Человек команды

В прошлом году младший научный сотрудник лаборатории сорбционных процессов Института химии ДВО РАН Александр МИРОНЕНКО стал одним из победителей регионального конкурса У.М.Н.И.К., а в начале нынешнего – лауреатом премии имени академика П.П. Шорыгина, учрежденной Российским хитиновым обществом для молодых ученых за работы в области хитинологии. Премия вручена ему в конце июня в городе Мурманске во время работы XI Международной конференции «Современные перспективы в исследовании хитина и хитозана» и V Съезда Российского хитинового общества, где Александр выступил с устным докладом. 

По словам доктора химических наук Светланы Юрьевны Братской, заведующей лабораторией сорбционных процессов, научного руководителя, у Александра очень сильная мотивация к исследовательской деятельности. Он болеет за дело, ему не нужна мелочная опека руководителя и выдача «полетного задания», где указаны все ориентиры и перечислены все действия. Александр не из тех, кого побуждают к работе «пригрозив рублем», он много читает, не устает экспериментировать, очень грамотный технически и конструктивно мыслящий молодой человек. Нет сомнения в том, что он может реализовать себя во многих областях. Александра интересует не только предмет профессиональной деятельности. У него есть жизненная позиция, что характеризует его как цельную натуру, и это не просто звучная фраза. Среди сверстников Александра эти качества встречаются не слишком часто. Он уравновешенный, комфортный в общении человек, при этом очень естественный. 

Очень помогает Александру хорошее знание английского языка. Благодаря этому он не только читает большое количество научной литературы на английском и сам пишет статьи в зарубежные журналы, но и активно общается с иностранными коллегами на конференциях, что в полной мере пригодилось при организации и проведении совместного с ДВФУ симпозиума «Химия и химическое образование» осенью прошлого года. Важно, что приезжая с конференций, Александр всегда подробно рассказывает о новых знакомствах с коллегами, обсуждениях, в которых участвовал, интересных идеях, с которыми познакомился, что нового для себя открыл. 

Накануне поездки в Мурманск мы встретились с Александром, и он ответил на ряд вопросов. Рассказывая о своих жизненных ценностях, увлечениях, музыкальных, художественных пристрастиях, Александр сказал следующее:

– Жизненные ценности у меня традиционные, выработанные русским народом за тысячелетнюю историю. Это здоровый образ жизни, привычные всем представления том, что правильно, а что нет, уважительные взаимоотношения между детьми и родителями, привязанность к родной земле, к ее истории.

Особенных пристрастий, увлечений отметить не могу, интересуюсь многим. К музыке, изобразительному искусству, театру и другим видам художественного творчества отношусь спокойно, не могу назвать себя их горячим поклонником. Читаю, как правило, книги документального жанра. С удовольствием смотрю кино: жанр для меня не имеет особенного значения, важно, чтобы он был качественно сделан.

– Можете вспомнить моменты, когда от принятого решения изменялся ход последующей жизни? Какие обстоятельства влияли на ваше решение? 

– Такие моменты может вспомнить большинство людей. Я никогда специально подолгу не размышлял, как поступить. Рассматривал внимательно ситуацию, анализировал и выбирал лучшее решение. 

– Как складывался ваш путь в академическую науку? 

– Путь в академическую науку еще только начался, я даже не знаю, сложится ли он, поэтому рано его описывать. В Институте химии я потому, что здесь мне интересно. 

– И что здесь такого интересного и притягательного?

– Прежде всего – люди. Мне комфортно с ними работать и отдыхать. В лаборатории я, как говорят, чувствую себя «в своей тарелке».

– Вы выполняли дипломную работу в Институте химии?

– Нет, в ДВГУ у доктора химических наук профессора Николая Павловича Шапкина. После защиты диплома кандидат химических наук Александр Владимирович Аликовский порекомендовал меня своему бывшему однокурснику члену-корреспонденту РАН Валентину Александровичу Авраменко. Он побеседовал со мной и пригласил к себе в отдел сорбционных технологий. 

– Вы получили предложение, от которого было невозможно отказаться?

– Конечно, Валентин Александрович – известный ученый и мощный человек. Я знаю, что многие хотели бы оказаться на моем месте.

