова.

На эту тему можно много ещё рассуждать, но есть позиция, которая заслуживает особого обсуждения. Речь идёт о том, кто может оказаться более продуктивным в плане разработки стратегии развития той или иной территории. С начала 90-х годов в крае возникало немало стратегических инициатив, которые потом подхватывались федеральным центром. Были и такие документы, которые становились просто предметом интерьера руководителя. И всё же, если на месте ещё остаётся интеллектуальный потенциал, то он должен быть востребован. И востребован не в качестве исполнителя заказа, а организатора процесса стратегического мышления тех, кто включен в реализацию такой стратегии. Возможно, не так уж и плох тот документ, который сегодня обсуждается, возможно, не все идеи им удалось изложить на бумаге. Но то, что получилось, к сожалению, мы давно уже придумали, давно обсудили, и ушли вперёд, нам же предлагают вчерашний день. Поэтому, приглашать специалистов Высшей школы экономики и не только, нужно, однако в качестве экспертов подготовленного проекта, а сам проект должен разрабатываться здесь на месте за счёт собственных интеллектуальных ресурсов и непременно с участием тех, кто будет затем его осуществлять. Благо у нас для этого есть возможности, но пока предпочтение отдаётся тем, кто нам серьёзных качественных изменений не обещает.

Надежду возлагаю на то, что и разработанный документ, и реакция на него, станут предметом обсуждения как с точки зрения содержания стратегии развития края, так и организации работ по её качественному изменению, и последующей реализации.

С уважением,

Юрий АВДЕЕВ, 
ведущий научный сотрудник Тихоокеанского института географии ДВО РАН, 
кандидат экономических наук

31 мая 2018 год

Юрий Алексеевич АВДЕЕВ


вторник, 29 мая 2018 г.

Буддийский храм и неясные периоды в истории Приморья


Стирая тёмные пятна истории…


Экспедиционный сезон в разгаре, встретить археологов в городе сейчас – большая удача. Мне повезло: Надежда Григорьевна АРТЕМЬЕВА, заведующая отделом средневековой истории Института истории, археологии и этнографии ДВО РАН, кандидат исторических наук вернулась на день в город по делам. Общаясь с Надеждой Григорьевной, удивляешься: как она всё успевает? Или, может быть, в её сутках больше часов, чем у других людей? И ещё, слушая её рассказ, думаешь: какая у неё интересная работа! Помимо научной деятельности и экспедиционных путешествий – это встречи с интересными людьми разных профессий. В этот раз, например, президент Российской Ассоциации буддистов Алмазного Пути традиции Карма Кагью А.Ш. Койбагаров приехал посоветоваться с Надеждой Григорьевной о возможности восстановления на прежнем месте средневекового буддийского храма.

Надежда Григорьевна АРТЕМЬЕВА

«Будда нам поможет!»

Буддийские храмы строятся в очень красивых местах. В северной части Уссурийского залива, на живописном мысе Обрывистый, в средневековье стоял большой храм, от которого к нашему времени сохранились лишь следы земляной платформы. Археологи могут обозначить границы храмового комплекса, турфирмы – изготовить, установить аншлаги, информационные таблички, и вот, пожалуйста, готовый объект показа для туристов и место паломничества буддистов, благо показывать и рассказывать есть что. А.Ш. Койбагаров считает, что можно найти спонсоров для реализации этого перспективного проекта. Идею Надежда Григорьевна одобрила: «Мы всегда выступаем за сохранение исторической памяти!». Археологические памятники необходимо сохранять, показывать и рассказывать о них, тем более что остатки буддийских храмов не часто встречаются на территории Приморья.

