Перебирая слои времени

Н.Г. АРТЕМЬЕВА демонстрирует сосуд для хранения рисового вина

Экспедиционный сезон позади. Археологи разбирают интересные находки, пишут отчёты, составляют планы, готовят заявки на гранты. «Когда приступаете к раскопкам, возникает ли у вас ментальный контакт с ушедшей эпохой, предчувствуете ли встречу с артефактами прошлого времени?» – я обращаюсь с вопросом к Надежде Григорьевне АРТЕМЬЕВОЙ, заведующей отделом средневековой истории Института истории, археологии и этнографии ДВО РАН, кандидату исторических наук.

– Конечно! В прошедшем году мы надеялись сделать большие открытия, потому что уже нескольких лет основательно готовились к раскопкам большого кургана вблизи села Загородное Уссурийского района. Мы знали о нём давно, на его поверхности находили археологические материалы – фрагменты средневековой черепицы и керамики. Но начать раскопки в кургане было невозможно без основательной подготовки. Разумеется, финансовой и, безусловно, научной. Дело в том, что курган очень необычный. Он не просто стоит посреди поля, но ориентирован по сторонам света, расположен в четырёх километрах от знаменитого Краснояровского городища – Верхней столицы чжурчжэньского государства Восточное Ся (1215-1233 гг.), так что должен быть связан с чжурчжэньской культурой. Добавьте к сказанному факт нахождения черепицы и поймёте, что стоите, быть может, на пороге открытия.

Курган в с. Загородное

Подобные памятники у нас на территории края пока не исследовались.

Мы решили привлечь к обследованию кургана геофизиков, чтобы они помогли нам понять, что же может скрываться внутри кургана? Получили грант ДВО РАН и полностью потратили его на проведение исследований на кургане с помощью глубинных радиолокаторов. Результаты позволили установить наличие пустот внутри кургана и показали аномалии, идентифицированные специалистами как стенки. Таким образом, проведённые рекогносцировочные работы на кургане дали основание предположить, что в нём находится погребальный комплекс в виде мавзолея.

Чтобы не разрушить этот объект, мы должны были найти вход в него. Вход в мавзолей может быть сбоку, либо и скорее всего, в виде большой дороги – дромоса, ведущей вниз, в курган. Опираясь на данные геофизической разведки, мы наметили две траншеи. Первая траншея должна была пройти посреди кургана, вот оттуда мы планировали начать свои исследования.

Всё складывалось очень красиво, здорово и интересно: в нас бурлило вдохновение и задор! Мы заложили траншею длиной 38 м, шириной 2 м. Пошли в глубину и… упёрлись в скалу.

Работу затруднило ещё одно обстоятельство: курган с конца XIX – до 30-х годов ХХ века стал использоваться корейским населением как кладбище.

– Но ведь неспроста же они его сделали именно на этом месте!

– Возможно. Это корейское кладбище нигде не было зарегистрировано, никто за ним не следил. Мы обнаружили, что там копали так называемые «чёрные» археологи: на вывертах, на месте раскопа, лежали обломки корейской посуды. Поэтому, прежде чем выйти на раскоп, мы связались с корейской диаспорой «Возрождение» и предложили обсудить вопрос о перезахоронении корейских могил.

– Как отнеслись к этому предложению корейцы?

– Представители диаспоры отнеслись к предложению серьёзно. Они приехали, освятили кладбище, помолились. Мы договорились так: снимаем первый слой и, прежде чем вскрыть могилы, уведомляем их. Они организуют работу по эксгумации останков соотечественников, нанимая рабочих и т. д. Корейцы согласовали с администрацией Уссурийска место для переноса останков и даже пригласили рабочих.

Перед вскрытием первой могилы мы вызвали полицию, чтобы провести необходимую в таких случаях процедуру. Но, к сожалению, представители диаспоры ничего не стали делать.

Поэтому, впредь мы доходили до могил, обходили их и копали дальше. Конечно, все свои действия фиксировали…

Вот таким образом нам приходилось работать.

– Надежда Григорьевна, как сказалось наличие кладбища на раскопках?

– Мы узнали много нового о жизни, традициях корейцев. Например, обнаружили, что в верхней части кургана захоронения были произведены в бересте. Много собрали материала, связанного с этнографией, с ритуалом захоронения корейцев на территории Приморья в прошлом веке.

По мере раскопок в траншее попадался материал, к сожалению, фрагментами, сильно повреждённый из-за функционирования кладбища в течение длительного времени. Но материала было много, начиная от первобытного периода и заканчивая средневековым. Да что там средневековье! Даже в 1950-е годы там строили военный объект, копали окопы, установили триангуляционный знак. Так что это место никогда не пустовало!

