Путевые
зарисовки
 |
| Тамара Андреевна ИВАНОВА |
Я
всю взрослую жизнь прожила с нею рядом. Хотелось хоть как-то поближе узнать её,
прикоснуться, вникнуть в её непростую и очень утончённую суть.
Но
не получалось.
А
ведь там совсем всё по-другому: женщины ходят меленькими шажочками, носят
красивые кимоно и не умеют обходиться без вееров; там звучат особо мягкие по
тембру голоса, негромкие и мелодичные; там пишут иероглифами сверху вниз
столбиками; там едят палочками, сидя прямо на полу, за очень низкими столиками;
там…,
там…, там…
Там
стихи пишут из трёх строчек при 17 слогах и называют их хокку, или хайку, а
иногда из пяти строчек при 31 слоге и называют их танку.
И
за каждой «малышкой» целый мир.
Ещё
в молодости я прочла в книжке М. Сергеева:
«Вьюнок за ночь обвил
бадью колодца.
Пойду к соседу –
попрошу
воды» (Тиё-Ни, XVIII в.).
У
меня холодок побежал по коже, потому что я увидела тот дворик с колодцем, где
деревянная бадья стоит на земле, а её обхватил зелёный стебелёк с яркими «граммофончиками».
Что делать? Оборвать эту нечаянную красоту, или попросить воды у соседа, не
думая о том, что промелькнёт у того в голове: есть свой колодец, а идёт просить
воду. Целая картинка, щепетильная и непростая.
Я
тоже пытаюсь сочинить хокку:
«Ветрами льды угнало к океану.
И моря синь
Полощет окна вновь».
Но
здесь другая суть и, главное, другая «поступь». И холодок по коже не бежит.
И
идут дни, месяцы, годы. Сколько их кому отмерено – неизвестно.
….
И вдруг внучка в союзе с давним приятелем предлагают нам, своим двум 85-летним
бабушкам, именинную поездку в Японию, с досконально продуманными маршрутами
перемещений и экскурсий, местами проживания и питания. Оформлены документы,
куплены билеты, получены визы. Заблаговременно найдены инвалидные коляски для
обеих плохо ходящих старушек и определены сроки пребывания.
Сначала
всё это показалось авантюрой чистой воды, так как меня за пять дней до вылета
выписали из госпиталя после довольно продолжительного «ремонта». Надо было
следовать или медицинским показателям и сидеть дома или, исходя из довольно
длинной, уже прожитой череды лет, сказать себе: «Чему быть, того не миновать».
И
вот, 20 июля 2014 года, наша «четвёрка» благополучно приземлилась в Токио. Из
аэропорта переехали на сутки в заранее забронированные номера отеля на отдых.
Всё мило, но душа не на месте от того, что впереди ещё девять дней путешествия,
а внуки наши впряглись в извоз и чередуют различные виды транспорта (такси,
метро, экспресс-автобусы, коляски) таким образом, что довозят нас до мест
назначения с минимальным ущербом для нашего, бабушкинского, здоровья. Приличное
знание английского языка дает им возможность не терять зря времени и рационально
пользоваться лифтами, пандусами, эскалаторами. А улыбчивые, очень вежливые японские
девушки и юноши стараются всё понятно объяснить или даже – проводить до нужного
места.
Вежливость
– национальная черта японцев. Мы тоже иногда поговариваем, что ничто так дёшево
не производится и ничто так дорого не ценится, как вежливость, но в нашем
обиходе это, в основном, слова, а там – никто об этом не говорит, но так
поступают. Мальчики и девочки в скромных форменных костюмах умеют учтиво
улыбнуться и поклониться так, что невольно в ответ им хочется сделать то же
самое. Может, за этим не столько искренности, сколько выучки, воспитанности, но
это всё равно подкупает, настраивает на доброе отношение. Улыбки и поклоны,
учтивость и благодарность – постоянные спутники любого дня для японца, где бы
он ни служил.