– Опишите себя и свое окружение в будущем, лет через 25.

– Отдаленное будущее предсказать точно невозможно, а угадывать я не хочу.

– Расскажите о своих научных интересах, достижениях. Чего хотите от занятий наукой? 

– Говорить о научных достижениях пока рано. В данный момент я – младший научный сотрудник и аспирант третьего года обучения, поэтому большую часть своего времени посвящаю работе над кандидатской диссертацией. Это квалификационная работа, ее успешное завершение даст право считать себя ученым. После защиты, думаю, можно будет определить круг научных задач в сфере моих собственных научных интересов и работать над их решением. Потом можно будет говорить о достижениях, если они состоятся, конечно. 

От занятий наукой, как и от любой другой деятельности, хочу одного – реализовать себя. Мне интересны исследования, нравится решение комплексных задач. 

Практическая работа в лаборатории охватывает довольно широкий спектр тем. Я, например, занимаюсь созданием полимерных и полимер-неорганических гибридных пленок на основе хитозана и неорганических наночастиц различной природы. Мои коллеги в лаборатории занимаются разработкой новых катализаторов, сорбентов и другими интересными исследованиями. 

– На что вы готовы пойти ради занятий своим любимым делом? 

– Что касается жертв ради реализации в работе, неважно в какой, то я готов немного пожертвовать личным временем, Возможно, даже временем, которое мог бы провести в кругу семьи. Но на ограничения в зарплате, скорее всего, не соглашусь, поскольку считаю достижение материального достатка критерием качества выполняемой работы, признанием профессионального уровня. Неважно, занимаюсь ли я научной деятельностью или работой, не имеющей отношения к науке. 

Другими словами, низкая зарплата – признак твоего недостаточного профессионализма, либо отсутствие заинтересованности в тебе как специалисте со стороны руководства. В любом случае появляется смысл подумать о смене сферы деятельности, возможно, – места работы.

– Вам комфортнее работать индивидуально или в команде? Считаете, что коллеги существенно помогают продвижению вашей работы или вы даете им больше, чем получаете от них? 

– Работать в команде, безусловно, лучше, чем индивидуально, более того, считаю, что времена индивидуальной научной деятельности давно прошли, и работать в одиночку просто невозможно. В лаборатории, как и в любом человеческом коллективе, существует определенная иерархия, выстроенная с учетом занимаемой должности, опыта работы, знаний, таланта, возраста, в конце концов. Свое место в научном коллективе я осознаю, как полагаю, адекватно, поэтому могу утверждать, что сейчас получаю больше, чем отдаю.

– Кто сейчас приходит в науку? Каков усредненный портрет совсем молодого ученого?

– Усредненного «совсем молодого ученого» не существует. Все люди разные. В любой крупной организации всегда представлен «срез общества». Так обстоят дела и в нашем институте. 

– Какими видятся вам межличностные отношения ученых различных возрастных групп? Как предотвращаются или разрешаются конфликты поколений?

– Отношения между учеными различных возрастных групп исключительно такие же, как и отношения между учеными внутри одной возрастной группы. Общепринятые общественные нормы поведения действуют в среде научных сотрудников также, как и в других социальных группах. Они просты, их все знают с детства: уважай старших; будь вежлив; внимательно слушай, что говорят; говори сам, когда спросят. На мой взгляд, любой «конфликт поколений» является следствием плохого воспитания. Кроме того, помимо традиций, существуют такие понятия, как субординация, должностная инструкция, производственная дисциплина и разделение на руководителей и исполнителей, в конце концов. В общем, все как у обычных людей. В институты РАН с Марса никого не засылают. 

– Некоторые ученые отмечают падение престижа науки в сравнении с «советским» периодом. Разделяете ли вы это мнение? 

– Я, пожалуй, соглашусь с этим мнением. Надо понимать, что эта ситуация сложилась не сама по себе и не только по отношению к ученым. Данное положение вещей не является нормальным. Пожалуй, для описания состояния общества больше подходит слово «надлом». Глобальный социальный регресс, произошедший в 90-е годы, отразился не только на положении ученых, врачей, учителей, военнослужащих, но и на представителях многих других профессий. У людей в головах произошла очень значительная трансформация понятий «добро» и «зло», престижным стало обманывать и воровать, а любой честный вид деятельности приобрел негативный оттенок. Но насколько я могу судить, этот период нашей истории подходит к своему завершению. Нужно быть оптимистом, иначе нет смысла жить. 

