Ссылайтесь и цитируйте

 Публикуется с любезного разрешения автора И.А. Стерлигова
 

Логично прямо опираться на индексы цитирования при создании центров превосходства – компактных исследовательских организаций западного образца, не подконтрольных бюрократам из РАН или Минобрнауки.

Наш президент призвал широко использовать в оценке науки индексы цитирования. Дело хорошее, но непростое. Тем более что Медведев, желая в очередной раз продемонстрировать собственную инновационность, рубанул сплеча: «во всем мире это единственный критерий, который используется [при оценке заслуг ученого]», «по точным наукам это 100-процентное попадание». К широте экспертных познаний Медведева все привыкли. Но наш юрист не только на дуде игрец, но и главный начальник: «Мы должны его [учет цитирований] в максимальной степени внедрять».

Я попытаюсь вкратце рассказать, что собой представляет современная система учета научных публикаций и стоит ли ее «максимально внедрить» в управление российской наукой. Речь о науке фундаментальной, точной и естественной.

Западному научному лидерству соответствует целый комплекс морально-практических установок и конвенций, оформленный в систему распространения знаний, экспертизы и финансирования, которая сейчас распространяется по миру.

Вот как эта система обычно работает: ученый выдвигает новую идею, получает результат, готовит обзор чужих достижений и т.д., затем излагает в виде статьи и отправляет в журнал. Дальше включается механизм контроля качества. Сначала в форме оценки редактора, отсеивающего откровенно слабые материалы, а затем – в форме peer review – оценки со стороны подобранных журналом независимых и анонимных экспертов, обычно двух – трех. Они пишут на присланный текст аргументированные рецензии трех типов: отклонить, принять, принять после доработки. Рецензии отправляются автору. Если материал прошел отбор, он принимается к печати, и автор с гордостью записывает его себе в список публикаций, непременный в академическом CV. Если нет, можно попробовать послать текст в журнал рангом пониже.

Ранг журнала определяется тем, насколько востребованы вышедшие в нем статьи. Иными словами, много ли на них ссылаются в других публикациях. Так как ссылки в научной литературе формализованы, их можно сравнительно легко подсчитать и свести в базу, а дальше всячески исследовать. Этим занимаются специальные организации, прежде всего «Институт научной информации» (ISI) в составе ThomsonReuters. В ISI индексируют порядка 9000 журналов из 60 стран.

На основе таких данных строится масса индикаторов, важнейший из которых – «Импакт-Фактор». Он отражает среднее число ссылок на статью в данном журнале за определенный промежуток времени и служит общепринятым показателем его «крутости». Чем выше ИФ, тем больше конкурс среди авторов. Скажем, в случае Science и Nature публикуется меньше 10% поступающих работ. Но те, кто проходит фильтр, могут рассчитывать на широкое признание. Это – знак качества.

Строгий контроль со стороны непредвзятых экспертов служит не только эффективным способом поддерживать уровень науки. Наличие публикаций в журналах с peer review и высоким ИФ в CV ученого позволяет оценивать его компетентность и талант тем, кто мало смыслит в содержании его работ, – например, чиновникам, распределяющим финансирование, или университетским администраторам. Дополнительным важным показателем служит общее число ссылок на работы данного автора.

Можно считать сумму ссылок на статьи и среднее число ссылок на одну статью не только для отдельного исследователя, но и всей лаборатории, кафедры, факультета, НИИ, города, страны, научной дисциплины. Везде в основе этих вычислений будет peer review. Заманчивая перспектива для чиновников! Особенно тех стран, где наука не мирового уровня, а вместо собственных объективных экспертов – околонаучные группы влияния. Всю тяжесть экспертизы можно перенести на иностранное сообщество участников журнальных peer review: есть публикации в Nature или, скажем Physical Review Letters, – получи грант, доплату, ставку.

Некоторые так и предлагают поступить в России. Скажем, разрешать занимать позиции профессора и доцента только имеющим публикации в иностранных рецензируемых журналах. На Западе само собой разумеется, что без хороших публикаций в приличном месте никакой значимой позиции не получить. Но что будет, если тамошний здравый смысл превратить здесь в закон? Увы, публикуется в иностранных журналах у нас, дай бог, процентов 5 от тех, кто классифицируется Росстатом как исследователи. Всех публикаций из РФ в базе ISI менее 30 тысяч в год, причем большинство – статьи в российских переводных журналах, лишь у одного из которых «Импакт» больше единицы (!). Поэтому совсем широко внедрить учет публикаций и цитирований в реформе науки никак не выйдет. В ряде областей ученые, работающие в РФ, вообще не публикуются в иностранных журналах (речь не об общественно-гуманитарных науках).

По тем же причинам не так просто внедрить библиометрию и в процесс выдачи грантов и лотов. Недавно я считал показатели публикаций и цитирований победителей конкурсов в рамках ФЦП «Кадры», и выяснилось, что целые направления у нас изолированы от мира, никаких статей в иностранных базах у их представителей нет. Можно, конечно, вообще не выдавать по ним никаких грантов или использовать недавно созданный «Российский индекс научного цитирования», но в таком случае сама возможность опираться на качественную независимую экспертизу пропадает. К тому же некоторые дисциплины и в остальном мире в среднем имеют гораздо больше ссылок, чем другие. Нюансов масса. Скажем, у статьи по физике высоких энергий может быть сто соавторов, и каждому в актив пойдут ссылки на нее. Свою лепту мощно вносит и описанный Мертоном «эффект Матфея»: из двух одинаковых статей больше ссылок получит написанная нобелевским лауреатом, а не безвестным аспирантом.

Попытки внедрить в РАН доплаты за публикации в иностранных журналах к каким-то революционным результатам не привели – во всяком случае, публиковать больше не стали. Сейчас порядок выплаты надбавок определяется на уровне отдельных НИИ, и ждать, что научная реформа пойдет из кабинетов директоров, не стоит. Гораздо больше шансов, что библиометрические надбавки заработают в новых организациях: известно, что публикациям и их учету уделяют большое внимание в ЮФУ и СФУ.

Еще логичней прямо опираться на индексы цитирования при создании центров превосходства – компактных исследовательских организаций западного образца, неподконтрольных бюрократам из РАН или Минобрнауки. Если, скажем, речь идет о молекулярной биологии, то там порог для участия в конкурсе на позицию завлаба в таком новом институте более чем уместен (например, не менее 10 публикаций, на каждую из которых сослались не менее 10 раз).

Но не следует думать, что это решит все проблемы с экспертизой. Во-первых, сама система журнального peer review далеко не идеальна. Во-вторых, 90% вклада в «Импакт-Фактор» журнала уровня Nature приносит лишь 25% статей, т.е. если ты печатаешься в одном журнале с гениями, ты сам не обязательно гениален. Комитет по науке британской Палаты общин несколько лет назад даже специально предупредил экспертов Совета по финансированию высшего образования, чтобы они оценивали содержание статей, а не репутацию журналов, в которых они опубликованы.

Без использования самих иностранных экспертов, а не только продуктов их труда, нам не обойтись. Об этом Медведев тоже говорил.

Кстати, помимо Медведева про индексы цитирования высказался Миронов, предложивший поручить экспертизу новых научных проектов государства ученым, имеющим более 1000 цитирований. К сожалению, большинство из них в преклонном возрасте (см. столбец «год первой цитированной публикации»). Гораздо лучше взять таких же «тысячников», но относительно молодых и из числа наших соотечественников.

Иван Σ Стерлигов