Настоящая статья любезно представлена одним из ее авторов Олегом Львовичем Фиговским
 |
| О.Л. Фиговский Альбом: Инновации и инноваторы |
Настоящая статья посвящена лишь одной, но исключительно важной стороне означенной выше проблемы: организации взаимодействия между наукой (познанием) и технологическим бизнесом (созданием продуктов на рынок). При этом будут высказаны лишь самые очевидные соображения, представляющиеся бесспорными просто по здравому смыслу и с которыми думается, согласятся и российское руководство, и депутаты думы, и рядовые граждане (в преддверии выборов почему-то переименовываемые в электорат), и каждый здравомыслящий человек. Предложения эти построены таким образом, чтобы не встретить противодействия ни в научной, ни в технологической, ни в бизнес-среде, ни в правительстве, ни в Думе: такое бывает, когда обсуждаются вещи, способствующие созиданию и только ему. Что-то вроде утверждения: 2 x 3 = 6 - возражать против чего могут только невежды и казнокрады.
***
Начнем с науки. Российская наука во второй половине двадцатого века и вплоть до распада СССР была второй в мире. Институты академии называли Храмами - и по своей сути таковыми являлись. Уважение к ученым в народе было колоссальным, достижения очень значительны. Но и это не все. Сотрудники научно-исследовательских институтов составляли не прослойку (между рабочими и крестьянами, как громогласно утверждали большевики), а класс - как они сами согласно марксистско-ленинской философии оный определяли. Настолько влиятельный и настолько мощный, что известный американский интеллектуал, не имеющих русских корней, сказал, обращаясь к американской аудитории (то есть абсолютно не ангажировано и не делая реверансов): "Cегодня интеллигенция как класс существует только в одной стране мира: в Советском Союзе". Влияние Академий Наук и ученых далеко выходило за профессиональные рамки. Исследовательские институты (наряду с вузами) были аудиторией, в которой больше всего любили выступать Высоцкий и Окуджава (говоря социологическим языком, интеллигенция являлись референтной группой подлинного, а не резонерского искусства). Стихи Евтушенко, Ахмадулиной и Вознесенского (разумеется, обращенные ко всему народу) прежде всего также звучали в образованных кругах общества, которые в свою очередь влияли на все население в целом. Хотя официально в пост-Сталинском СССР была однопартийная система, негласно существовала вторая партия: мнение интеллигенции, которое не удавалось сломить несмотря ни на какие усилия. В то время как номенклатура была (по определению Радищева) чудищем, которое "обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй", образованные слои общества, прежде всего научно-техническая интеллигенация, были Античудищем - которое в итоге режиму тоталитаризма и сломало хребет. Само собой разумеется, коммунисты могли пересажать-перестрелять (как это было при Сталине) всех … нет, не инакомыслящих, а просто мыслящих (ибо человек мыслящий мыслить по указке и синхронно с другими себе подобными, как клетки одного организма, не может, ибо в таком случае он не был бы человеком разумным). Однако это не делалось, так как противоречило пост-сталинской идеологии, которая удерживала страну в мире и целостности с шестидесятых годов и до распада СССР. Начиная примерно с 1965 года страна удерживалась в покое не кровью, а страхом. Кто был автором новой концепции, согласно которой можно было думать все что угодно, а также и говорить: на кухнях и возле пивного ларька (раскрыв душу) и нигде более? Думается, преобразователем Сталинизма в Брежневизм мог быть только Андропов (обращаю на это внимание, хотя, как читатель догадывается, от восхваления деятельности КГБ автор бесконечно далек). В стране поддерживались правила игры, при которых "особое мнение" можно было высказывать только в предназначенных для свободы местах и не более как двум людям, создали особое мышление и особую литературу. Привычка читать между строк, вглядываться в то, что не видно оказалась чрезвычайно плодотворной в науке, став своего рода визитной карточкой советских ученых, работающих в любой области. На аппаратуре, уступавшей западным образцам, благодаря интеллектуальным усилиям и профессионализму в ряде областей исследований удавалось получить замечательные результаты! Все это, как ни покажется странным, было поколеблено, а во многом убито с освобождением России от советского ига. Престиж интеллектуального труда вообще и научного в частности колоссально упал. С каждым годом расширявшаяся пропасть между двадцатипятилетними аспирантами и приближающимся к шестидесяти годам средним возрастов работниками с опытом превратилась в обрыв: образно говоря, Российская Наука вышла на пенсию. Можно, конечно, призывать, чтобы семидесяти-восьмидесятилетние старцы рванули в открытиях и инновациях, опережая западную, китайскую и индийскую молодежь, но на практике победа ветеранов в этих соревнованиях столь же нереальна как в беге на стометровку.