Ощущение
огромности и отличной организованности во всех сферах бытия большого города,
где каждый занят своим делом, к которому безупречно подготовлен и не тяготится
своей занятостью и исполнительностью. Всюду – чистота. Кажется, что генеральная
уборка проведена по случаю нашего появления. Всё сияет и светится, кругом
цветы. И тут понимаешь, что все они к месту и к той самой красоте, которую
можно убить, оторвав какой-то вьюнок у колодца. Вот откуда она, эта самая
красота, неповторимая, разнообразная и управляемая человеческим старанием души,
и вкуса. Дома стоят плотно, разновысотно, но рационально, и ни одной
проплешинки земли между ними не найдётся, чтобы ступить ногой – там всегда есть
цветы, зелень – жизнь.
Просторно
там, где храмы и монастыри. Там один могучий кедр может стоять среди «долины
ровныя» вольготно и задумчиво не одну сотню лет, млея от людских взоров. Но и
тут они под постоянной заботой человека, поэтому и выглядят такими свежими и
бодрыми среди тёмных от времени, но монолитно смотрящихся пагод разной
высотности и назначения.
Вот
трёхэтажная красавица пагода – действующий храм. В ней идет служба. Нам
позволительно только снять у входа обувь, разгуливая по деревянным гладким
ступеням, полюбоваться приглушенным освещением, исходящим от красивейших позлащённых
люстр, посидеть среди колонн, источающих дух древности, простых, ничем не
украшенных. Да и в самом зале никакой росписи, блеска – все очень просто и
несуетно.
Подходят
верующие, встают на колени, садятся на свои же ступни с расходящимися пятками –
привычно и неизменно – молятся, кланяются и уходят.
А
мы по тем же широким дощатым ступеням уходим полюбоваться прихрамовым садиком,
сидим, слушаем непонятно откуда капающие капли воды, переполнившие каменную ёмкость,
смиренно и неспешно отмечая поступь вечности, и каждый думает о своем. Потом в
тишине идём к своим башмакам и коляскам, и внуки везут нас в ещё один садик, от
которого мы просто онемеваем: и стриженая живая изгородь, и затенённые
площадки, и прудик с разнообразной, куртинками торчащей растительностью, и
цветущие розово-белые лилии, и разноцветные – красно-пёстрые, розовые, серые, чёрные
карпы, снующие стаями, выскакивающие из воды в погоне за пищей – всё
впечатляет, захватывает, зовёт к созерцанию и умиротворённости. Не хочется
уходить.
Потом
мы поднимаемся к чайному домику, где нас угощают ледяным (а кто хочет –
горячим) зелёным чаем с крошечными, десертными добавками, и мы, переполненные
тихим душевным восхищением, возвращаемся к себе.
В
Японии ко всем садам и садикам подле храмов, монастырей, разного рода
резиденций и около жилых домов особое отношение. Они являют собою синтез
ландшафтных красот с естественными растениями, песком, водой и камнями. Здесь
немало сухих садов, которые искусно объединяют целые лабиринты песчаных
островерхих полос с уложенными грядкой или разбросанными поодиночке камнями, которые
создают каркас сада. Думается: как эти красоты выдерживают ветра и дожди? Наверное,
здесь какой-то секрет, своя японская технология, ведь у нас сухой песок
рассыпается, а здесь держится в заданном виде и не рушится. Что же это?
Но
главное – это живые ландшафтные сады, такие, как у Золотого и у Серебряного
павильонов. Там, соответственно природе выросшие деревья совершенно не имеют
никакого подлеска – ни травинки, ни кустика. Все чисто. И вся площадь между
деревьями устлана зеленым бархатом мха настолько ровно и повсеместно, что
невольно думаешь, что это такая необычная технология содержания живых растений.
Наверное, и тут какой-то секрет: в обычном лесу такое невозможно.
