Город
Вася шел по тайге, он забрался далеко от поселка, но все еще не нашел ни одного корня. Поиски женьшеня не самый легкий труд, иногда находишь корень совсем рядом с домом, а иногда неделями бродишь по тайге, пристально рассматривая каждый листок, но заветного пятилистника никак не можешь найти. Почему-то русские думают, что если ты «Вася», или «Иван*», то корень можешь найти если не в собственном огороде, то где-то рядом с околицей. Все совсем не так, просто смотреть нужно внимательнее, а не грибы собирать.
*(Вася - нарицательное имя удэгейцев, Иван - обрусевших китайцев или тазов. Насколько я знаю, эти прозвища появились во времена освоения Приморья в начале XX века).
Такие мысли крутились в голове Васи Канчуги, когда он взобрался на очередную сопку. На перевале он осмотрелся, вдали между деревьями виднелось море, рокот которого он услышал еще утром. Он хотел выйти к селу Милоградово, но сейчас понял, что в своих поисках отклонился в сторону и вышел на побережье где-то севернее. Поднявшись немного вверх по хребту сопки, он увидел возле корней старого дуба маленькую кумирню, сложенную из сланцевого камня. Это был хороший знак. Вася достал папиросу, размял ее и положил ее на плоский камень, затем сел рядом, закурил и задумался. Идти в село с пустыми руками было совершенно бесполезно, денег нет, корня тоже нет, возвращаться назад тем же путем глупо. Может, если пойти к заливу Ольги, а затем вновь подняться к истокам Уссури, что-то и удастся найти.
Докурив папиросу, и подкрепившись куском хлеба, он стал спускаться в распадок. По дороге он не заметил ни одного кустика элеутерококка, что заметно подняло ему настроение. Может духи леса приняли подношение, и теперь он, наконец, найдет священный корень.
С такими настроениями, Вася не заметил, как встал на шатающийся камень, который предательски выскользнул из-под ноги. Пролетев вниз метров десять и основательно перепачкавшись в сырой глине, Вася оказался у подножья сопки. Самое обидное было в том, что сумка с палочками слетела с плеча и теперь лежала где-то на склоне. Потерев ушибленное колено, и припомнив несколько крепких словечек относительно камней и собственной невнимательности, он повернулся к склону. И здесь его взгляд уперся в то, что так долго искал последние несколько дней. Совсем невзрачный зеленый стебель с пятипалым листом и венчиком зеленых ягод. Бросив куртку и не помня себя от счастья, Вася взлетел на склон примерно с той же скоростью, с которой недавно летел вниз. Схватив сумку, которая лежала под кустами, он с удвоенной энергией вернулся к брошенной куртке.
С корнем он провозился несколько часов, осторожно выбирая мочку, а затем осторожно смывая остатки земли водой из ближайшего ручья. Корню было лет сто, и за него могли дать хорошие деньги. Уложив находку в конверт из свежего мха, он направился к берегу.
Зачем он это сделал, Вася не мог объяснить, его как будто тянуло к берегу, хотя такой поступок был верхом глупости. Выйти на открытое пространство из тайги, да еще и с корнем в сумке, самое верное средство превратится в «зайца»*.
*(Заяц - «корневщик», нашедший корень, на которого охотятся, для того чтобы ограбить).
Подойдя к опушке, он остановился, и как зачарованный стал смотреть на море. Вася всегда любил воду, как и положено удэгейцу, ведь от нее зависела жизнь. Будет лосось, будет и еда для людей и собак, будет и икра, которую можно хорошо продать русским, а там будет и табак, и водка, и жизнь станет веселой и радостной. Но море, в отличие от реки, обладало какой-то особой притягательной силой для таежных жителей. Даже хозяин тайги амба (тигр) выходит на берег моря и в полном безмолвии долго слушает шум прибоя, а затем так же тихо уходит назад в чащу.
Внезапно, что-то неуловимо изменилось, воздух стал более плотным, а вокруг потемнело так, словно на солнце набежали легкие облака. Посмотрев вверх и не найдя на небе ни одного облачка, Вася вновь посмотрел на море и от неожиданности сел на траву. Над заливом стоял город.
Он совершенно не был похож на то, что Вася видел до этого. Это не был поселок и не был город в том понимании, в котором его представлял себе Вася. Он несколько раз бывал в Дальнегорске, один раз ездил во Владивосток, но такого чудного, еще никогда не видел. Весь город был обнесен стеной, в которой виднелись плотно закрытые ворота, над ней поднимались башни со странными ажурными крышами, точно такими же какие он видел на китайских полотенцах, которые иногда привозили в сельский магазин. Из города никто не выходил, рядом со стенами не было ни души, поэтому Вася продолжал смотреть на странное сооружение. Спустя минут двадцать город стал медленно исчезать, растворяясь в вечернем воздухе.
