«Ты вырезан природой как печать, чтоб в оттисках себя передавать….»

Е.Л. Первушина 

Елена Александровна ПЕРВУШИНА окончила отделение русского языка и литературы филологического факультета Дальневосточного государственного университета. Молодым специалистом пришла в ДВГУ, пройдя здесь должностной путь от ассистента до профессора. За это время ею были разработаны и прочитаны лекционные курсы и многочисленные спецкурсы по фундаментальным филологическим, искусствоведческим и культурологическим дисциплинам. Елена Александровна награждена Почетной грамотой Министерства образования и нагрудным знаком «Почетный работник высшего профессионального образования Российской федерации».

Постоянным был интерес Е.А. Первушиной к научной деятельности. Она окончила очную аспирантуру при кафедре истории зарубежных литератур филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова и в 1988 году защитила кандидатскую диссертацию по теме «Особенности классицизма Александра Поупа». Вскоре ей было присвоено ученое звание доцента. Работу над докторской диссертацией Елена Александровна успешно совмещала с деятельностью ученого секретаря диссертационного совета при Институте русского языка и литературы ДВГУ. Только за последнее десятилетие Е.А. Первушина приняла участие в более чем 50 научных конференциях разного уровня, в том числе международных. Участие Елены Александровны в конференции «Шекспировские чтения 2010», проведенной научным советом «История мировой культуры» РАН, отмечено благодарственным письмом оргкомитета, направленным в ректорат Дальневосточного федерального университета.
Е.А. Первушина – автор более 120 научно-методических и научных публикаций. Совсем недавно вышла в свет монография Елены Александровны «Сонеты Шекспира в России: переводческая рецепция ХIХ–ХХI веков».
Профессор кафедры русского языка как иностранного Института русского языка и литературы Дальневосточного федерального университета, кандидат филологических наук Елена Александровна ПЕРВУШИНА сегодня наша гостья.

– Елена Александровна, расскажите о сегодняшнем дне кафедры; чем живут преподаватели, студенты? 

– Университетская жизнь сейчас в стадии очень активного обновления. И не только потому, что в связи с переходом на программы бакалавриата и магистратуры неизбежно меняются учебные стандарты и планы. Мы на пороге рождения университета нового типа – федерального. Создается принципиально новая структура, и, как следствие, – новая модель управления, формируются новые подразделения. Но самое главное – существенно пересматривается общая стратегия образовательной деятельности, пересматриваются приоритетные направления. В такое революционное время жить непросто. А студенты остаются студентами! Они всегда рады новому. Отрадно отметить, что среди наших студентов есть по-настоящему увлеченные, сильные.


Е.А. Первушина со студентами 

– Давайте поговорим о круге ваших научных интересов. Вы занимаетесь творчеством Вильяма Шекспира?

– Нет, строго говоря, я не шекспировед, я занимаюсь русскими переводами сонетов Шекспира. У нас давно существует свой, «русский Шекспир». В свое время Григорий Михайлович Козинцев назвал свою замечательную книгу «Наш современник Вильям Шекспир». Так вот, я говорю о нашем соотечественнике Вильяме Шекспире, сотворенном поэтами, исследователями, театральными деятелями и – в огромной мере – переводчиками. Вначале их интересовали только драматические произведения писателя, но постепенно в России всё активнее открывали Шекспира-поэта, автора знаменитых «Сонетов». Загадочное очарование этого самого таинственного шекспировского творения со временем только усиливалось, всё более настойчивыми и дерзновенными становились переводческие мечтания покорить эту высочайшую поэтическую вершину. В результате в отечественной словесности сформировалось нечто совершенно изумительное – русская сонетиана Шекспира.

Проблем в ее изучении множество. Одна из сложнейших – национальная принадлежность этой сонетианы. С одной стороны, безусловный приоритет оригинала заставляет соглашаться с известным литературным деятелем XIX века Александром Васильевичем Дружининым, сказавшим, что творения Шекспира даже в переводе на другой язык останутся творениями Шекспира, то есть фактом английской, переводимой литературы. Однако не менее убедительным выглядит признание данных переводов несомненным явлением переводящей, русской словесности. Написано-то русскими авторами на русском языке и переосмыслено в духе русских поэтических традиций!