В Советском Союзе между исследовательской работой и их технологическими применениями был непреодолимый барьер. Обусловленный, в частности, идеологическим убеждением, что всякая работа должна быть бескорыстна, что получение даже маленькой прибыли - особенно в личный карман тех, кто технологии создал - наказуемо тюремными сроками. Отсюда и нежелание Академии брать на себя обязательства по внедрению, которые были чистой обузой и никаких пряников не сулили. Нельзя сказать, что большевики не пытались перебросить мост между инновациями и НИИ. Каждый год они создавали все новые и новые институты проектирования (ГИПРО). Однако через недолгое время к названию добавлялось слово научно-исследовательский, после чего все возвращалось на круги свои (как с горечью поведал мне бывший высокопоставленный представитель советской номенклатуры уже в постсоветские времена).
Однако есть и еще одна беда, связанная на этот раз с особенностью Советской Науки напрямую: убеждение, что наука выше технологий. Ученых можно понять: любая попытка создания продукта на рынок напоминала погружение в болото - в то время как в науке, особенно теоретикам, предоставлялась возможнось достаточно свободно парить. Прийдя в первый день на работу в вуз после университетской аспирантуры, один из нас получил следующее назидание от завкафедрой: заявки на финансирование должны составляться так, чтобы закрыть проект как успешно осуществленный можно было на другой день после получения денег. Лучше всего каждый пункт заявки начинать словами "'исследование возможности". Например: исследование возможности полета на Марс. Завалить проект "исследование возможности полета куда угодно" нельзя. Не брать на себя обязательств по созданию чего-либо, что должно реально функционировать - заповедь, которую молодой специалист должен на ус намотать с первого шага. Это кажущееся анекдотичным, но бывшее абсолютно реальным напутствие было характерно для всей советской науки. И в значительной мере - вопреки логике и требованию времени - остается таковым и сейчас.
Соблазн заставить ученых заниматься технологиями и их внедрением в номенклатуре всегда был велик. Однако уверены: делать этого не следует - иначе будут загублены и науки, и технологии. К тому же само слово внедрение предполагает насилие, действие под давлением. Взаимодействие познания и созидания должно быть абсолютно другим. При взаимодействии науки и технологий должна быть создана система естественного симбиоза, в котором заинтересованы обе стороны: и те, кто познает, и те, кто созидают. Профессия ученого - познание, профессия инженера и технолога - созидание, а это совершенно разные профессии, которыми занимаются разные по характеру и дарованию люди. Могут быть отдельные специалисты, занимающиеся и познанием и созиданием (наподобие многоборцев в легкой атлетике) - но это совсем не обязательно должно быть правилом. И очень опасно разрушать то, что осталось от великой Советской Науки (являвшейся во не только визитной карточкой, но и эпицентром духа страны, притягательного во всем мире) ибо, если, например, отдать здания институтов под банки и офисы, восстанавливать окончательно уничтоженное будет стократно сложнее.
***
Ситуация с технологиями в Советском Союзе резко отличалась от того, что происходило в науке. За исключением космической и военной техники (а также, возможно, самолетостроения) конкурентоспособных на мировом рынке технологий в СССР не было никогда. Во многом это объяснялось системой планового хозяйствования. Но также и идеологией, запрещавшей советскому человеку получать материальную выгоду от любой инициативы, каковая, даже самая незначительная, была не просто наказуема, а наказуема уголовно. С освобождением России от гнета идеологии, к сожалению, ничего не улучшилось, а в некоторых отношениях стало еще хуже. Быть ученым, инженером, технологом стало не просто непрестижно, а антипрестижно. Если девушка слышит от юноши, что он ученый, у нее в голове моментально рождается ассоциация: нищий и к тому же чудак - полная противоположность имевшему место в предшествующие поколения. И это неудивительно, так как в течение долгого времени образованные слои населения, которые только одни и могут возродить Державу (вместе с высококвалифицированными рабочими, которые тоже почти исчезли): ученые, инженеры, врачи и учителя - влачили существование на грани выживания. В результате неумной политики молодежь Федерации почти поголовно превратилась в менеджеров широкого профиля. Которые, может, и могли бы руководить теми, кто хорошо созидает, да вот беда: руководить некем!