Вася ужаснулся, как раньше он не догадался, что это же жилище духов, а они страшно не любят, когда смертные вторгаются в их дела, а тем более подглядывают за ними. С этими мыслями он бросился в тайгу как изюбр во время гона, совсем не разбирая дороги. Только отбежав от берега на приличное расстояние, он остановился отдышаться.
Несмотря на это происшествие, обратный путь был удачным. Он нашел еще три корня, правда, не такие старые как первый, но вполне хорошие. Вернувшись, домой, и удачно сбыв корни, Вася решил спросить о виденном им городе, но над ним посмеялись. Меньше водки пить нужно, было общее мнение. Так и не найдя ни у кого ни ответа, ни понимания он обиженный вернулся в дом. Подумав немного, Вася взял бутылку водки и пошел на окраину села, где жила старуха Анна Мулинка. Старуха Анна была дочерью шамана и знала много того, чему не учили в сельской школе. Старики в селе говорили, что когда они были молодыми и сильными, то Анна и тогда была уже старухой, а отец ее знал еще капитана Арсеньева.
Анна сидела в избе, и, закрыв глаза, что-то бормотала себе под нос. На стене висел бубен с колотушкой, отороченный мехом медведя.
Поздоровавшись со старухой, Вася сел, боязливо посматривая на бубен.
- Не бойся! Не съест, - сказала Анна громким и густым голосом, который совсем не подходил к ее внешности.
- Вы молодые совсем ничего не знаете, и глаза совсем пропили, кроме водки ничего вас не интересует. Чего пришел? Заболел что ли, или бутылку потерял?
- Нет, бабка Анна, не заболел, видел кое-что.
Поставив на стол водку, Вася рассказал старой шаманке о своем приключении. Анна выслушала его, а потом как-то странно посмотрела, как будто видела Васю в первый раз.
- Да, вот я и говорю, что ничего знать не хотите, но ты молодец, помнишь, что с духами тоже делиться нужно. Жадный человек в тайге скоро пропадет. Поэтому ты и корень нашел, и назад тебе удача была.
- А город что?
- Это город духов, давно он там был, наш народ был молодой и сильный, мы знали, как строить красивые города и строить большие лодки, которые могли плавать по морю так далеко, как хотелось.
- Врешь бабка, когда это было, и мой отец и мой дед, а там и их деды всегда в тайге жили, а в город только за патронами да водкой ходили.
- Ага! Твой отец и дед. Даже прадед твоего прадеда в те времена еще не народился. Говорю тебе давно.
Весь вечер Вася слушал рассказ старой шаманки, слушал песнь бубна и узнал много того, что никто в роду до сих пор не слышал. Он узнал про древние города, которые поглотила тайга. Про великих воинов и мудрецов, которые жили в роскошных дворцах, башни которых доставали до неба. Слышал топот боевых коней и крики кочевников, а затем наступила тишина.
- Теперь иди, сказала Анна.
Вася очнулся как ото сна.
- А что было дальше?
- Ничего не было, наши предки ушли в тайгу, а развалины городов заросли и постепенно растворились в темноте леса. Только иногда духи предков возвращаются в наш мир и общаются с нами. К тебе они были милостивы, но старайся больше не беспокоить их.
Уже наступила глубокая ночь, когда Вася вышел из дома старой шаманки. Он медленно шел к себе и смотрел в ту сторону, где одна из звезд постоянно стояла на одном месте, а другие водили вокруг нее вечный танец. Он смотрел на нее и думал, что тайга, как и эта звезда, была и будет в одном месте, а вечный танец так и будет продолжаться до скончания времен.
* * *
Рассказы о затерянном городе я услышал еще в детстве. Удэгеец Вася, из рода, живущего на восточном побережье, говорил о странном месте, в котором живут духи предков. Его рассказы порой напоминали волшебные сказки, а иногда от них веяло такой глубокой тоской, что становилось страшно.
В стародавние времена, в устье «золотой» реки стоял красивый и сильный город, которым правил воинственный Ван. Город процветал, хотя находился далеко от столицы царства. Во времена войны севером, орды диких кочевников осадили город, стремясь разрушить его, Много воинов было убито на стенах города, но и много кочевников нашли могилу возле его стен. Когда уже не оставалось надежды на спасение, пять мудрецов, которым покровительствовал правитель, пришли к нему, и с помощью волшебной силы перенесли весь город в верхний мир на глазах удивленных и испуганных кочевников. С той поры прошло много времени, но город, один раз в год ненадолго возвращается в мир людей, для того, чтобы те, кто остался жив в той битве, могли помянуть павших.