Я убеждена, что переводная литература не может принадлежать только переводимой, или только переводящей литературам. Она выходит за их пределы, поэтому у нее особый статус и особое положение в контексте мировой словесности.

– А в вашей монографии «Сонеты Шекспира в России: переводческая рецепция ХIХ-ХХI веков» отстаивается такой подход?

– Да, русские переводы шекспировских сонетов подтверждают его особенно убедительно и ярко. Очень важно при этом, что отечественная сонетиана Шекспира – один из самых репрезентативных образцов переводной множественности, количество переводчиков знаменитых стихов постоянно возрастает, и в настоящее время оно измеряется уже трехзначной цифрой.

Множественность переводческих версий – одно из самых удивительных свойств переводной литературы. Она онтологически устремлена к постоянному обновлению, к широкой вариативности переводческих решений. Оригинал уникален и неизменен, он бытует в веках, а перевод живет в конкретном времени, и потому неизбежно устаревает. Каждая новая эпоха требует новых переводческих прочтений, а если оригинал гениален, возникает даже синхроническая, то есть одновременная множественность этих прочтений. Она особенно характерна для современного этапа, активно открывающего возможности беспредельной переводческой игры в поэтическом пространстве Шекспира.
Конечно, подобная творческая рецепция под силу только великой литературе и великому литературному языку.

– Русский язык таков?

– Да! Это блистательно демонстрирует русская сонетиана Шекспира. Конечно, большинство читателей знает и любит «Сонеты» в переводах Самуила Яковлевича Маршака и даже не догадывается о существовании других авторов. Но такие дивные цветы переводческой культуры, какие взрастил Маршак, не появляются вдруг, из ничего, им всегда необходима художественная почва, поэтически обработанная и удобренная открытиями предшественников. С другой стороны, тот мощный творческий импульс, который сообщил переводческому движению Маршак, не мог не породить последователей-оппонентов.

– Каким в вашем понимании должен быть самый лучший переводчик?

– По-моему, так ставить вопрос нельзя. Ведь в этом случае предполагается, что самый лучший переводчик – это тот, кто сумел перевести подлинник раз и навсегда. А переводческий поиск его иноязычного воплощения – процесс неостановимый и бесконечный. Другое дело, что переводчик может оставить какой-то свой след в этом процессе и повлиять на его дальнейшее развитие. Но выдвигает такие критерии и ставит соответствующие оценки время, история.

К примеру, в конце ХIХ века появились переводы шекспировских сонетов Николая Васильевича Гербеля. Они вызвали острую критику современников. И заслуженно: в художественном плане это действительно очень слабая работа. Но именно Гербель впервые перевел полный цикл стихов Шекспира, именно он представил их читателю совокупностью произведений, поэтическим ансамблем.

В начале ХХ века событием стало издание сонетов в пятитомном собрании сочинений Шекспира, выпущенном под редакцией великого русского просветителя Семена Афанасьевича Венгерова издательством «Брокгауз – Эфрон». Венгеров решился на очень смелый эксперимент и поручил перевод шекспировского поэтического цикла не одному человеку, а целому переводческому коллективу. И эта работа вызвала справедливую критику, поскольку такой многочисленный и разнородный творческий отряд объективно не мог воспроизвести единства авторского поэтического стиля. Но среди «венгеровских» авторов были безусловные мастера сонета, который в это время набрал в России настолько большую силу, что нашу страну стали признавать одним из центров европейской сонетной культуры. И конечно, Валерий Яковлевич Брюсов не просто переводил с языка на язык, он творил русские переводные сонеты!

ХХ век стал поистине звездным часом в истории русской сонетианы. Нельзя не вспомнить Бориса Леонидовича Пастернака, привнесшего в свои переводы сонетов трагическое ощущение безысходности жизни, сопоставимое с пафосом великих драм Шекспира. Нельзя не удивиться творческому подвигу Александра Моисеевича Финкеля, о переводах которого стало известно после смерти замечательного ученого и переводчика, который открыл Шекспира тревожного и мятущегося, переводчика, который удивил читателя непривычной экспрессией усложнённых барочных метафор. Остается непревзойденным сделанное Самуилом Яковлевичем Маршаком. Доктор филологических наук, Александр Сергеевич Янушкевич, лауреат Государственной премии РСФСР в области науки очень тонко отметил, что во время воинствующего социологизма в нашей культуре Маршак в своих переводах выделил два утраченных нами общечеловеческих типа культуры – крестьянскую и дворянскую, Бёрнса и Шекспира. Переводя Шекспира, Маршак, конечно, модернизировал и русифицировал оригинал, но совершенно не так, как это делали до него. Маршак спроецировал гениального классика английского Возрождения в родственную ему по значимости эпоху гениев русского золотого века. Он перевел Шекспира с английской поэзии на русскую поэзию.