Храм на Краснополье

Средневековые буддийские сооружения датируются хронологическими периодами: VII-X вв. (бохайский период), XIII в. (юаньский период) и XV в. (минский период). Сравнительно недавно были обнаружены культовые постройки, относящиеся к цзиньскому времени. Какие из них могли бы продолжить существование уже в виде восстановленного буддийского храма? Самый большой – в Усурийске – занимал более 100 кв.м. Из небольших можно рекомендовать Абрикосовский, Копытинский храмы бохайского периода. Большой интерес представляют остатки храма в Краскинском городище, но к нему потребуется построить дорогу.

Наиболее удачным вариантом представляется чжурчжэньский храм, раскопанный на мысе Обрывистый. Обнаруженный памятник полностью соответствует всем буддийским канонам – с одной стороны над ним возвышается гора, а с трёх других его окружает море. Кстати, рядом с мысом находятся неплохо сохранившиеся строения заброшенной воинской части. При желании их можно переоборудовать под туристический комплекс. К нему нетрудно добраться по суше или совместить познавательную экскурсию к храму с развлекательной прогулкой по морю на катере.

Храм на мысе Обрывистый
А.Ш. Койбагаров планирует обсудить проект восстановления храма на встрече с вице-губернатором Приморья. Развитие туризма – одно из основных направлений экономики Приморского края, но использованию памятников археологии объектами показа у нас совершенно не уделяется внимания и, что немаловажно, инвестиций. Стоит учесть, что неподалеку, на противоположном берегу бухты Муравьиная, разрастается игровая зона, так что в будущем её посетители могли бы побывать в буддийском храме, приложиться к святыням и попросить так нужной им удачи!

В этом году день рождения Будды Шакьямуни пришёлся на 22 мая, за день до встречи буддистов с Надеждой Григорьевной. Возможно, это знак? Решение о возведения буддийского храма в живописном месте Приморья преодолеет все препоны и воплотится в жизнь? На радость буддистам, туристам, да и всем жителям края, которые могут обрести ещё одну достопримечательность.

Бронзовый Будда из Ананьевского городища

Сотрудничество, нужное всем

Археологические раскопки свидетельствуют о том, что на территории Приморья буддизм известен с раннего средневековья. Первый буддийский храм (Абрикосовский), датированный VII веком, раскопал известный советский археолог Э.В. Шавкунов в 1956 году. Буддизм в современной России – одно из четырёх наиболее распространённых религиозных течений. С Карма Кагью, направлением тибетского буддизма, сотрудники Института истории, археологии и этнографии сотрудничают уже более десяти лет. Проводили совместные конференции, на которых учёные-историки рассказывали о развитии буддизма на территории Приморья, археологических памятниках, а буддисты знакомили учёных с современными буддийскими практиками. Сотрудничество с буддистами полезно историкам: в обнаруженных находках они ищут аналогии или объяснения фактам, известным буддистам нашего времени, с их помощью разгадывают религиозные символы. И вот у сотрудничества возникает новое направление – обсуждение проекта воссоздания буддийского храма.

Изображение дракона с крыши храма Николаевского городища

   – Идея реставрации наших археологических памятников заслуживает всяческой поддержки, – говорит Надежда Григорьевна. – Воссоздание облика прошлого, установление связи времён важно для всех людей, живущих на Земле. Мы хотим, чтобы люди могли познакомиться с результатами нашей работы на археологических памятниках. Познавательный туризм может помочь науке в популяризации её достижений и в просветительской деятельности, поэтому нас радуют люди, приезжающие к нам на экскурсии. Мы показываем буддийские храмы на раскопках, в книгах и картинках. Если у человека богатое воображение, то наши усилия по созданию в его воображении образов прошлой действительности срабатывают. Если воображение человека не очень развито, то он просто любуется красотами вокруг. Как хорошо, что история нашего края богата и многообразна!

– Сюда, на Дальний Восток буддизм пришёл раньше христианства?

– Конечно, буддизм существовал здесь задолго до прихода русских. До него и одновременно с ним – шаманизм… Мы, русские, по историческим меркам пришли сюда недавно, прижились, и уходить не собираемся. Но к прошлому должны относиться уважительно и изучать его. Вот этим мы сейчас и занимаемся.

