«…Я не вижу непреодолимых препятствий!...»

В последние месяцы в самых разных изданиях появилось большое количество публикаций, посвященных модернизации и инновационному пути развития России. Официальные лица, включая Президента и Председателя Правительства Российской Федерации, в самых решительных выражениях высказывают приверженность новой стратегической линии. Хочется верить, что принятие Федерального закона № 217 от 2 августа 2009 года «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам создания бюджетными учреждениями науки и образования хозяйственных обществ в целях практического применения (внедрения) результатов интеллектуальной деятельности», в самом деле, ознаменовало начало нового экономического курса.

По данным Министерства образования и науки РФ на 1 февраля 2010 года создано 144 (на 16 февраля – 166) хозяйственных общества, организовано 1094 рабочих места. Научными учреждениями РАН намечено создание еще 88 хозяйственных обществ. Почему так мало, спросите вы? «Любой налоговый инспектор, а такие примеры уже есть, может запретить регистрировать малые инновационные предприятия (МИП)», – заявил недавно председатель Комитета Совета Федерации по образованию и науке Хусейн Чеченов, выступая на заседании «круглого стола», который был посвящен теме реализации вышеназванного закона. По его мнению, в помощь 217-му закону требуется принять дополнительно шесть-семь уже наработанных законопроектов, в том числе, изменения в Налоговый и Бюджетный кодексы.

О том, почему создаются, а также, почему не создаются МИПы, мы беседуем с заместителем по науке директора Института биологии моря имени А.В. Жирмунского, доктором биологических наук Юрием Степановичем ХОТИМЧЕНКО.

Ю.С. Хотимченко  Альбом: Биологи, биотехнологи

– Юрий Степанович, говорят, что эффективной реализации ФЗ №217 препятствуют: несогласованность отдельных положений Закона с действующим законодательством и недостаточный уровень стимулирующих мер и механизмов поддержки малых инновационных предприятий, способствующих повышению эффективности их функционирования. Каково ваше мнение?

– Мое мнение таково, что список уважительных причин можно продолжить, но я не вижу особенных проблем, раз уж институтам разрешено входить в хозяйственные товарищества интеллектуальной собственностью. Вернуться к системе, существовавшей в СССР, когда академическая наука занималась получением новых знаний, а специалисты прикладной, отраслевой науки продвигали полученные знания в сферу промышленного производства – нереально. А реален сложившийся за рубежом и распространяющийся теперь у нас следующий порядок реализации инноваций. Если разработчики понимают, что результат их научной деятельности коммерциализуем, то они учреждают фирму. Например, в наших российских условиях интеллектуальный вклад разработчиков оценивается в учредительном капитале в четверть, столько же закрепляется за материнской организацией (институтом, университетом), а половину капитала вносит инвестор. Такое соотношение встречается часто, но могут быть и другие соотношения.

– А как это происходит на практике?

– Один из наших проектов приглянулся Государственной корпорации «Российская корпорация нанотехнологий» (РОСНАНО). Корпорация выступает соинвестором в нанотехнологических проектах со значительным экономическим или социальным потенциалом. Естественно, возникает вопрос, на каких условиях и что выиграет институт? Если бы речь шла о победе структурного подразделения института в каком-то конкурсе, то ясно, что выиграет как подразделение-победитель, так и весь коллектив института, поскольку в его распоряжение поступает от седьмой до пятой части суммы гранта. Чем больше таких победителей, тем лучше всему институту.

А РОСНАНО не дает институту ни рубля, все средства уходят в создаваемое инновационное предприятие. Правда у института остается гордость за то, что «мы все это придумали»! Так было бы раньше. Теперь, в соответствии с ФЗ №217, институт может войти своими патентами в учредительный капитал хозяйственного общества, деятельность которого заключается в практическом применении результатов интеллектуальной деятельности, а представитель института – участвовать в решении важных вопросов деятельности фирмы, например, в распределении прибыли. Неплохая прибавка к гордости, не правда ли?

Альбом: Биологи, биотехнологи

– Создали фирму, а дальше что?

– Одна из важнейших задач, от решения которой зависит судьба молодой фирмы – поиск производственных площадей. Разработка родилась в стенах института, и молодому бизнесу желательно окрепнуть под зонтиком материнской организации и на ее площадях. Инновационный бизнес требует, помимо высококвалифицированных специалистов, наличия технологической базы, необходимого научного задела. Создать его существенно сложнее, чем открыть, например, торговую палатку. Снова возникает вопрос, на каких условиях и что выиграет институт?