Красивая сказка, рассказанная поздней ночью у костра старым охотником, и как будто больше ничего. В существование затерянного в Уссурийской тайге городища поверить было несложно, до нашествия монголов на территории Южного Приморья существовала развитая культура, наследие которой можно увидеть у народов Монголии, северо-восточного Китая и России, но то, что целый город был перенесен в «верхний мир» я считал откровенным вымыслом.
Прошло много лет, прежде чем я смог убедиться в том, что рассказы Васи были совсем не досужим вымыслом. Во время поездки по побережью Южного Приморья, в поисках дикой и нетронутой природы я вместе с несколькими друзьями оказался на восточном побережье Края. Остановившись на ночлег в долине между двумя горными хребтами, мы устраивали бивак. День выдался жарким, и в воздухе чувствовалась сильная влажность, которая нередко предшествует дождю. Солнце опускалось все ниже и ниже, длинные вечерние тени потянулись от предметов, и над лагуной, внезапно, возник город, окруженный земляными валами и толстыми стенами с ажурными башнями и венцами крыш. Несмотря на явно восточный стиль постройки, строения казались более древними, чем китайские и японские средневековые замки, поскольку них явно присутствовали большая строгость и массивность. Видение продолжалось около 15 минут, а затем медленно растворилось в наступающих сумерках.
Как зачарованные мы смотрели на эту фантастическую картину, а я вспомнил рассказ старого охотника. Его род жил недалеко от этих мест и вполне возможно, что он или его родичи видели этот мираж, который и послужил основой для красивой легенды.
Вернувшись во Владивосток, я решил поискать какие-нибудь упоминания о таинственном городе на побережье.
Обычно, сложная фата-моргана должна иметь какое-то естественное происхождение, это может быть многократно отраженная проекция реально существующего города или его развалин. Конечно, я еще вспомнил о феноменах исторического миража, описанного во время первой мировой войны, когда солдаты французской армии видели сцену сражения XIX века, но такое объяснение казалось слишком фантастическим. То сражение появлялось однократно и никаких повторных наблюдений появления миражей в этом месте в дальнейшем не отмечалось. Мираж города, вероятно, появлялся неоднократно, поскольку удэгейцы сложили о нем легенду.
С этими мыслями я начал свои поиски. В начале я решил, что какую-нибудь информацию я смогу найти в китайских хрониках, описывающих события VII-IX веков н.э. Средневековый Китай не был закрытым государством, Великая Китайская стена защищала северные рубежи империи от орд забайкальских кочевников, но не ограничивала контакты с другими соседями. Поэтому, китайские историки, описывали события не только на территории своей империи, но и в сопредельных государствах. Распространенное мнение об изолированности Китая сложилось в начале XIX века на основании контактов европейцев, в том числе и русских с Японией, которая в это время действительно представляла собой государство, проводящее политику изоляции от внешнего мира.
Работа в архиве Института истории и этнографии народов Дальнего Востока не принесла никаких результатов. В предполагаемом районе не проводилось никаких научных изысканий. Оставалась надежда на Хабаровск, но и там я не смог отыскать никаких материалов относительно этого места. Единственным подтверждением существования затерянного города был китайский текст, датируемый VIII веком н.э., в котором упоминался необычно расположенный город - порт Бохайского царства. Название города можно было перевести как место пяти благодетелей или пяти мудростей. Так же указывалось и местоположение, на восток от области Шуайбинь в устье «жемчужной» реки. Особенностью города являлось то, что он представлял собой обособленный центр, основой процветания которого была морская торговля с государством Силла (Корея) и Японией. Можно было так же предположить, что это был и какой-то культурный центр, так как в хронике упоминалось обучение юношей в каком-то закрытом учебном заведении.
Это давало надежду на то, что виденный осенним вечером мираж, а так же рассказы удэгейцев могли действительно иметь под собой реальную основу.
Спустя год я вновь оказался вместе с друзьями в тех местах. В течение нескольких дней мы исходили все примыкающие к долине холмы, но ничего не нашли. Ни остатков валов, ни стен, ни курганов. Собственно особо никто и не надеялся, что нам повезет с первого раза, но все же хотелось найти, что-нибудь материальное, подтверждающее существование города. К сожалению, все оказалось напрасно. Призрачный город никак не хотел открывать свою тайну. Пришлось вернуться домой с пустыми руками.