– Надежда Григорьевна, вы сотрудничаете с представителями традиции Карма Кагью или также с буддистами других течений?

– Конечно, к нам обращаются представители разных направлений, и мы всем предлагали хотя бы информационные щиты сделать к археологическим памятникам, потому что у нас нет средств на покрытие таких расходов. Кроме того необходимо, чтобы какие-то люди следили за сохранностью раскопанных объектов и сопутствующих пояснительных стендов. Буддисты, с которыми мы сейчас беседовали, очень лёгкие на подъём, активные и дружные люди, с ними легко и приятно работать.

Хочется, чтобы всё получилось, как нами задумано. Жаль, что власти не оказывают должной поддержки продвигаемым нами проектам. Обидно, что познавательный материал, который нужно показывать людям, накоплен давно и в большом количестве, но не востребован. Наша работа – это не только реконструкция истории в интересах большой науки. Мы можем и должны нести знания населению, мы хотим многое рассказать и показать.

Н.Г. АРТЕМЬЕВА держит фрагмент архитектурного украшения крыши храма
– О популяризации науки говорят немало, она необходима, но дальше слов, к сожалению, дело не идёт.

– Да, популяризация науки идёт тяжело.

Не буду пока говорить о других угрозах археологическим памятникам: чёрном копательстве, хозяйственном строительстве на местах расположения памятников, освоении необследованной археологами территории… Укажу на ещё одну проблему – сохранение открытого археологического наследия в неизменном состоянии. Знаете, даже в позапрошлом веке, когда активно шло заселение Уссурийского края, во владивостокской газете нашли нужным написать о коровах, которые в Уссурийске зашли в сад, где были собраны найденные древности, и поломали некоторые артефакты. Как актуальна сегодня эта озабоченность сохранностью предметов прошлого! Люди и в те времена понимали важность сохранения археологических памятников. Сейчас, по-прежнему, есть что копать и сохранять, пусть и не в том масштабе, как это было в то время, когда первые русские поселенцы пришли на постоянное жительство в Уссурийский край.

Раскоп храма на Краснополье

В 2014 году на Южно-Уссурийском городище мы раскопали средневековое буддийское сооружение более позднего времени, чем храм, расположенный на мысе Обрывистый. Работы были выполнены только частично, так как территория, на которой расположено городище, предназначена под коттеджную застройку, и мы по своей инициативе туда попасть не можем. Очень жаль, ведь там мы там нашли интересные артефакты: скульптурки Будды, феникса, Бодхисаттвы, многое другое. С большой уверенностью можно утверждать, что там находился буддийский храм.

Феникс с крыши храма Николаевского городища

  Рядом, на улице Лермонтова, находится в запущенном состоянии парк «40 лет Победы», с захоронением наших солдат. В своё время корейские буддисты обращались за разрешением на строительство в этом парке буддийского храма. Им отказали.

Удастся ли сегодня решить вопрос с восстановлением буддийского храма? Надеюсь, у нынешних посетителей это получится.

История не должна «застывать»

– Надежда Григорьевна, расскажите, чем вы занимались в последнее время?

– В прошлом году мы работали на крепости Шуйлюфэн средневекового корейского государства Чосон (название Кореи с 1392 до 1897 года) – первом обнаруженном в Приморье памятнике этого периода. Городище расположено в 14 километрах к северу от поселка Хасан, на линии российско-китайской границы, разделяющей его пополам.

Этот форпост построен в XV-XVI веках. Мы раскопали много интересного, в том числе вход в укрепление, красиво оформленный черепичной аркой. Планируем продолжить работы, но это непросто, поскольку пребывание на пограничной территории регламентируется особыми документами. Для нас там дополнительные трудности, связанные плохой транспортной доступностью, для пограничников – необходимость отвлечения военнослужащих для сопровождения наших работ.