Законодатель отвечает: на условиях аренды, согласно ФЗ №94. Это значит, что институт должен объявить конкурс, в котором могут участвовать все желающие, а сдаст площади той организации, которая предложит наибольшую сумму. Так ведь мы хотели помочь продвижению прикладной научно-технической разработки, которая родилась в нашем институте, скажете вы. Ну и что, ответит ФЗ №94. Отдайте площадь тем, кто больше заплатит, если не хотите проблем. Я считаю, что вузы и НИИ, учредившие МИП и имеющие возможность на льготных условиях предоставлять таким предприятиям в аренду свои площади и технику, должны обладать таким правом. В соответствии с действующим законодательством это невозможно. Значит, нужно добиваться изменения законодательства! Президент Дмитрий Анатольевич Медведев на недавней встрече с Министром образования и науки Андреем Александровичем Фурсенко применительно к описанной ситуации сказал хорошие слова: «Давайте поправим тогда это законодательство. Зачем же ограничивать вуз в возможности предоставить помещение для созданного им же самим предприятия? Конечно, если это, допустим, раздается в руки каких-то заезжих коммерсантов, это да. Но если это предприятие, которое объединяет сотрудников университета, студентов, аспирантов, выпускников, здесь должны быть какие-то преференции, должны быть какие-то преимущества». Только непонятно, почему не упоминается РАН?

Ну, а на практике, институты так формулируют требования в конкурсной документации, чтобы максимально затруднить прохождение «нежелательных» участников.

– Юрий Степанович, можете привести пример реально действующего малого инновационного предприятия?

– Конечно. Мы давно сотрудничаем с ООО НПФ «Востокфарм», которое занимается производством в небольших объемах биологически активных добавок к пище (БАД), созданных на основе некрахмальных полисахаридов из морских водорослей и наземных растений, а также оздоравливающих продуктов питания. Научно-производственная фирма «Востокфарм» была создана в 1991 году на базе ИБМ ДВО РАН и кафедры фармакологии Владивостокского государственного медицинского университета. На заре своей деятельности компания занималась разработкой и экспериментальными исследованиями биологически активных веществ из морских гидробионтов, после чего было развернуто производство БАД.

Не скрою, мне было интересно посмотреть, как на практике функционирует наукоемкое предпринимательство. Ведь не секрет, что зачастую авторы пособий и руководств по этому виду бизнеса знакомы с ним только «понаслышке». Общению с инвесторами, Роспотребнадзором, налоговой инспекцией, по таким книгам не научишься.

Так вот, институт дает возможность малому предприятию окрепнуть под нашим крылом, но с первого же дня должен брать плату за аренду, хотя до производства, а тем более до продаж еще очень далеко. У нас в стране нередко так получается, что хорошая задумка воплощается пусть не в свою противоположность, но далеко от идеала.

Например, при сдаче площадей в аренду институт должен обратиться к фирме-оценщику, которая за 25 тысяч рублей произведет независимую оценку. Скажите, кому нужна эта дорогостоящая независимость, кто от нее выиграет? Совсем недавно, в прошлом году за такие же деньги они уже производили аналогичную оценку. С тех пор ничего не изменилось, так почему цена не снижена, ведь большая часть работы выполнена еще тогда?

Мало провести торги. После этого не один месяц (в конкретном случае, с октября прошлого года по нынешний февраль) идет согласование с уполномоченными структурами. Комитет по имуществу принимает к рассмотрению документы, а решение огласит только через месяц. Если в их ответе что-то вам не ясно, можете спросить, но ответ на ваш вопрос получите опять же через месяц. По телефону или лично выяснить, в чем проблемы практически невозможно. Не хочу ругать всех чиновников, но не понимаю, почему так настроена бюрократическая машина, что она работает на торможение, а не на ускорение процесса. А ведь работать на ускорение она тоже может!

Теперь об участии института. Интеллектуальной собственностью, патентом мы можем войти в учредительный капитал. Интересная деталь: стоимость патента может в десятки раз превышать оценку аренды, но мы оценим его сами, без всяких оценщиков. Только патент дороже полумиллиона рублей должна оценивать независимая фирма.

Альбом: Биологи, биотехнологи

– И встречаются такие оценки?