Разбирая, зимним вечером, имеющиеся бумаги, я обратил внимание на описание места расположения города. Согласно описанию, береговая линия имела несколько другие очертания. Жемчужная река впадала не в залив, а прямо в море. Вначале я подумал, что описание места не соответствует району поисков, но отбросил эту мысль. Мираж стоял над долиной, окруженной сопками, поэтому предположить боковую проекцию во влажном воздухе было не реально. Другим объяснением могло быть изменение береговой линии в результате его опускания. Это казалось очевидным, ведь за прошедшую тысячу лет береговая линия не могла оставаться неизменной землетрясения, естественное опускание берегов, все могло просто опустить остатки города на дно лагуны.
Сезон ныряний начинается в конце апреля - начале мая и до июля сохраняется вполне приличная видимость воды. С июля месяца, вода начинает цвести, и видимость катастрофически ухудшается, кроме размножения планктона, в Южном Приморье начинается период дождей, который так же не улучшает состояние воды. Второй сезон начинается в сентябре и кончается в конце октября. В это время ветры начинают дуть с континента, что приводит к очищению прибрежных вод.
* * *
Весна 2004 года была поздней и довольно холодной. В мае месяце наши планы были полностью сорваны постоянными дождями и туманами, но в начале июня погода установилась и наступила череда теплых солнечных дней. Настроение у всех было приподнятое, несмотря на череду неудач пошлых лет, все собирались наконец-то найти заброшенный город. Планировалось провести серию погружений и по возможности собрать необходимые сведения о времени существования поселения.
Первые спуски под воду обычно самые волнующие и, как правило, каждый надеется, что именно ему посчастливится найти клад, к сожалению, действительность далека от фантазий. Береговые погружения не принесли никаких результатов, из-за впадения реки, залив наполнялся илом, поэтому если даже возле берега и находились остатки поселения, то они давно были погребены под толстым слоем ила. Андрею и Саше, нырявшим с лодки, повезло больше, На дне, усыпанном мелким темным песком вперемешку с битой ракушкой, они смогли найти почти правильные пересечения невысоких валов, которые вполне могли оказаться остатками стен.
Вечером возле костра разгорелся спор о том, что же делать дальше. С одной стороны всем хотелось найти что-нибудь необычное, например посуду или остатки вооружения, но с другой стороны совершенно не хотелось нанести непоправимый вред, поскольку неправильно проведенные изыскания могли разрушить ту хрупкую структуру, благодаря которой возникал мираж.
Теперь уже ни у кого не оставалось и тени сомнений, что руины города находились на дне лагуны, а возникновение миража было следствием отражения солнечных лучей от дна и проецированием картинки в неподвижном воздухе на миллиардах водных капелек. Спор затянулся до глубокой ночи, так и не придя к согласию, мы отправились спать. Утром пошел дождь, видимость значительно ухудшилась, поэтому было решено в этот день не нырять, а постараться продолжить исследования береговой линии с помощью металлоискателя. В тот день нашими находками стали целая коллекция из гильз к винтовкам Бердана и Мосина, ржавый кусок металла, который по утверждению Игоря, в свое время был ручной гранатой, металлическая пряжка от ремня и ржавый котелок, в общем, неплохая коллекция для выставки «Борьба за Советский Дальний Восток». Но ничего более древнего в окрестных сопках обнаружить не удалось. Удача улыбнулась нам в устье реки, под камнями была найдена бронзовая пластинка, а так же несколько монет. Судя по изображениям на монетах, они могли принадлежать к IX-X векам н.э., то есть к периоду Бохайского царства. Возможно, что течение реки вымыло их из грунта и снесло к устью. Это дало новый толчок к продолжению поисков.
Вечером того же дня, собравшись у костра, мы решили не проводить никаких разрушающих действий на дне лагуны, а с помощью эхолота установленного на лодке и визуальных наблюдений просто составить карту дна и пересекающихся валов.
Утром погода прояснилась, да и видимость воды стала лучше, поскольку речка, впадающая в залив, была по большей части горной и не приносила такого количества ила как равнинная.
При помощи эхолота была составлена приблизительная карта рельефа дна, которая на первый взгляд могла соответствовать останкам городища, особенно в этом убеждали идущие по периметру валы и правильные углы возвышений. Теперь оставалось дело за подводными исследованиями.