Товарищ Сталин был, разумеется, изверг. Но очень неглупый. К примеру, имел он счaстливый талант выражаться лаконически-афористически. В частности, однажды он осчастливил Державу произнеся только три слова: КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЕ. Правильно между прочим сказал. Ну, представьте, что в колхозе Заря Коммунизма решили поставить балет Лебединое озеро. Решить-то можно. Но если в этой деревне нет балерин и танцоров, с таким контингентом (пенсионеры и дети малые) решение можно воплощать в жизнь до скончания века - и все равно премьеры не будет. Ну а коли в стране нет кадров, которые способны все на свете решить: ученых работоспособного возраста, инженеров и технологов уровня сравнимого с мировым, синих воротничков, способных технологии воплощать в замечательные продукты в соответствии с техзаданием? Мечтать о диверсификации экономики и выходе в технологические лидеры мира в такой стране, конечно же, тоже можно. Как о балете в колхозе.
К счастью, сказанное не вся правда. Во-первых, в России существует колоссальная научная традиция и огромная тяга к знаниям, которые сами по себе дорогого стоят. И: за последние десятилетия возникло мощное русскоговорящее научно-технологическое зарубежье, говорящий по-русски Мир во всем мире, с помощью которого Россия может поднять экономику, как это сделали Индия и Китай. КАДРЫ, КОТОРЫЕ МОГУТ РЕШИТЬ ВСЕ, В РОССИИ ЕСТЬ. ТОЛЬКО ОНИ НАХОДЯТСЯ ЗА ГРАНИЦЕЙ. Ну и что из того? Это технический вопрос, который можно решить.
НЕТ ЛЮДЕЙ - ЕСТЬ ПРОБЛЕМА.
ЕСТЬ ЛЮДИ - НЕТ ПРОБЛЕМЫ.
(перефразируя с точностью до наоборот слова того же Вождя).
Структурирование взаимодействия с всемирной русскоязычной диаспорой и ее роли в возможном научно-технологическом возрождении Федерации не является темой данной статьи, мы обсуждали ее в других публикациях. А упомянуты они для того, чтобы еще раз напомнить: вопреки пессимистам и реалистам, возрождение России (при наличии неуклонной воли для достижения цели и принятии оптимальных решений ее руководством) возможно. А потому возвращаемся к теме: как надо структурировать взаимоотношение между наукой и технологиями в существующих конкретных условиях.
НАУКА (ПОЗНАНИЕ).
Необходимо как минимум:
1. всеми силами сохранить исследовательские институты (а там, где они есть) и земли, принадлежащие исследовательским учреждениям. Ибо они в целом являются лицом и надеждой России на выход из кризиса и возрождение нации.
2. Дать ученым основную зарплату (примерно такую, какую они получили сейчас, то есть не обязательно большую), при этом всячески поощряя (а не запрещая, как зачастую сегодня) (а) развитие технологий, связанное с их работой, котороя способна принести им и стране в десятки, а и иногда в сотни и тысячи раз бoльшие деньги, чем исследование (а если смотреть на примеры Гугла, Микрософта, Нокиа и других гигантов - намного бoльший доход стране и владельцам фирм в абсолютных цифрах даже по сравнению с газом и нефтью); б) преподавательскую деятельность, которая позволит влить новые кадры в "Храмы Науки" и реанимировать активную жизнь в них; в) участие в грантах, тема которых и размер определяются правительством (в виде экспертных советов), бизнесом, технологическими фирмами - по которым ученые могут заработать гораздо больше, чем выполняя только прямые обязанности. Разумеется, оживлять Авеля очень трудно, почти невозможно. К счастью, представители научных школ, хотя и пожилые, все же пока не вымерли полностью. Поэтому скорее, чем с реанимацией трупа (по которым подразумеваю великую науку Страны Советов сегодня) уместней сравнение с зерном, из которого вновь может вырасти огромное дерево или прекрасный цветок, если его лелеять и поливать. А зерно, из которого может начаться новый Расцвет науки, в современной России, бесспорно, есть.
3. В обмен на даваемые государством льготы ЗАПРЕТИТЬ Академическим учреждениям и НИИ сдавать помещения каким-либо фирмам, кроме технологических, имеющих отношение к деятельности институтов. Напротив - развитие практических приложений и технологий следует всячески поощрять. При этом не нужно обязательно требовать от ученых прилагать результаты их разработок к практике - инженер и ученый, в принципе, профессии разные и только иногда могут пересекаться. Технологиями должны заниматься те, кто видит в этом свое предначертание, свою профессию, вообще говоря, это другие люди (хотя, если кто-то сочетает в себе оба дара, всячески поощрять это). В результате указанных мер помещения НИИ (в большинстве которых сегодня хоть ау кричи) в реальные сроки могут ожить, став храмами всех трех базисных компонент цивилизации - Познания, Созидания и Обучения.
ТЕХНОЛОГИИ (НАУЧНО-ТЕХНОЛОГИЧЕСКОЕ СОЗИДАНИЕ).