– Да, во Владивостоке встречались оценки патента в сумме более ста миллионов рублей.

– На этом фоне вклад разработчиков не будет виден.

– Как посмотреть. Эта сумма может быть как вкладом в уставный капитал, так и инвестициями. Мы по-разному выстраиваем отношения с РОСНАНО и с группой разработчиков, сотрудников нашего института. При создании МИП будем договариваться о неисключительных правах, лицензионном договоре на использование интеллектуальной собственности института за сравнительно короткий период времени. В этом случае вклад института в учредительный капитал может быть оценен, допустим, в 50 тысяч рублей. Физическим лицам по силам внести адекватный вклад.

Как уже было сказано выше, есть некоторые нерешенные вопросы, сдерживающие создание МИП по 217-му закону. Но никто не запрещает разработчикам, физическим лицам, уже сейчас зарегистрировать фирму, которая, как юридическое лицо, может взаимодействовать по всем вопросам с институтом. А следующим шагом станет вхождение института в состав учредителей МИП. Изменение состава учредителей – техническая операция, совсем не сложная. Действительно сложная проблема – что производить и как это продавать. Продажи – вот ключевая проблема деятельности МИП. Даже на организацию производства найти деньги, если мы говорим о рядовом предприятии, не так сложно. Тем более, если речь идет о производстве лекарств – все хотят быть здоровыми. Многим предпринимателям, даже работающим в других отраслях, такой бизнес интересен, поскольку российский фармацевтический рынок характеризуется низкой степенью насыщения и, соответственно, имеет хороший потенциал роста. А вот продать препарат даже на внутреннем рынке, не говоря о загранице, – этого мы по-настоящему не умеем.

– Помимо аренды, вклада патентом, чем еще может помочь институт МИПам?

– Мы озаботились созданием инновационной инфраструктуры. В планах это выглядит неплохо, но на практике еще многое предстоит сделать. Например, хорошо работает патентный отдел, но пока что нет подразделения, которое займется организацией участия в выставках. А предложения участвовать мы получаем два-три раза в месяц и понимаем, насколько важна эта работа для продвижения разработок института. Очень важны сертификационные работы, которые пока что мы не можем проводить.

При лаборатории фармакологии организовали экспериментальный технологический участок. С производственным корпусом Тихоокеанского института биоорганической химии не сравнить, у нас всего 240 квадратных метров. Но, надо заметить, фармацевтическое производство может быть очень компактным. Его легче содержать, да и вообще целесообразней двигаться от малого к большему.





 

Теперь главный вопрос: а что будем выпускать? Много ли идей, которые могут иметь успешное практическое воплощение? Распространена такая точка зрения, что у наших ученых в «загашниках» есть такие идеи… Мы можем создать такие лекарства… Но, к сожалению, денег у нас нет.

Так вот, я эту точку зрения не разделяю. Не так много выдающихся идей. В фармакологии наше отставание видно невооруженным взглядом. Помнится, известный дальневосточный фармаколог, доктор медицинских наук, Израиль Ицкович Брехман говорил, что поезд мировой фармакологии уходит, как бы нам не опоздать, иначе не догоним. Похоже, что мы (ученые-фармакологи) не успеваем «заскочить в последний вагон».

– А вы не сгущаете краски?

– Лет 20-30 тому назад среди многих ученых были популярны «жалобы» о том, что работать невозможно, поскольку нет ни денег, ни научной аппаратуры. А я думал о том, что изменится, если вдруг появится волшебник, который все это даст. Не хотелось, чтобы получилось как в известной притче об Александре Македонском. Говорят, что после захвата одного из городов, он велел пригласить самого обездоленного человека и посадил его в кресло градоначальника. «Ну, что скажешь?», – спросил Александр. «Подайте на пропитание!», – завопил нищий.

Сейчас, по большому счету, есть все необходимые приборы и реактивы. У нас великолепные образцы аппаратуры для морфологических, биохимических исследований, мы создаем виварий. Конечно, нет предела для дальнейшего совершенствования материально-технической базы, тем не менее, считаю, – момент истины настал. Теперь станет ясно, что в самом деле есть в наших головах. Нами созданы детоксал, полисорбовит, мы завершаем регистрацию еще нескольких хороших препаратов. Но сумеем ли мы продвинуть их на рынке, сделать популярными среди населения, зависит от того, насколько правильно будет развиваться этот бизнес.