– Считаете ли вы, что деятельность научных учреждений соответствует запросам общества?

– Для того чтобы характеризовать деятельность научных учреждений в отношении соответствия запросам общества, в первую очередь, необходимо определить эти запросы. Если считать запросом общества айфоны и прочие высокотехнологичные гаджеты, то, конечно же, нет. Но, по моему мнению, главный запрос общества по отношению к науке – это запрос на развитие. Я считаю, что поисками путей решения этой проблемы должны заниматься специально обученные люди в специальном ведомстве, с них и надо спрашивать.

– Интегрирована ли лаборатория в мировую науку? Есть ли совместные проекты с другими институтами РАН? 

– Да, конечно. У сотрудников лаборатории есть личные научные контакты со многими зарубежными учеными. Результаты исследований, выполненных в лаборатории, регулярно докладываются на российских и международных конференциях. Мои старшие коллеги работают по международным контрактам и программам. Более других известны работы, связанные с атомной энергетикой, очисткой и утилизацией радиоактивных отходов. 

Разумеется, лаборатория активно участвует в совместных, с другими институтами РАН, работах. По моей тематике, мы успешно сотрудничаем с лабораторией физических методов мониторинга природных и техногенных объектов Института автоматики и процессов управления ДВО РАН, руководит которой доктор физико-математических наук Сергей Серафимович Вознесенский. У нас неплохие результаты в области разработки новых оптических сенсоров для детектирования токсичных газов. 

– Можете представить ситуацию, что в определенное время, в определенных обстоятельствах вы перестанете заниматься научными исследованиями?

– Не исключаю того, что жизненные обстоятельства могут измениться, и мне придется сменить место работы, место жительства, характер деятельности. Изменений я не боюсь, уверен, что смогу реализовать себя в разных областях.

Альбом: Школьники, студенты и молодые ученые

– Хотели бы вы попробовать себя в наукоемком предпринимательстве?

– Да, хотел бы.

– Считаете ли вы, что переход от этапа НИОКР к практическому воплощению в бизнес-проекте быстрее и легче идет за границей, чем в России? 

– Насколько мне известно, за границей, как на производстве, так и в науке жесткая дисциплина. Ученые и специалисты, занятые фундаментальными исследованиями, ни о каких бизнес-проектах не думают. С практическим прицелом работают совсем другие люди в специальных структурах. Это только у нас бегают «Кулибины», придумавшие вечный двигатель, и рассказывают, как их давят со всех сторон продавцы бензина. 

Двое моих товарищей работают в исследовательском центре компании «Самсунг» в Москве, занимаются исключительно прикладными исследованиями и разработками, никаких проблем с практическими применениями у них нет. Выступать с обобщениями о том, как в целом, «там и тут», на мой взгляд, глупое занятие. При детальном рассмотрении конкретных ситуаций, уверен, станет ясно, что иногда проще осуществить этот переход у нас, в других случаях – за границей.

– Какие изменения в Академии наук вы попытались бы провести, будь вы Президентом РАН?

– Прежде, чем вносить в сложную систему какие-либо изменения, следует очень хорошо разобраться в том, как она функционирует. Изменять РАН так, как это видится 25-летним молодым ученым – не самая лучшая идея, учитывая, что многим даже в 50 не понятно как устроен мир вокруг них. 

– Есть ли в любой стране мира лаборатория, где вы хотели бы поработать несколько лет?

– Мне комфортно работается в нашей лаборатории. Здесь хорошее приборное оснащение, творческая, доброжелательная и деловая атмосфера, коллеги, у которых есть чему поучиться. Меня тут все устраивает, никуда уезжать я не собираюсь. Разве что ненадолго на конференцию в Мурманск.

Возможно, в будущем я познакомлюсь с учеными, с которыми мне захочется поработать вместе над решением интересных задач. Поживем – увидим!