Уже на самом верху мы нашли средневековую керамику, обнаружили край платформы здания, крытого черепичной крышей. Возможно, это был храм.

Надежда Григорьевна показывает находку – сосуд для благовоний со следами сажи – и продолжает:

– Нам удалось обнаружить предметы более ранних культур, перемешанные с поверхностным слоем, потому что на этом месте неоднократно селились люди. Мы заложили шесть раскопов, вскрыли большую площадь, снова и снова искали ход, но его не оказалось. На одном месте было видно, что скала осыпается, оседает, мы и в этом месте заложили раскоп. Увы, тщетно…

– Так вы нашли мавзолей?

– В том месте, где была отмечена аномалия, мы натыкаемся на скалу. Глубина залегания скалы достаточно большая, но всё равно мы не находим то, что ищем. Вызываем геофизиков, начинаем сверять их данные с раскопом и вместе приходим к выводу, что мавзолея в кургане нет.

Что ж, отрицательный результат – тоже результат.

– Стало быть, предчувствие встречи с артефактами минувшего времени обмануло вас?

– Не совсем так. Предположение о существовании мавзолея, выдвинутое ранее, действительно не нашло подтверждения. Раскопки показали, что предполагаемый курган оказался скальным выходом, а не искусственным сооружением. Мы установили, что на сопке люди селились, начиная с неолита до 60-х годов XX века. Обнаружили фрагменты керамики и вещевой материал неолитической культуры (зайсановская), раннего железного века (янковская, польцевская культуры), мохэской культуры, чжурчжэньской культуры, корейской культуры (XX вв.) и там же обнаружили постройки 50-60 годов прошлого века. Все культурные слои сильно перемешаны, особенно они были повреждены во время существования на этой сопке корейского кладбища. Несмотря на это удалось обнаружить остатки средневековой постройки (платформу) с черепичной крышей, железные наконечники стрел, фрагменты чжурчжэньской керамики, из которой удалось собрать целый сосуд для благовоний.

Вокруг этого холма мы «пляски плясали» около месяца, работы было сделано очень много, было трудно и тяжело, и даже погода нас не баловала. В самый последний момент, как награду за труды, мы нашли замечательное ожерелье из прокаленных сердоликовых подвесок, 19 сердоликовых заготовок бус, хрустальный нуклеус со следами обработки. Все эти артефакты находились в разбитом неолитическом сосуде. Такой неолитический клад обнаружен впервые.

Неолитическое ожерелье

Заготовки под бусины, сердолик

– Да, жаль, конечно, что курган с мавзолеем оказался просто сопкой, зато нашли много интересного материала! Всё-таки неспроста это необычное место постоянно заселялось людьми. А как обстоят дела на вашем любимом объекте – Краснояровском городище?

– На Краснояровское городище мы переехали в августе. Работали в Запретном городе, северо-восточной части памятника, несколько выше комплекса дворцовых сооружений, рядом с государственными мастерскими. Там были обнаружены две большие площадки, засыпанные черепицей.

Сначала мы предположили, что это могли быть жилые помещения дворцового типа. Однако вскоре поняли, что правильнее говорить о двух очень больших зданиях колоннадной конструкции с черепичной крышей, используемых в качестве государственных складов (казенных амбаров), типичных для территорий Запретных городов.

Здания построены на искусственно сделанной террасовидной площадке, одной стороной врезанной в склон сопки. Площадь помещений около 200 кв. м. Крыша держалась на 55 колоннах (одиннадцать колон в пяти рядах). Удалось зафиксировать все этапы строительства этих зданий.

В первом из зданий было обнаружено много разбитых сосудов шаровидной формы, ёмкостью чуть менее полутора литров. Вероятно, эти сосуды использовались для хранения запасов рисового вина. Во втором здании размещались большие сосуды ёмкостью примерно в 100 литров для хранения сыпучей продукции, предположительно зерна.

Вазовидный сосуд с тамгой, обнаруженный в Краснояровском городище

Тамгообразный знак на вазовидном сосуде, найденном в Краснояровском городище

– Надежда Григорьевна, почему так важно знать – хранили там рисовое вино или запасы, например, проса?

– Изучив содержимое складов, можно сделать обоснованные предположения о характере производственных процессов (казённого производства) в то время.

Остатки амбаров в Краснояровском городище

Государство Восточное Ся во многом заимствовало организацию государственного устройства Империи Цзинь, поэтому существование казенных амбаров, как государственных хранилищ, не вызывает сомнения. В этих амбарах должна была храниться продукция государственных мастерских, а также всё, что собиралось в виде налогов. Предназначалось оно для удовлетворения государственных расходов, для выдачи жалования чиновникам, для снабжения войск продовольствием, для оказания помощи голодающему и нуждающемуся населению во время стихийных бедствий.