Для справки: «Золотой
павильон» был приобретен сёгуном (военачальником) Ёсимицу (1358-1408 гг.) для
его резиденции и переделан в монастырь после его смерти. Павильон с окружающим
его садом, глядящийся со всеми деталями его красоты в озеро, представляет собой
уникальный памятник старины. «Серебряный павильон» был построен внуком сёгуна
Ёсимицу в продолжение традиции, но серебряного покрытия не получилось из-за
каких-то финансовых неурядиц, и серебряным он остался только на бумаге. Но
красота неописуемая самого строения (пагоды) и ландшафтного сада достойна
похвалы не меньше, чем при «Золотом павильоне».
 |
| Четвёрка
путешественников после покорения Серебряного павильона, очень гордые собой |
Очень
хотелось попасть в Шёлковый район Нисидзин. Наш путеводитель обещал увидеть
там, в узких переулках шелкопрядильни под открытым небом, которыми издавна
славился Киото. Но мы попали только в торговый центр (огромное современное
стеклянно-металлическое здание), где прясть шелка никто не собирался, а ткацкие
станки с натянутыми нитями стояли бездыханные, и от всех людей их заслоняла
изящная веревочная загородка. Очень жаль, что не удалось увидеть, как делают
шелка.
Зато
я видела, как художник расписывает ткани. Многого узнать не удалось, но он
показал, как это делают, мы с ним поулыбались друг другу, учтиво раскланялись и
расстались.
Но
изделий из шёлка было представлено бесконечно много. Было, чем полюбоваться и
что выбрать. Но цены… Хотя это вполне объяснимо.
На
подиуме центра Шёлка через каждые полчаса красивые девушки демонстрировали
роскошные и совсем простые, повседневные кимоно. Это приятное зрелище. Хотя по
городу в кимоно ходят очень редко (и, видимо, по обстоятельствам), а не на
каждый день. В основном одеваются по-европейски или носят служебную униформу.
Очень
много людей на велосипедах. Это очень удобный вид передвижения. Тем более что
оставить эту машину можно у любого обозначенного для этого места, и она будет
ждать сколько надо, никто её не возьмет, равно, как и детские, и инвалидные
коляски.
В
один из дней в Киото нам захотелось посетить императорскую резиденцию с её
прогулочным садом, но мы опоздали, и на посещение, вроде, надо было
записываться заранее. Зато возле входа туда мы повстречались с огромной сакурой
– символом весенней Японии. Она, конечно, давно отцвела и, изящно ограждённая
бамбуком, стояла рядом с табличкой, где на большой фотографии красовалась она в
своем дивном наряде. Ну, конечно же, – июль месяц! Не успели и тут повидаться с
красотой – кто-то придёт следующей весной и вдохнет за нас аромат сакуры и
полюбуется её свежим розовым платьицем.
А
мы посидели рядом на добротных скамьях вокруг огромного, видавшего виды стола.
Он явно не сегодняшнего изготовления: хлестали по нему дожди и ветра, жёг зной
и гнобили холода – но шляпки гвоздей (или шурупов) выглядят свежо, как новые.
Что это? Искусность прежних мастеров, или сегодняшняя заботливость? Интересно.
Мы
вчетвером и две пожилые японки, учащиеся говорить по-русски, долго сидели и
разговаривали за этим столом, а над нами шатром раскинулся клён с удивительно
остренькими, как лучики звёздочек, листьями. Сквозь крону просматривалось небо
и думалось: сколько людей сиживало за этим столом? И сколько ещё придёт…
Киото
– древний город, бывшая столица страны. Смотреть здесь есть что и думать есть над
чём. Что смогли, мы впитали в себя. И поехали в Осаку.