В этом году планируем поработать на долинном Полтавском городище чжурчжэньского периода (Золотой Империи). Таких городищ у нас в Приморье мало, их обязательно нужно изучать. Надеюсь, что в июле управление пограничных войск даст разрешение, и мы туда на несколько дней съездим, хотя бы сделаем план городища, стратиграфию и пр. По предварительным сведениям, там даже могильник есть этого периода.

Несколько лет тому назад мы обнаружили на Краснояровском городище большой литейный комплекс, в том числе впервые – бронзолитейную мастерскую. В прошлом году мы работали на мастерских и жилищах кузнецов-ремесленников. Отыскали горн, наковальню, много сопутствующего материала, связанного с этим производством. Нам очень повезло, что мы нашли именно производственный объект, потому что продолжительное время мы изучали жилища (это были спасательные раскопки), потом – дворцовую архитектуру, отмеченную влиянием буддизма. Ранее мы раскопали большой комплекс, связанный с императорскими покоями, теперь мы знаем, где находилась и как выглядела центральная часть этого городища. А когда мы обнаружили литейный комплекс, то очень обрадовались, потому что любые производственные процессы, их реконструкция и вообще социальное развитие городов, государств нас очень интересуют. Надеемся разобраться, как металлурги плавили металлы, как это было организовано в государстве Восточное Ся.

– А какие работы планируете на этот год?

– На этот год у нас большие планы, выполнение которых сильно зависит от объёма финансирования. Сейчас мы работаем на территории игорной зоны в районе мыса Черепаха. Там выявлены два объекта в виде курганов, нужно понять, что с позиций археологии они из себя представляют.

Будем вновь работать на Красном Яре.

Время бежит быстро, совсем недавно мы отмечали 50 лет с начала работ на Шайгинском городище – значимом памятнике средневековой археологии, а тому минуло пять лет! Пора справлять 55-летний юбилей и, как мы шутим, «Шайгу можно на пенсию провожать!» Но не нужно: на этом памятнике собираемся продолжить работы на фортификационных сооружениях.

Мы давно интересуемся каменным склепом в селе Фадеевка, Октябрьского района. Фадеевский склеп – предположительно памятник XIV-XV века, а может, и более позднего времени. Он расположен в зоне, обнесённой невысоким валом. Поблизости есть могилы в виде небольших курганчиков. Мы надеемся, что изучение этих захоронений позволит нам получить новые знания и, возможно, несколько изменить устоявшиеся взгляды на историю Дальнего Востока.

Считается, что с падением государства Восточное Ся здешние земли пришли в запустение. Но ведь были более поздние поселения. Хочется прояснить этот малоизученный период. Поэтому мы решили, что пора обратить пристальное внимание на памятники более позднего в сравнении с Золотой Империи чжурджэней периода.

Есть в Лазовском районе известное долинное городище Батюки, на котором мы уже проводили исследования, но пока не определили, к какому периоду относится памятник? По фортификации он не вписывается в известные нам памятники. Есть предположение, что после падения Восточного Ся на территории Приморья могли быть поселения монголов или чжурчжэней, но под монгольским протекторатом. Видно, что этот город существовал длительное время, его перестраивали, меняли планировку. Одна из верхних, последних застроек городища может относиться к этому периоду. Если мы там найдём «монгольский слой», то есть материальное подтверждение монгольского присутствия, то по выявленным закономерностям можно попытаться выделить из большого количества средневековых городищ на территории Приморья памятники, относящиеся именно к периоду – XIII-XIV веков. Пока идёт накопление материала. 

Видите, о чжурчжэнях мы уже много знаем, более 50 лет изучаем их историю, нашли государство Восточное Ся, понимаем, как и почему оно образовалось, почему существовали горные и равнинные городища. Но история не должна «застывать», задача археологов – прояснять её малоизученные, неясные периоды.