Взятый с собой небольшой компрессор усиленно ворчал, набивая стальные баллоны до необходимого давления. Его ворчание перекрывалось ворчанием Володи, который все время повторял, что или себя загоним, или компрессор окончательно испортим. Но пока все шло хорошо. Благо, что прибрежные глубины были небольшими. В одном месте Игорь нашел нечто вроде каменной кладки, размытой течением, а рядом какие-то прямоугольные плиты и валуны, но так как они залегали на глубине около 18 метров, а воздуха в баллоне оставалось так мало, что пришлось вернуться, отказавшись от детального осмотра. Место отметили буйком и решили заняться более подробным осмотром на следующий день. Отныряв доступное время мы вытащили лодку на берег и занялись промывкой и просушкой водолазного снаряжения, строя предположения о том, что сможем увидеть завтра. Уже никто не сомневался, что мы действительно нашли затопленный древний город, который по каким-то причинам стал основой для таинственного миража, виденного удэгейцами. Так за работой нас застал вечер. Приготовив ужин из собранных во время погружения моллюсков, мы решили тщательно обследовать найденные Игорем каменные глыбы. К тому же по составленной с помощью эхолота карте оно как раз располагалось в центре открытого пространства, похожего на площадь.
Утром решили спуститься всей группой, Всем хотелось увидеть то, что так долго скрывалось под толщей морских вод. Сидя на борту, я испытал сильное чувство волнения. Поправляя маску и затягивая ремни компенсатора, я чувствовал, что наступил тот момент, когда я, наконец, смогу увидеть в реальности то, что так давно будоражило мое воображение. Опустившись в воду, я попытался с поверхности увидеть те образования, которые нам предстояло исследовать, но дно не просматривалось. Осторожно начали спускаться. Солнечные лучи пронизывали зеленую толщу воды и терялись внизу. Наконец появились те каменные формации, о которых вчера говорил Игорь. С первого взгляда они ничем не отличались от обычных каменных валунов, которые часто встречаются в прибрежных водах, но пристальный взгляд начинал выявлять определенную симметрию.
Мы спускались к пирамидально сложенным темным каменным плитам, сильно заросшим устрицей, мидией и красивыми морскими лилиями, которые создавали целые клумбы из белых, желтых и коричневых «цветов». Несмотря на то, что часть кладки была занесена илом и песком, у меня не возникло и тени сомнения, что вся постройка была сложена из одинаковых, массивных плит. Посветив в щели фонариком и распугав коричневых ершей, которые были крайне недовольны непрошенными гостями, мы двинулись дальше. На дне попадались «тарелки» гребешка, которые вызывали у всех чувства первобытных собирателей. Так занимаясь сбором ракушек, мы растянулись, сохраняя визуальный контакт. Вдруг раздался звук «крякалки». Опять повезло Игорю, который завис над одиночно стоящей каменной глыбой, и теперь отчаянно сигналил нам.
Подплыв ближе, я увидел то, что привлекло внимание Игоря. То, что я сначала принял за каменную глыбу, было огромной головой рыбы, поднимающейся из песка примерно на метр. Изображение почти стерлось, но на наше счастье, морские обрастания усиливали стершиеся линии, так, что мы видели как бы копию первоначальной скульптуры. Вероятно в те давние времена, когда город стоял на берегу, эта скульптура украшала площадь или была городским фонтаном.
Еще несколько раз мы погружались к развалинам на дне лагуны, в одно из погружений под камнями нашлась маленькая фарфоровая чаша. Мы долго смотрели на нее, и каждый думал о том, как такой хрупкий предмет мог сохраниться на протяжении стольких лет.
Но время нашей экспедиции подходило к концу. В последний день перед отъездом, я поднялся на сопку и посмотрел вниз на залив. Я хотел увидеть мираж, который привел нас в это место, но день выдался пасмурный, поэтому чуда не произошло. Поднявшись вверх по склону, я нашел кумирню, наверное, ту самую, рядом с которой давным-давно сидел Вася, рассказавший мне о волшебном городе. Достав заранее приготовленную фляжку, я вылил водку на плоский камень, помянув старого охотника и пожелав ему удачи в «верхнем мире» спустился вниз.
Закончив сборы и погрузку снаряжения, мы отправились в обратный путь и спустя десять часов вернулись во Владивосток.
Яр
– Ну и куда же на этот раз?
Вопрос прервал мой сон, и я свесился вниз с верхней полки вагона. Мои друзья уже проснулись и пили чай, взятый у проводницы. Видимо разгорался очередной спор, а это грозило затянуться надолго.
– Слезай, все равно сна уже не будет, лучше попроси свою знакомую проводницу дать нам к чаю печенье, а то Слава все съел.
Проводница действительно была знакомой, семь лет в средней школе мы проучились в одном классе, а вчера вечером я узнал, что Оксана как раз один из проводников нашего вагона, а ее муж начальник поезда. Я прекрасно понимал, что нужно вовремя пригасить начинающийся диспут, особенно если он начинает переходить в сферу профессиональных интересов. К тому же, если спорят два голодных врача, то ситуация вскоре могла выйти из–под контроля.