1. Необходимо выделить поощрение развития технологий и гармонизацию стратегического развития технологических отраслей в особое министерство, или государственный комитет. Существующая компания Российские Технологие в целом занимается другими проблемами. Ближе всего к сформулированным выше целям находится государственная корпорация НаноТехнологий. Однако слово нано в качестве волшебной палочки, вроде трах-тибидох Хоттабыча, вносит сумятицу в работу этой организации и диспропорцию в развитии технологий в стране. Потому что положить большую часть денег на нанотехнологии и только на них так же странно (а также безнадежно и неразумно) как вложить все деньги при создании автомобиля в производство лучшего карбюратора на земле, не обращая, или обращая периферическое внимание, на двигатель, кузов, трансмиссию и тормоза. От преобразования НаноТех в Госкорпорацию Развития Технологий (или Наукоемких технологий - смысл важнее названия) гора спадет с плеч у всех, включая и руководство этой организации (исключительно профессиональное и динамичное), и ее работа станет несравненно более эффективной. Другими словами - требуется приведение того, что имеется, в соответствие со здравым смыслом, не более - и система начнет работать.
2. Сделать равным нулю налог на технологические фирмы - до тех пор, пока они не начинают производить на рынок коммерческие товары. В самом деле, у них ведь ничего кроме расходов на этом этапе исследований и разработок и быть не может. Проверки также должны быть сведены к абсолютному минимуму (соответствия реальной деятельности декларируемой, тому, что, говоря грубо, корпорация по созданию чипов не продает водку и сигареты). То же относится к аннулированию налога на ввозимые детали сборки и препараты (если они ввозятся не в товарных, а в необходимых для разработок количествах). Сегодня любая международная деятельность, сопряженная с привозом и увозом чего-либо через границу России (процесс нормальный и каждодневный в деятельности любой корпорации во всем цивилизованном мире) представляет проблему. Нужно создать по отношению к созидателям ситуацию подобную той, которую определил Николай Первый по отношению к Пушкину, сказав: Отныне я буду твоим цензором. А также в какой-то степени той, которая была создана в "шарашках" (а затем в совершенно других условиях - в Академии Наук при Брежневе), определенной на десятилетия легендарными словами Сталина: оставь их в покое, Лаврентий. Казалось бы, просто - но очень сложно в стране, где у каждого власть придержащего руки чешутся потормошить и попотрошить тех, кто не распределяет, а созидает. Создание условий для развития технологий в России лучших, чем в других странах (напомним, что в науке и технологиях в условиях открытого рынка, существуют только мировые чемпионаты) является наиприорететнейшим для возрождения, а может быть, даже для самого существования Родины.
3. Всячески поощрять приезд и возвращение в Россию ученых, инженеров высокой квалификации, руководителей технологических фирм. Тем из них, у кого при выезде было отобрано жилье (а это, напомним, была обычная практика в СССР), предоставлять таковое на время пребывания в России бесплатно, а также предоставлять возможность приобрести квартиры по себестоимости в тех городах, в которых они открывают фирмы (и там, где они ранее жили). Политику особого благоприятствования тем, кто возвратился в страну, а также тем, кто продолжает эффективно работать и за рубежом, и в стране, активно осуществляет Китай - и посмотрите, как мощно он поднимается! Другими словами, надо продолжить и возродить в современных условиях проект Петра Великого (памятник которому, видимый в Москве отовсюду, будем надеяться, именно с этой целью поставлен).
Само собой разумеется, указанные меры далеко не единственные, которые необходимы для диверсификации экономики и создания технологической индустрии. Они являются минимально необходимым комплексом мер, которые должны быть детализированы Администрацией Президента, Правительством и Государственной Думой - но так, чтобы с водой деталей не выплеснуть и ребенка Технологического Возрождения Нации. Предлагаемая программа в целом не должна встретить ничьего противодействия - ибо они в интересах всех и всего лишь гармонизируют существующее. Эти шаги или как минимум наиболее существенные из них несомненно будут поддержаны и Академией, и в Министерстве Образования и Науки, и в РосНаноТех, и в Высшем Руководстве. Тем более, что предлагаемый комлекс мер является не только нашим предложением: примерно такие мысли высказывались в неформальных беседах руководителями институтов Академии и сотрудниками РосНаноТех, ответственными работниками министерств, и в Белом Доме - в настоящей заметке мы всего лишь объединили соображения в единое целое. Насколько предлагаемые шаги могут возродить Россию и диверсифицировать экономику? Несомненно, нужно не только это, а много еще чего. Однако то, что для симбиоза науки и технологий в России необходима программа, подобная описанной выше - прежде всего в части создания правильного для России механизма взаимодействия науки и техники, познания и созидания, не вызывает сомнения.
Юрий Магаршак, Олег Фиговский
Комментариев нет:
Отправить комментарий