Жилище отшельника рядом с храмом на Краснополье

Это лето у нас плотно распланировано, а свои обязательства мы стараемся выполнять. Чтобы получить финансовое обеспечение интересных исследований, не предусмотренных бюджетным финансированием, мы зарабатываем на хоздоговорах. Вот и на мысе Черепаха мы работаем по хоздоговору, а полученные средства вложим в поисковые исследования.

– Надежда Григорьевна, разрешите пожелать вам успехов в работе. Не забывайте, что многие читатели нашей газеты с нетерпением ожидают новых находок археологов!

– Спасибо, мы будем стараться.



Фото Леонида МАКОГИНА и из личного архива Надежды АРТЕМЬЕВОЙ


четверг, 24 мая 2018 г.

Куда ведёт PITE 2018?



18-20 мая «Дальневосточный морской заповедник» – филиал ННЦМБ ДВО РАН принял участие в XXII Тихоокеанской туристской выставке (PITE 2018), представив свои ресурсы туристическим компаниям и будущим гостям на объединённом стенде Расширенной туманганской инициативы (РТИ).

РТИ – созданная при поддержке ООН в 1991 году программа сотрудничества между Китаем, Республикой Корея, Монголией и Россией для развития международных отношений на Дальнем Востоке, в том числе в сфере туризма.

По данным администрации Приморского края, в выставке приняли участие более 400 российских и зарубежных компаний, количество посетителей (и потенциальных туристов) – несколько тысяч человек.


Вместе с отделом туризма и международного сотрудничества администрации Хасанского муниципального района в лице его руководителя Олега Анатольевича Коротких, отдел познавательного туризма и экологического просвещения Дальневосточного морского заповедника представил гостям выставки информацию о красотах заповедных мест самой южной части Приморского края, о заповедной системе и возможностях познавательного туризма с соблюдением ограничений, продиктованных нормативными документами, регламентирующими деятельность особо охраняемых природных территорий.


Также на выставке работали друзья и соседи заповедника – Национальные парки «Земля леопарда», «Бикин», Сихотэ-Алинский государственный природный заповедник, партнёры – туроператоры «Пять звёзд», «Фори Тур», «Билетур» и другие.

К сожалению, с каждым годом выставка теряет привлекательность и для экспонентов, и для посетителей. Так, в 2015 году, согласно официальному каталогу, в ней приняли участие 129 организаций, а в нынешнем – всего 40. Экспоненты отмечают неудовлетворительную организацию, неудобное расположение выставочных площадей вдали от центра города. Всё больше иностранных участников отказываются от участия в мероприятии или сокращают бюджет и, соответственно, своё представительство в выставке. Уже второй год практически не видно красивой застройки, ярких шоу с гостями разных национальностей, площадь выставки сократилась в разы, а участие большинства экспонентов свелось к раздаче информационных буклетов.

Но надо отдать должное усилиям организаторов: вынужденно или намеренно больше внимания стало уделяться внутреннему и въездному туризму. В рамках Тихоокеанского туристского форума состоялась сессия и пленарное заседание «Развитие морского туризма», совещание по вопросам развития туризма в особо охраняемых природных территориях, Межрегиональное совещание по вопросам участия субъектов Дальневосточного и Сибирского федеральных округов Российской Федерации в федеральной целевой программе «Развитие внутреннего и въездного туризма в Российской Федерации (2019-2025 годы)». Предоставляются льготные условия участия в выставке для экспонентов, представляющих внутренние туристические ресурсы, увеличилось присутствие регионов России.

Однако именно разнообразие и возможность прикоснуться к другим культурам, не выезжая из города, привлекают на выставку тех, ради кого она должна проводиться – посетителей, потенциальных туристов. Хочется надеяться на объективную оценку прошедшего мероприятия организаторами, беспристрастный анализ причин упущенных возможностей и активную работу по дальнейшему развитию выставки с положительным трендом.


Татьяна ЗУБАРЕВА, 
ведущий методист отдела познавательного туризма и экологического просвещения Дальневосточного морского заповедника – филиала ННЦМБ ДВО РАН