Вернувшись назад, я обнаружил, что начавшийся спор теперь в самом разгаре. Серега и Слава наперебой говорили о том, стоит ли лечить удэгейцев, нанайцев и прочих коренных жителей или просто запретить продажу алкоголя на территориях их проживания. Я думал, что принесенное печенье заставит их немного утихнуть, они действительно прекратили спорить между собой и уставились на меня.
– А ты, что скажешь? Ведь это твои родные места.
Что я мог сказать, действительно с семи лет я каждое лето проводил на севере Приморья, бывал в тайге, дружил с местными ребятами, слушал рассказы охотников и собирателей женьшеня, сам бывал на корневке, поэтому, несмотря на свое городское происхождение, немного знал о том, как и чем, живут люди вне большого города.
В тот год администрация Приморского края решила проявить очередную заботу о населении, и поэтому послала группу врачей, обследовать коренных жителей края. Так я оказался в купе фирменного поезда «Океан» вместе с двумя моими однокашниками по институту Славой и Серегой.
В наши обязанности вменялось провести медицинское обследование жителей этих сел. Серегу как врача-генетика привлекала возможность пополнить свой материал для диссертации, а Славу очередное оплачиваемое приключение. Что касается меня, то это была возможность вновь посетить места своего детства, а инсульт и радикулит среди удэгейцев встречаются также как и среди русских.
Скрипучий и тряский автобус после двух часов езды по ухабам и рытвинам доставил нас в село, в котором я не был больше пятнадцати лет. Таежные села всегда полны особого очарования. Окруженные высокими зелеными сопками они имеют привлекательный вид, особенно тогда, когда понимаешь, что пыльная и разбитая дорога закончилась и есть место, где можно найти ночлег и ужин. Но, выходя из автобуса, я отметил, что в селе стало как-то неуютно, на улицах грязь, а дома, которые я знал раньше нарядными и ухоженными, потемнели, осели и выглядели совсем уныло. Молодые разъехались по городам, а в селе остались только старики, да и те, кому больше некуда было податься. Местные жители, не проявили к нам обычного для сельчан интереса. Одетые в какие–то серые невзрачные куртки и штаны, они медленно перемещались по таким же серым улицам. В тот момент мне показалось, что это вообще не люди, а тени, которые бесцельно бродят на развалинах древней культуры.
Нас поселили в большом здании сельского клуба. Пока мы устраивались на новом месте, Сергей, принес большой кижуч и стал разделывать рыбину, взяв складной нож. Эти манипуляции неожиданно вызвали интерес местных жителей. По-видимому, с их точки зрения, Серега делал, что–то очень занятное, поскольку сначала пришел один сельчанин, затем другой и так далее. К тому времени, когда рыба была очищена от чешуи, импровизированная группа поддержки уже составляла человек семь-восемь. Они тихо переговаривались между собой, выражая то недоумение, то неподдельный интерес по поводу происходящего. Сергея это несколько смущало, и он продолжал кромсать непослушную рыбью тушу.
– Ты так и до утра не управишься! Наконец сказал один из наблюдавших. – Вот как надо, с этими словами он извлек из-за пояса огромный охотничий нож и, сделав два взмаха, срезал две широкие полосы. На столе остался лежать только голый рыбий хребет, а все мясо оказалось в руках у сельчанина.
После обеда, с кижучем в виде главного блюда, я пошел побродить по селу. Определенной цели не было, и вскоре я оказался, у маленького дома, который внешне почти ничем не отличался от других. Однако в самой постройке и расположении строения, что-то совсем неуловимое привлекало внимание и делало его отличным от других домов, стоящих на улице. Дом был пуст. Двор зарос бурьяном и полынью, мостки покосились и выглядели очень ненадежно, в тусклые стекла окон давно не светились по ночам, радуя запоздалого путника. По-видимому, дом стоял пустым уже не один год и медленно разрушался, уступая место травам и кустам.
Я знал, чей это дом. Это был дом старой Анны.
Мне было лет 10, играя с несколькими приятелями, я услышал странные звуки. Кто-то говорил и пел на совершенно незнакомом мне языке, сопровождая это какими-то громкими непонятными звуками. Заглянув за забор, из-за которого доносились странные звуки, я был поражен открывшейся мне картиной. Посреди двора, на каком-то возвышении стояла старая женщина. В ее наряде было очень много различных украшений в виде палочек, костяшек и ленточек. При этом она смотрела куда-то вверх и что-то быстро-быстро говорила. Затем она начала кружиться, не сходя со своего «импровизированного» пьедестала. Несмотря на то, что скорость ее вращения увеличивалась, я не слышал никаких изменений в ритме доносящихся до меня слов и звуков. Внезапно, раздался громкий крик, который, вероятно, был слышен и на другом конце села, после чего, женщина упала на землю.
