Человек и море: кто – кого? Экологические проблемы рыбного хозяйства

Владимир Александрович РАКОВ

Помню, в детстве читал книжку «Ташкент – город хлебный», и уже тогда ничуть не сомневался, что «Владивосток – город рыбный». Видимо по этой причине в послевоенные годы, моя мама приехала из голодающей Украины во Владивосток, где я и родился. В 1950-е годы от свежей рыбы и морепродуктов «ломились прилавки» магазинов. На китовое мясо, морскую капусту, сушёных трепангов, свежих гребешков и мидий никто и внимания не обращал – покупали изредка на наживку, когда самим лень было «кошкой» подцеплять моллюсков для этого. На прилавках появлялись такие экзотические и вкусные виды рыб, от воспоминания вкуса которых до сих пор «слюнки текут»: угольная, ледяная, кабан-рыба, путассу, лемонема, пристипома…

Город в те годы рыбой пропах. В районе остановки Гоголя пахло водорослями – варили анфельцию на владивостокском агаровом заводе. За стадионом «Динамо» к пирсам непрерывно подходили МРСы, разгружали свежий улов, который везли в открытых ящиках на ближайший горрыбкомбинат, от которого до самого центра города разносился запах копчёной рыбы. Вдоль километровых причалов рыбного порта на Чуркине тянулись вереницы «рефок» (рефрижераторных секций по пять вагонов в каждой) – загружались мороженой рыбой и консервами прямо с аппарелей нескольких крупнейших плавзаводов и судов-рефрижераторов ВРХФ (Востокрыбхолодфлота). Другой берег на Дальзаводе, а также все причалы в бухте Диомид, заняты плотными рядами китобойцев, ожидающих своей очереди для ремонта. На подходе к острову Попова в нос ударял запах вареной рыбы – работала туковарка и сушильные барабаны для рыбной муки.

Камбалу тогда вообще за рыбу не считали. Селёдку и рыбьи головы клали в каждую лунку при посадке картошки. Рыбную муку покупали только мешками на корм домашним животным. Детей пичкали рыбьим жиром с ложек (чтобы не было рахита) везде – дома, в детсадах и школах… Во дворах, на балконах, в коридорах и на кухнях, на бельевых веревках повсюду висели и вялились гирлянды корюшки-зубатки, пласты камбалы и терпуга… Каждый второй-третий житель был связан с работой в рыбной отрасли.

Так как мы жили рядом с морем, вблизи «Капустного поля», где теперь район 100-летия Владивостоку, то рыбу ловили регулярно, тут же в Амурском заливе. Гурьбой тащили на берег закидной невод, взрослые выбирали рыбу, а нам доставались разнообразные бычки, креветки, моллюски, крабы… Тут же на берегу разводили костер, варили уху или креветок… А еще любили посидеть с удочкой в лодке-плоскодонке. Их делали из досок на берегу, осмаливали со всех сторон, и лодки только привязывали к столбику – пользуйся кому надо. Здесь же всегда лежали креветочные тралы, сачки, «кошки», дражки… Сидели с удочкой на пирсе в Моргородке, или на полузатонувших военных миноносках, что стояли вблизи станции Вторая Речка. Любой мальчика мог «из ничего» сделать себе удочку – свинцовые грузила отливали в ложках, крючки делали из швейных иголок, блесны вытачивали из старых гильз, поплавки из пробок, удилища из тонких ивовых веток, а леску иногда заменяла прочная шелковая нить от парашюта (только на Второй Речке в те годы было два аэродрома). 

В 1960-е годы город рос, и одновременно развивался рыбный флот, устремившийся в дальние моря, тогда как «прибрежка» медленно умирала. На побережье один за другим закрывались и навсегда исчезали рыбацкие посёлки – Крейсерок, Пемзовая, Мраморный, Ханси, Брусья… (это только в Хасанском районе) и другие. Вслед за этим началось закрытие зверосовхозов, расположенных по соседству от рыбаков (пушных зверей кормили мелкосортной рыбой или приловом). Ликвидированы десятки зверосовхозов, а заодно и посёлки – Мраморный, Лебединый, Краскино, Гвоздево, Кубанская, Славянка, Сидими, Перевозная, Старк, Путятин… и другие. Затем «прошла волна» закрытия в крае оленесовхозов, животноводческих ферм – свиньям, коровам, уткам и курам также давали подкормку из рыбной и водорослевой муки, минерально-органических добавок, изготавливаемых из перемолотых раковин моллюсков (мельницы по перемалыванию раковин были при многих рыбобазах и рыбозаводах).

   Ликвидация рыболовецких колхозов, рыбокомбинатов, рыбзаводов и рыбобаз продолжилась и в 1970-80-е годы, пока не был поставлен жирный крест на всем рыбном хозяйстве края в начале 1990-х. Вот некоторые статистические данные по крупному рыбопромышленному объединению «Приморрыбпром» (в довоенный период – «Дальгосрыбтрест»). В период расцвета в 1933 году оно объединяло 44 предприятия, на которых работали 12189 человек. К 1940 году осталось 20 предприятий с числом работников около 7 тыс. человек. В 1980-х от них сохранилось только 15, на которых работали несколько тысяч человек. В 1997 году крупнейшее в крае и стране рыбопромышленное объединение «Приморрыбпром» прекратило своё существование, его остатки, флот и недвижимость перешли в руки небольших ООО и ОАО, а также были брошены и превратились в развалины.