Создание фармацевтической фирмы назрело давно. Еще лет пятнадцать тому назад в разговоре с академиком В.Л. Касьяновым, я обратил его внимание на то, что выручка от продажи всей российской нефти лишь на десяток-другой процентов превышает доход, полученный в тот же период крупнейшей фармацевтической компанией Пфайзер. На Западе фармацевтические фирмы обеспечивают источник грантов для биологических и медицинских исследований. На их плечах стоит наука. После производства оружия фармация на втором месте по прибыльности. Вложения в нее могут и должны быть очень эффективны.

В ряду мировых фармацевтических гигантов наша фармацевтическая промышленность просто не видна. В сравнении с нами они столь высоки, что просто нас не замечают. Уместно привести такую аналогию. Если убрать преграду, разделяющую сосуды под разным давлением, то вещество перетечет в тот сосуд, давление в котором меньше. Так и в нашем случае, открытие границ привело не к возможности выхода нашей фармации на международный рынок, как убеждали некоторые сторонники свободной торговли, а, напротив – к заполнению нашего рынка заграничными препаратами.

Крупная корпорация может позволить себе большие расходы на рекламу, больший исследовательский отдел, большее число торговых точек и так далее. Неудивительно, что богатые фирмы становится еще богаче. Лекарственные препараты отечественных производителей сейчас занимают лишь четверть национального рынка. За последние семь-восемь лет в России внедрено в производство всего девять оригинальных лекарственных препаратов.

– Получается, что у отечественной фармацевтической компании нет будущего?

Конечно же, есть, однако компании должны для этого думать, как военачальники. «Искусство войны, – говорил Наполеон, – заключается в том, чтобы всегда иметь в точке атаки или обороны большие силы, чем у врага». Например, добиться ведущей позиции в узком сегменте фармацевтического рынка.

– Это теоретическое рассуждение или оно подтверждается практикой?

– Подтверждается, посмотрите на арбидол. На него приходится полтора процента всех продаж. За последние пять лет ежегодный объем продаж препарата увеличился в шесть раз и за прошедший год составил около 4,2 миллиардов рублей. Это очень высокий показатель, ведь в стране продается свыше 18 тысяч препаратов. Команда маркетологов, продвигающая арбидол – специалисты высшего класса!

– Юрий Степанович, все-таки производители арбидола – достаточно крупная компания, а как выжить малому фармацевтическому предприятию?

– Для подробного ответа на этот вопрос даже рамки статьи окажутся узкими. К совету Наполеона можно, например, добавить пожелание выпускать действительно хороший препарат, правильно позиционировать себя на рынке, агрессивный маркетинг и брендинг также не помешает.

Альбом: Биологи, биотехнологи

– Что поможет облегчить жизнь МИПу?

– Прежде всего – упрощение процедуры оформления аренды. Разрешительную систему Роспотребнадзора пройти значительно легче, чем решить вопрос по аренде академических площадей.

Я понимаю, что есть армия людей, которые должны быть заняты работой. Поэтому приходится менять «правила игры», переписывать документы слева-направо, а потом справа-налево. Это отсутствие стабильности напрягает. Как хочется, чтобы сразу все было продумано хорошо.

Проблема усугубляется нынешним налоговым климатом. Сегодня создание любого нового продукта на предприятии может финансироваться только из чистой прибыли. Допустим, вы затратили миллион долларов на разработку изобретения, получили патент. В дальнейшем используемое в производстве изобретение можно амортизировать, однако, отразив патент ценой в миллион долларов в бухгалтерской отчетности, вы обязаны уплатить налог с этой собственности!

Альбом: Биологи, биотехнологи

С доходов МИПов уплачиваются налоги в бюджет страны, получают прибыль инвесторы и институты, при которых такие компании создаются. Благодаря им легче решается вопрос трудоустройства выпускников вузов и нахождения мест прохождения практики студентами.

Поэтому я считал и считаю целесообразным создание с участием института малого инновационного предприятия, прибыль от деятельности которого можно было бы пустить на поддержку научных исследований. Мои молодые коллеги готовы к реализации этой идеи. У них есть достойные разработки, накоплен опыт внедренческой деятельности. Обстоятельства складываются таким образом, что все должно получиться.

На самом деле, любые проблемы поддаются, если мы действительно захотим их решить!

Беседовал Александр КУЛИКОВ,

директор НП «Высокие технологии»