За спиной раздался ропот, один из ребят, с побледневшим лицом быстро заговорил:
– Это старая Анна – шаманка, она сейчас камлает, а мы ей помешали. Бежим скорей, а то она сильно–сильно разозлится.
Я посмотрел на лежащую женщину, а затем на испуганных ребят. Воспитание в атмосфере радикального материализма, не признавало ничего сверхъестественного, тем более веры в шаманов, поэтому я уверенно ответил:
– Больше похоже на то, что у старушки припадок, перепила «горькой», вот и завалилась, и если ей не помочь, то ваше село останется без шаманки.
Я не очень хорошо знал, что действительно нужно делать в таких случаях. Единственное, что вертелось в голове, так это то, что нужно взять твердый предмет и разжать зубы. Спустя много лет, когда я уже учился в медицинском институте, мне пришлось в корне пересмотреть такой способ «первой помощи», но в то время я ничего не знал о ценах на протезирование зубов и считал, что все делаю правильно.
Я перелез через забор и, взяв палочку, попытался оказать «первую помощь». Эффект был просто поразительный, увидев меня, старуха вскочила и жутко закричала, такого крика я не слышал ни до этого, ни после. Потом уставилась на меня абсолютно безумным взглядом и что-то начала быстро говорить. Мне совершенно не хотелось иметь дело с «безумной», а тем более «буйной», поэтому я начал медленно пятиться к калитке, а затем припустил изо всех сил.
Примерно через неделю я вновь увидел эту старую женщину, но конечно уже в обычной одежде. Она подозвала меня и спросила, зачем я влез к ней во двор, а затем так быстро убежал. Выслушав мои сбивчивые объяснения, она улыбнулась.
– Тебе не нужно было убегать так быстро. Но ничего, можешь зайти как-нибудь, я тебе чаю налью.
У нее было смуглое, обветренное лицо, столь типичное для сельских жителей, обрамленное редкими седыми волосами, широкие скулы, характерные для монголоидной расы. Но самой поразительной частью ее лица были глаза. Они были не раскосые, как у китайцев или монголов, а миндалевидные, как у среднеазиатских народов. Они были очень темными, почти черными, казалось, что она видит то, что другим недоступно.
С этого времени, иногда один, а иногда с кем-нибудь из своих приятелей, я стал иногда заходить в странный дом на окраине села. Старую женщину звали Анна, но это было не настоящее имя, а то каким ее звали русские. Своим настоящим именем она почти не пользовалась. «Оно сложное, да, наверное, никто уже не знает, что оно значит», – говорила она.
Когда я спросил ее, что она делала во дворе, то она спокойно сказала: «Зубы болели, вот и заговаривала».
Это меня сильно удивило, я засомневался в том, что зубы можно лечить таким способом, но Анна постаралась объяснить, что если знаешь определенные слова, и действия то это вполне возможно. В ее правоте я и сам убедился, когда недели через две у меня у самого заболел зуб. Не знаю, действительно ли помогло камлание или большее действие оказал отвар из листьев шалфея и щавеля, но боль прошла. По ее словам, она не была шаманкой в прямом смысле этого слова, просто она была старой женщиной, которая долго жила на свете, а на мой вопрос о шаманском бубне, одеянии и пляске она ответила, что среди ее народа кто-нибудь должен уметь бить в бубен, да хранить старые песни. Уже спустя много лет, в одном из краеведческих музеев, я увидел фотографию шамана и его семьи, сделанную еще В.К. Арсеньевым в 1910 году. Дело в том, что изображенный на снимке человек имел точно такую же фамилию, какую носила Анна. Может, одним из его детей и была Анна, но узнать об этом мне уже не удалось.
Дом Анны был довольно темный, но чистый. Над дощатым струганным столом висел бубен, а под ним на полу стояли какие–то грубые фигурки и пучки старой соломы, обернутые берестой и корьем. На стенах висели пучки сухих трав и листьев, от которых шел пряный запах. Среди них, я мог узнать лимонник, элеутерококк, мяту, но названий большинства растений я не знал.
Чай, приготовленный Анной, обладал поразительными свойствами, иногда вместо обычной заварки она добавляла в старый железный чайник несколько пучков трав или кусочки лиан, которые создавали совершенно необычный вкус. Готовя чаи, она обычно что-нибудь рассказывала. Я узнал очень интересные вещи о тайге и ее обитателях. Анна часто говорила, что нужно хорошо знать особенности того, что собираешься использовать, например, если готовишь чай и добавляешь лист элеутерококка, то напиток сможет дать силы в пути. А вот «корень жизни» – женьшень имеет очень сложный характер, если использовать его неправильно, то он может забирать и силы и жизнь, поэтому использовать его нужно только в особых случаях и очень осторожно.
