Опубликовано с любезного разрешения автора Геннадия Ботрякова
Г.В. Ботряков
Эта печальная история произошла в середине семидесятых годов прошлого столетия в геологической экспедиции на Камчатке. Всех ее участников я знал лично, – с двумя из них, Геннадием Николаевичем Старковым, сорокапятилетним, уже опытным геологом, был близко знаком, а с Витей Савватеевым, лаборантом, работал в одной лаборатории ДВГИ и даже жил в одной комнате общежития; с третьим, также своим ровесником, Сергеем Высоцким, ежедневно встречался в коридорах того же института, он тоже был его сотрудником; с четвертым же, студентом-практикантом Юрой Моисеенко, познакомился на поминках Старкова (там же мы выяснили, – мир же тесен, – что тремя годами раньше плыли на одном теплоходе на Кунашир, он студентом ДВПИ на свою первую геологическую практику, а я студентом МГУ – на преддипломную).
Вместе они были полевым отрядом, работая на восточном побережье полуострова севернее Усть-Камчатска. Поставили лагерь в устье небольшой речки, расходящимися веером радиальными маршрутами, исследуя доступную территорию. Обычно один, кто-то из молодых, оставался в лагере, а трое шли в маршрут, иногда на два-три дня. С собой брали надувную лодку для переправ через бурные речки, то и дело попадающиеся на пути, небольшие ручьи переходили вброд.
Прежде Геннадий Николаевич был на Камчатке много раз, он и диссертацию написал по здешним геологическим объектам, и даже жену здесь нашел – ительменку по национальности, с этим суровым краем был хорошо знаком не понаслышке.
В тот трагический день, в маршрут по берегу моря, не считая Старкова, ушли Сергей и Юра, Витя остался на хозяйстве. Вот путь геологам преградила довольно большая речка – не перебродишь, пришлось накачивать лодку. Переправлялись чуть выше устья, сразу все трое. Когда до берега оставалось совсем немного, лодка вдруг перевернулась, – то ли волна захлестнула, то ли они неправильно сели, только все они оказались в бурном потоке. На берег выбрались только Сергей и Юра, Геннадия Николаевича нигде не было. Потом они увидели его тело, вынесенное в море, – прибой, из-за которого они не стали обходить реку по морю, что при штиле было бы гораздо безопаснее, чем по реке, не дал ему уплыть далеко от берега.
Ребята зашли – по грудь – в морскую воду и вытащили его на берег. Пытались сделать искусственное дыхание, но слишком поздно, – Старков был мертв. Потом они увидели рваную рану чуть выше одной из ключиц, подумали, – натолкнулся в воде на корягу, из-за чего потом и захлебнулся, не сумев выплыть с таким ранением.
Сергей остался рядом с телом, ведь в этой местности было полно медведей, надо было его охранять, а Юра побежал в лагерь с печальным известием, – требовалось сообщить властям о происшествии. И вот тут Сергей сделал страшное для себя открытие, – передернув затвор карабина, и увидев вылетевшую при этом стреляную гильзу, он понял, что при выпадении из лодки, в воде, надетый через голову и закинутый за спину, его карабин выстрелил, ударившись, очевидно, обо что-то прикладом, и рана у Старкова на самом деле огнестрельная. Услышать выстрела в такой ситуации, к тому же заглушенного водой, было нельзя.
Здесь следует пояснить, что даже если патрон находится в стволе, поставленный на предохранитель затвор карабина, – для этого он оттягивается назад и поворачивается вправо с последующим зацеплением за глубокую выемку в казенной части ствола, – полностью исключает самопроизвольный выстрел. Многим вспомнится здесь, наверное, как в культовом фильме «Белое солнце пустыни», после двух осечек, с криком: «Всю жизнь, что ли, мне по этой проклятой пустыне скитаться?!» (пишу по памяти, могу в деталях ошибиться), товарищ Сухов в ярости ударяет оземь Петрухиной трехлинейкой, – это тот же карабин, только с удлиненным стволом, – и она вдруг выстреливает.
Здесь случилось абсолютно то же самое. Дело в том, что Старков привык сам и приучил своих младших товарищей не ставить затвор карабина на предохранитель, а при спущенном курке другой рукой осторожно спускать боек, упирая его в капсюль заряженного патрона, – для экономии времени, каких-то долей секунды, которые требуются для снятия затвора с предохранительного положения. Здесь же достаточно потянуть затвор на себя, без поворота, и сразу нажимать на курок, поймав цель на мушку. Сомнительная, конечно, экономия времени! Так или иначе, но своей наукой Геннадий Николаевич подписал себе смертный приговор, совершенно нелепо погибнув во цвете лет!
Старкова похоронили на Лесном кладбище во Владивостоке, откуда видно всю акваторию Амурского залива. На памятнике написано только: «Геолог Геннадий Николаевич Старков», и даты жизни.
Происшествию было присвоена квалификация «несчастный случай», поскольку состава преступления не было. Сергея Высоцкого, правда, на какой-то срок лишили после этого права ношения оружия. Он и сейчас работает в том же институте, давно доктор геолого-минералогических наук. Витя Савватеев вскоре переехал жить в Новосибирск и следы его затерялись, знаю только, из его же письма, что задолго до своих сорока лет он стал инвалидом. Юра Моисеенко спустя двадцать один год, тоже находясь в экспедиции, умер от сердечного приступа на прииске Октябрьский в Амурской области и тоже похоронен во Владивостоке, на том же кладбище.
Геннадий БОТРЯКОВ,
кандидат геолого-минералогических наук,
город Миасс
Комментариев нет:
Отправить комментарий