За
один день осмотреть этот город невозможно, поэтому мы любовались им сверху – с
колеса обозрения. Оттуда виден почти весь город с его разноэтажными строениями,
скверы, планировка улиц, залив и порт. Всё интересно. И здесь, на высоте
птичьего полёта, над целым миром неожиданной красоты, я отважилась подарить
сидящим напротив внукам на долгую счастливую жизнь свои вирши:
Уходит
молодость,
а
юность остаётся
В воспоминаниях,
картинках
и словах…
То загрустит
она,
то
звонко засмеётся,
То вдруг
снежинкой
растает
на губах,
То чьим-то
взглядом
из
ресниц пшеничных
Посмотрит –
и
без слов заговорит,
А полевых цветов
букет
привычно
Ромашку
на
гаданье подарит,
То ароматом
веточки
черемухи
Коснется сердца
–
и
оно замрёт…
Засуетятся ли
на
небе сполохи –
И ТА весна
опять
к тебе придёт,
Прихватит
краешком, чуть-чуть –
а
растревожит,
Вздохнет – с
улыбкой пополам –
и
убежит…
Как хорошо,
что
мы с тобою можем
Так долго
с
этим тёплым светом жить…
Особое
впечатление оставил осакский океанариум, в который мы сходили после
«поверхностного» обзора города. Здесь его называют просто аквариумом, но
представлена в нём фауна всех морей и океанов мира от южного полюса до северного.
При
приобретении билетов в океанариум мы с нашими спутниками выбрали на этот раз разные
маршруты, потому мы на весь день остались с внучкой одни. С первого этажа нас
проводила к лифту любезная барышня, сказала, чтоб ехали на 8 этаж (хотя снаружи
здание кажется трехэтажным). Она позвонит своему сослуживцу встретить и
проводить нас до места, откуда начнётся продвижение к низу.
И
мы «поплыли» по разным климатическим зонам, знакомясь с их обитателями. Их было
так много, они были так грациозны, они вытанцовывали такие необъяснимые танцы –
кругом голова.
Моржи,
как торпеды, носятся по глубинам. Один сидит на высоком камне, как на
пьедестале, опираясь на ласты, горделиво выпятив грудь, подставляет усатую
морду под вспышки фотоаппаратов. Тянет шею, поворачивается, явно чувствует
внимание, такой себялюбец, позёр. Даже не соблазняется рыбой, которой служители
кормят других моржей. Позирует напропалую.
И
безупречно оформление по природным зонам от ледяных полей, летящего (в июле!)
снега, под которым стоя мирно спят или плавают пингвины, до каменных громад, покрытых
южной растительностью и кораллами со снующими меж них рыбешками – всё
достоверно и устроено мастерски.
В
центре здания, в занимающем три этажа аквариуме, – несметное количество
водоплавающих существ, которые тоже называются рыбами. Одни ведут нескончаемо
весёлый хоровод, другие степенно носят свое тело по водным просторам.
Вот
рыба-молот. Она подплывает и толкается своим тупым рылом о стекло, вот величаво
полощут свои простынки разновеликие белые, пёстрые, чёрные скаты, вот лежит,
как бревно, огромная рыбина, смотрит выпуклым глазом и не шевелится…, вот… вот …вот…
Мы
очень долго по единому удобному пандусу с 8-ого на 1-й этаж спускаемся к выходу
и, очарованные увиденным, находим уставшими от ожидания наших спутников. Но компаньоны
наши – люди неконфликтные, извинения приняли. И мы, посидев все вместе на
скамеечке у залива и подышав ветерком с Тихого океана, отправились в обратный
путь – к поезду синкансэн, чтобы вернуться в Киото.
Этот
поезд – настоящее чудо высокоскоростного, почти бесшумного, безупречно чистого
транспорта, на котором, по официальным данным, за 50 лет (с 1964 года) не было
ни одного несчастного случая со смертельным исходом. Безопасность, ритмичность,
чёткость движения поездов, идущих на разных линиях через 4, 6 или 8 минут без малейших
опозданий или досрочного прихода, останавливающихся без толчков ровно у той
отметки, где надо (ни на шаг ближе или дальше!), раскрывающих широко двери (в
которые можно въехать на коляске!), плавно отправляющихся по общему сигналу. Скорость
так велика, что закладывает уши, как в самолете (до 450 км/час). Но движение
ровное, без качки и тряски. Окна большие и светлые – весь мир, как на ладони.