Иногда она просто набивала маленькую трубку табаком и рассказывала сказки, героями которых были и таежные звери, и древние люди, и даже растения. Мне они казались довольно занятными, поскольку сильно отличались от тех, которые я слышал раньше. Самыми любимыми были истории, в которых рассказывалось о том, что в далекие времена народ Анны строил города, и крепости в которых жило много людей. Как эти люди воевали с многочисленными врагами, самыми страшными из которых были дикие конники с севера. В конце концов, именно эти племена и разрушили большие города, а жителей увели с собой на север. Уцелели лишь те, кто укрылся в тайге, куда не проходили кони завоевателей, но таких людей было слишком мало, и они сильно боялись выйти из леса, поэтому со временем многое забыли и стали народом тайги. На месте красивых городов выросли деревья, и даже память о них исчезла, только когда попадешь в такое место, то чувствуешь непонятную тревогу. Это души погибших людей, которые не нашли покоя в верхнем мире, бродят по своим родным местам и гневаются на чужаков, вторгающихся в их владения.
– Старая хозяйка уже три года, как умерла.
Голос вернул меня к реальности. Рядом стояла женщина и пристально смотрела на меня.
– С полгода проболела и умерла, а в последние месяцы совсем из дома не выходила, продолжила она. – Мы к ней ходили, но у нее в избе шибко страшно было. – А в ее доме теперь никто не живет.
Из сбивчивого рассказа соседки я узнал, что после смерти старой Анны, бубен и шаманское одеяние, похоронили вместе с последней хозяйкой. Теперь в селе никого уже не знал, зачем и как бить в бубен и никто не рассказывал старых преданий.
Уже наступила ночь, когда я вернулся к своим друзьям. Я не сказал куда ходил и быстро лег спать. Наутро началась врачебная работа, я смотрел местных жителей, которые жаловались на больные спины, на трясущиеся руки и множество других проблем, которые вместе составляют множество заболеваний. Но алкоголизм был не просто проблемой, он был настоящим бедствием. Как и у всех народов азиатской группы, у коренных жителей Приморья в организме совершенно отсутствовали особые вещества, способные расщеплять в крови алкоголь. А между тем водка поступала в больших количествах не только через русских, но и через китайцев, которые таким способом заставляли спившихся местных жителей отдавать таежные дикоросы и красную икру за бесценок.
Так прошли дни, отведенные для обследований. Перед отъездом я решил навестить скромное деревенское кладбище, на котором нашла свой последний приют старая шаманка. На могиле стоял простой железный обелиск. Я подошел, откинул несколько упавших старых веток, а затем сложил в изголовье несколько плоских камней, положив на них пачку черного чая и пачку табака. Это был один из обычаев почитания духов, о которых мне в детстве рассказывала мне Анна. Но, по-видимому, никто не навещал одиноко стоящую могилу на самом краю деревенского кладбища, а старые обычаи уходили вслед за своими хранителями.
Внезапно послышался легкий шорох. Обернувшись, я увидел ту женщину, которая жила рядом с домом старой Анны. Она стояла на краю кладбища, робко переводя взгляд то на меня, то на сложенные мною камни. Наверное, мой вид и то, что я делал, показались ей очень странным.
– Чего тебе? Спросил я.
Она подошла. В руках она держала сверток из серой заячьей шкурки.
– Это тебе. Сказала она, протянув мне свою ношу. – Старая, когда умирать стала, то мне отдала и передать велела.
Я сильно удивился и спросил:
– А ты, почему знаешь, что мне?
– Знаю. С этими словами она отдала мне сверток и быстро пошла вниз по склону.
Я смотрел ей в след. Маленькая серая фигурка постепенно удалялась и вскоре затерялась в наступивших сумерках. Почему-то это напомнило мне образы эльфов, какими их описал Р. Толкиен в своем «Властелине колец». Лесной народ уходил, оставляя свои земли, медленно растворяясь в тени деревьев, и превращаясь в неясные тени. Когда они исчезнут, уже никто не вспомнит старые сказания и легенды, а тайга вновь и вновь будет шуметь над опустевшими поселениями.
Солнце почти опустилось за горизонт, и наступили длинные сумерки, в дальних домах зажглись огоньки. Где-то ухнула сова. С сопок потянуло холодом. Я развернул сверток и в свете уходящего дня увидел то, что было даром старой шаманки. На серой заячьей шкурке лежала колотушка от шаманского бубна.
Сергей ГУЛЯЕВ
Комментариев нет:
Отправить комментарий