   Такая же печальная участь постигла и другие рыбодобывающие и перерабатывающие предприятия Приморья из числа рыболовецких колхозов и совхозов, товариществ, артелей, бригад прибрежного лова.

Порт «Посьет» – раньше на этом месте был рыболовецкий колхоз.

   Однако эйфории успешного нарастания вылова рыбы в открытом море, вдали от своего побережья, вскоре пришёл конец. В 1970-е Советский Союз вынужден был подписать ряд международных конвенций, сильно ограничивающих и запрещающих вылов. Например, подписана конвенция о запрете вылова китов в Мировом океане и отпала необходимость иметь мощнейшие плавзаводы-китобазы вместе с многочисленными китобойцами. Пришлось навсегда забыть, что такое китовое мясо, китовый жир, спермацет и др. Затем появились 200-мильные экономические зоны, и тут же с прилавков навсегда исчезли многие экзотические виды рыб, оскудели прилавки.

Была бы сохранена береговая базы рыбного хозяйства, можно развивать морскую аквакультуру – так ведь от неё к этому времени практически ничего не осталось. А тут ещё – перестройка, закончившаяся развалом Советского Союза, приватизацией предприятий, распродажей рыбодобывающих судов, «парадом суверенитетов»… Помню, как в середине 1990-х на границе Хасанского района был установлен шлагбаум, останавливали грузовики, перевозящие собранную в штормовых выбросах сухую анфельцию на агаровые заводы, расположенные в других районах края. Или решали вопрос, как разделить между тремя предпринимателями плантацию морской капусты в бухте Кит Лазовского района.

Вспоминаю заседание ПРХС (Приморский рыбохозяйственный совет) на которое пришли руководители тогда ещё существовавшего краевого зверопрома – плакали, умоляли рыбаков: «Что же вы делаете – весь минтай гоните в Корею, тогда как у нас норки в клетках сидят голодные, и мы ежедневно выбрасываем десятки их трупов, которые на международных пушных аукционах принесли бы стране миллионы долларов? Готовы забрать рыбьи потроха. Помогите!». Увы, мольбы их так никто и не услышал – погибли не только ценные пушные зверьки, но и целая отрасль края.

Что же случилось – почему некогда рыбный край оказался практически без морских биоресурсов? Если трепанга, гребешка, крабов, как говорят, браконьеры повылавливали, то куда делась обыкновенная сельдь, корюшка-зубатка, мидия, морская капуста…? Почему не только стало меньше, но и помельчали навага, пелингас, корюшка, креветки, шримсы…? Почему несколько промысловых морских видов уже вымерли или занесены в Красные книги? Сегодня, например, собирают подписи о включении в Красную книгу Приморского края гигантского осьминога.

За ответом далеко ходить не нужно, все знают, что морская вода и дно, особенно на припортовых акваториях, сильно загрязнены, превращены в отхожие места, где накапливаются все отходы жизнедеятельности населения. Так называемые ПДК (предельно допустимые концентрации) по многим видам загрязнения давно превышены, иногда в десятки и сотни раз. Десять лет назад гидрохимики нашего института обнаружили в Амурском заливе огромную зону летней аноксии (отсутствия кислорода в воде). Грунт, отобранный со дна бухту Золотой Рог, невозможно анализировать без противогаза – невообразимая вонь. А что плавает на поверхности Золотого Рога – лучше бы не видеть. Нефтяная пленка, угольная пыль, куски гудрона и мазута, бутылки, пакеты, коробки… Какие же промысловые виды рыб, ракообразных или моллюсков будут существовать в такой опасной среде?

Мост через бухту Золотой Рог снизил водообмен этой бухты с проливом Босфор-Восточный, что привело к повышению загрязнения её нефтепродуктами и мусором.

   В последние годы в прибрежной зоне залива Петра Великого построено немало гидротехнических сооружений – пирсы и причалы портов, мосты, ковши-убежища для яхт и др. Отсыпаны обширные участки мелководий под строительство пятизвёздочных гостиниц (мыс Бурный, 36-й причал во Владивостоке), для автостоянок, дорог, спортплощадок и др. Это засыпаны участки с нерестилищами сельди, наваги, корющки и др. видов. Это засыпаны кормовые угодья для личинок и молоди рыб, ракообразных, места обитания моллюсков, пути миграции рыб и беспозвоночных… Таким отсыпками (для этого нередко используется бытовой и строительный мусор) уничтожена природная литоральная и супралиторальная зоны, верхняя часть сублиторальной зоны – основные места обитания прибрежных видов водорослей, морских трав, беспозвоночных и рыб. Глубже, как уже отмечено, находится зона аноксии с грунтом заражённым сероводородом.