– После окончания работ под Уссурийском вернулись во Владивосток?

– Нет. Отработав на Краснояровском городище мы перебазировались на «Поселение Хмыловка 3», расположенное на территории объекта «3-я очередь углепогрузочного комплекса в порту Восточный. Внешний железнодорожный транспорт» в Партизанском районе Приморского края.

Это была хоздоговорная работа, мы получили её, победив в тендере на исследование этого археологического памятника. Там будет проходить дорога, поэтому нам предстояло вскрыть большой участок, более 500 кв.м. Мы обнаружили около 80 археологических находок, большая часть которых представлена фрагментами стенок лепных сосудов. Каменные артефакты можно разделить на два хронологических комплекса: палеолитический (Устиновская археологическая культура – 11-9,5 тыс. до н. э.); неолитический (Зайсановская археологическая культура – 5-2 тыс. до н.э. Отсутствие долговременных жилищ и очень малое количество керамики говорят о том, что поселение «Хмыловка 3» являлось временной стоянкой древнего человека. Скорее всего, большая часть памятника была уничтожена ещё при строительстве автодороги Врангель-Хмыловка, а также при возведении высоковольтной линии электропередач.

– Да, насыщенный у вас получился сезон!

– И это ещё не всё! Одновременно с работой на стационарах, мои коллеги в 2015-2016 годах производили разведку в Уссурийском, Кировском и Хасанском районах Приморского края. Обнаружили пять новых памятников археологии.

– И что это за памятники?

– Памятник «Утёсное 26» датируется средневековьем (XII-XIII вв.) и относится к чжурчжэньской археологической культуре. Памятник «Утёсное 27» датируется верхним палеолитом устиновского типа. Памятник «Линевичи 1» датируется средневековьем (XII-XIII вв.) и относится к чжурчжэньской археологической культуре. Памятник «Степановка 3 (городище)» датируется бронзовым веком (конец III тыс. до н.э. – середина II тыс. до н.э.). Наиболее интересным оказалось городище Шуйлифэн, расположенное по обе стороны российско-китайской границы, северо-западнее озера Хасан. В плане трапециевидное, площадью около 4.5 га, оно обнесено каменными валами. Судя по месту расположения и фортификационным сооружениям, памятник нёс функцию сторожевой крепости. Дальнейшие исследования дали возможность определить, что время строительства городища относится к периоду формирования границ государства Чосон (1392-1897 гг.). Именно тогда, взяв под контроль земли к югу от р. Туманган и вытеснив живших на этих территориях чжурчжэней, государство столкнулось с проблемой непрекращающихся набегов со стороны чжурчжэней. Для обороны и закрепления на новых территориях к 1434 году было создано шесть оборонительных округов (Чонсон, Онсон, Кёнвон, Кёнхын, Пурён, Хверён) получившие общее название «шесть крепостей» — юкчин, вокруг которых создавались оборонительные посты-укрепления. Именно с таким постом нужно ассоциировать укрепление Шуйлифэн.

– Легко ли работать на памятниках от палеолита до нового времени?

– Специализация в науке – это правильно. Поэтому мы стали профессионалами в вопросах периода средневековья. А теперь наработали опыт ещё и в исследовании памятников от палеолита и до нового времени. Жизнь не позволяет закрываться в тематике своего периода.

– Надежда Григорьевна, в советский период археологи получали государственную поддержку своих программ, выезжали в экспедиции на вездеходах ГАЗ-66, жили в палатках, получая всё необходимое снаряжение и полевое довольствие. Как вы оцениваете поддержку археологической науки сейчас?

– Раскапывая на Краснояровском городище государственную мастерскую по выплавке железа и бронзы, мы получили интересные предварительные результаты. Работы на этом памятнике, без преувеличения – мирового значения, необходимо продолжать, а сам памятник нуждается в охране, поскольку находится на территории застройки. К сожалению, наша программа не нашла поддержки на Объединенном учёном совете по гуманитарным наукам и финансирование этих работ через Программу фундаментальных исследований ДВО РАН «Дальний Восток» не будет продолжено.

Хочется надеяться, что Российский гуманитарный научный фонд, который поддерживает это направление уже более десяти лет, не прекратит финансирование работ.

Мы не считаем поддержку археологической науки достаточной, но не жалуемся, а ищем пути решения проблем в изменившихся условиях. Пишем заявки на гранты, участвуем в конкурсах на право выполнения хоздоговорных работ, ищем спонсоров, привлекаем волонтёров. В конце концов, софинансируем работы, используя личное полевое снаряжение, автотранспорт и приобретая для него бензин.

Кто хочет работать – без работы не останется!