По
пути следования видишь, что в Японии здания стоят близко к дороге, очень плотно
друг к другу, почти без просветов. И города идут один за другим, почти без
перерыва: только что был пригород – и вот он уже превратился в большой
разновысотный город, а за ним снова пригород и снова город. Попросторнее только
в сельскохозяйственных районах, где яркими зелёными пятнами выделяются рисовые
чеки.
И
поразительно, что в последние годы японцы научились выращивать вкусный рис, без
минеральных удобрений, привлекая к этому обыкновенных уток, которых на 7 гектар
1400 штук. (Такого мы, несомненно, не
видели, но, прочтя в журнале Ниппония (№3, 2013) сообщение из префектуры
Хиросима, я просто не удержалась, чтобы не рассказать). Утки успешно
очищают поля от сорняков и вредных насекомых, удобряют их своим помётом и
рыхлят землю лапками и клювами, а чаще делают все это одновременно.
После
поездки в г. Осака мы планировали поехать в Нару – самую древнюю и самую первую
столицу Японии. Но бабушки-старушки изрядно подустали и запросили перед обратной
дорогой домой передышку, которую все провели по-своему: моя спутница с внуком сразу
устроили вояж по Киото; мы с внучкой отдохнули, и только к вечеру
прошлись-проехались по старым узким улочкам Киото и попрощались с ними.
А
назавтра – Токио, ночёвка в хорошем отеле, вкусный завтрак, прогулка по маленькому
садику с прудом, где плавали огромные разноцветные карпы: красно-пестрые, серые,
черные и даже – лимонно-желтые…
А
затем двухчасовой перелёт – и мы дома.
Спасибо,
Япония!
Мирного,
независимого процветания тебе, маленькая, но широкодушная страна, умеющая жить
талантливо, успешно и красиво!
Мы, два долгожителя, практически
уже редко выходящие из дома, но с не совсем ещё утраченным интеллектом, без
бурного, неуёмного воображения наших внуков никогда не додумались бы до такого путешествия,
и даже не встретились бы и не познакомились.
Я могла бы написать о наших
внуках, как о людях, вечно ищущих дел на пределах своих возможностей, с
какой-то подспудной тягой к подвижничеству, к постоянному использованию
душевных сил…, – многое могла бы написать, и это было бы правдой, но звучало бы
высокопарно.
Потому я хочу сказать
очень просто: спасибо вам, родные и очень любимые внуки, за ваше желание
сделать нам настоящий Праздник, за ваше терпение и снисходительность к нашим
причудам и возрасту, за вашу покладистость, щедрость и доброту.
Мы очень хотим, чтоб вы
были здоровыми, очень счастливыми людьми, и прожили большие, творческие,
достойные ваших способностей и души жизни.
Тамара Андреевна
ИВАНОВА,
август 2014 г,
г.
Владивосток
P.S. Когда
готовился этот материал, Ольга Львовна Ермошина (помощник директора ТИГ ДВО РАН
и дочь Тамары Андреевны), рассказывала о том, насколько было важным это
путешествие как для бабушек, так и для внучки с внуком. Конечно, для них это –
грандиозное событие, тем более что в порядке исключения удалось преодолеть
возрастной ценз при получении визы в Японию – после 76 лет их просто не выдают,
а обеим старушкам исполнилось по 85 лет. Если честно, то я знаю немного случаев
такого внимательного отношения к «возрастным» родственникам.
И ещё. После
путешествия Тамаре Андреевне как будто подарили новую жизнь.
Комментариев нет:
Отправить комментарий