Мост через пролив Босфор-Восточный, а также проложенные по дну коммуникации, стали серьёзным препятствием на пути миграции рыб и беспозвоночных, а также снизили водообмен между Амурским заливом, бухтой Золотой Рог и другими бухтами с открытыми районами моря.

   Однако почти повсеместно, где строятся порты, подходы к пирсам и причалам углубляют – снимают верхние слои грунта, полностью уничтожая все донное население. С ужасом думаю о судьбе всего живого, в связи с заявленными планами строительства так называемого «свободного порта Владивостока», охватывающего практически весь залив Петра Великого – от порта «Посьет» до порта «Восточный»! Портовики и грузоперевозчики рассматривают морскую акваторию только с точки зрения возможности мореплавания, и убирают любые препятствия на своем пути.

Порт «Посьет» в ветреную погоду.

   Так, порт «Посьет», принадлежащий компании «Мечел», при соучастии администрации Приморского края, в минувшем году, по сути, ликвидировал памятник природы «Бухты залива Посьета», который «мешает» реализации их преступных планов по отношению к природе моря. Планируется не только отсыпка акватории бухт Постовая и Новгородская (она уже отчасти незаконно выполнена), но и обширные дноуглубительные работы, включая строительство 4-х километрового судоходного канала. То, что будут разрушены донные ландшафты, возможен размыв песчаной косы Назимова, уничтожены скопления донных беспозвоночных, нарушены пути миграции рыб, все это – в охранной зоне Дальневосточного морского биосферного заповедника – их это не интересует. 

Шлейф угольной пыли от порта «Посьет» тянется на многие километры, загрязняя сушу и морские акватории, которые отнесены к особо охраняемым природным территориям (морской заповедник, памятник природы, лечебно-оздоровительная местность)

   К сожалению, необходимо признать, что все акватории залива Петра Великого в той или иной степени пострадали от человеческой деятельности, и антропогенное воздействие с каждым годом нарастает. Из шести крупных вторичных заливов уже выведен из рыбохозяйственной деятельности залив Находка – в нём не осталось ни одной бухты, где нет портовых сооружений и где ещё можно заниматься, как раньше, промыслом рыб и беспозвоночных, а также выращиванием ценных морских биоресурсов. Выведен из строя навсегда.

   Соседний залив «Восток», где находится единственный в стране морской заказник, находится под угрозой уничтожения, так как на его побережье запланировано строительство мощного нефтеперерабатывающего завода ВНХК, а на акватории – огромный терминал для перегрузки нефтепродуктов. В заливе Стрелок, как известно, 30 лет назад произошла катастрофа в бухте Чажма, сопровождавшаяся выбросом радиоактивных элементов. Поэтому значительная часть этого залива не может быть использована для рыбохозяйственной деятельности.

Северная часть Амурского залива сильно загрязнена городскими стоками, здесь теперь ежегодно наблюдается большая зона аноксии. Здесь уже создана застойная зона в северо-восточной части залива после постройки низководного моста. А ведь в планах городских властей строительство кольцевой дороги по мелководьям вдоль побережья Амурского залива. В южной части этого залива планируется строительство на побережье газосжижающего завода с длинным морским терминалом, который, по сути, «поставит крест» на использовании этой части залива под рыбохозяйственную деятельность.

Про залив Посьета, который ещё называют «жемчужиной Приморья», уже все сказано – реализация планов компании «Мечел» может создать там экологическую катастрофу.

 Однако порт «Посьет» компании «Мечел» с каждым годом увеличивает перевалку угля.

Теперь жители посёлка страдают от угольной пыли, что делает их жизнь пыткой.

Пляжи залива Посьета теперь содержат не только песок, но и кусочки угля.

А ведь ещё недавно посёлок Посьет и окружающие его бухты называли «жемчужиной Приморья»...

   И, наконец, большой Уссурийский залив также не остался без внимания портовиков – уже подготовлены два проекта крупнейших угольных портов – «Суходол» и «Вера» на восточном его побережье. Поэтому реализация уже существующих проектов строительства угольных терминалов, предназначенных для перевалки пылящих грузов 3 и 4 классов опасности (каменного угля), несомненно, приведёт к большому ущербу водным биоресурсам, а также – к разрушению существующей водной экосистемы залива.

Теперь такой грязи в бухте Золотой Рог будет только больше.

   Беда в том, что практически все эти проекты готовятся вдали от Приморского края, не имеют серьёзного как технико-экономического, так и экологического обоснования, выполнены поспешно, без проведения обследования акваторий. Не используются даже известные опубликованные материалы исследований дальневосточных учёных. Проекты, а точнее – отдельные их части, проходят экологическую экспертизу не по месту строительства, что требуется по закону, а в Москве. Основная ссылка – «море – не ваша, а федеральная собственность». Вот и творят, что хотят, в ущерб окружающей среде.

Владимир РАКОВ, 

главный научный сотрудник ТОИ ДВО РАН, 

профессор кафедр ДВФУ и Дальрыбвтуза, 

доктор биологических наук