– Как вы относитесь к современным переводчикам сонетов?

– Скажу в целом, что современных переводчиков отличает обостренное ощущение незавершённости переводческих поисков русского Шекспира, а потому и столь же острое стремление к поиску новаторских творческих решений. Синхроническая множественность параллельных переводов сонетов сейчас особенно впечатляюща, она, по-моему, вообще приобрела характер массового социокультурного феномена. Правда, желание отказаться от канонизирующих тенденций маршакоцентризма привело некоторых радикально настроенных авторов к оригинальничанию и даже эпатажности, но есть и очень интересные авторы.

Рада случаю напомнить о нашем земляке – Андрее Ивановиче Кузнецове из Арсеньева. Выпускник Иркутского политехнического института по специальности «эксплуатация самолетов и двигателей», Кузнецов в 1998 году стал победителем всероссийского конкурса на лучший перевод одного из самых знаменитых сонетов Шекспира – 130-го. Того самого, который в переводе Маршака начинается словами «Ее глаза на звезды не похожи…» Помните? Кстати, брат великого композитора Петра Ильича Чайковского, Модест Ильич, намного раньше Маршака перевел эту строку точнее: «Ее глаза на солнце не похожи…». А Кузнецов перевел по-своему: «Не солнце – блеск любимых мной очей…». Но я сама больше всего люблю кузнецовский перевод 74-го сонета: «Спокойна будь, – коль смерть придет за мной, / Не даст отсрочки, не возьмет залог, / По-прежнему останусь я с тобой, / С тобой – в строках, что написать я смог. / Ты перечти и оцени их вновь, / В них все одной тебе посвящено, / Земля возьмет лишь плоть мою и кровь, / Душе с тобой остаться суждено. / Моя душа останется с тобой, / А смерть возьмет от бренности моей / Останки, побежденные судьбой, – / Добычу для могилы и червей. / Моя душа сохранена в стихах; / Она – тебе, а для земли – мой прах».
Хочу сказать, что у нас в Приморье есть переводчики, которыми мы вправе гордиться. Это Вячеслав Васильевич Протасов, который очень достойно перевел лирику Генриха Гейне и Эмили Дикинсон. Это Александр Евгеньевич Вялых, талантливый переводчик классической поэзии и современной прозы Японии. Есть и другие авторы, и я считаю, что настало время думать о возможности своей переводческой гильдии. Но вернусь к переводчикам шекспировских сонетов.

Я очень ценю и рекомендую всем переводы Юрия Иосифовича Лифшица из Орска. Этот, несомненно, талантливый автор, уже показал себя и в оригинальном, и в переводном творчестве. Заслуживают серьезного одобрения его переводы «Пьяного корабля» Артюра Рембо, «Охота на Снарка» Льюиса Кэрролла. Из Шекспира Лифшиц перевел множество драматических произведений (на сцене челябинского театра «Гамлета» ставили в его переводе) и весь цикл шекспировских сонетов. Многое уже издано, но, к сожалению, далеко не все.

Очень высоко оцениваю работу одного из самых значительных современных авторов – Григория Михайловича Кружкова, хотя из шекспировских сонетов он перевел только два – 83-й и 86-й. Впрочем, свои высокие оценки он получил давно, не случайно в конце минувшего года Кружков-переводчик стал лауреатом престижной Бунинской премии. Творение поэтического перевода, считает Григорий Михайлович, это приключение и путешествие в заповедные страны прошлого, где существуют особые измерения жизни, а переводчик находится в такой акустической точке этого пространства, в которой слышнее всего переклички времён, культур и поэтов. Поэтому Кружкову всегда мало просто напечатать свой перевод, в выпускаемых им поэтических антологиях Кружков удивительным образом воссоздает особое художественное пространство этих перекличек. Он очень не хочет подражать привычным сборникам, которые похожи на зверинцы: животные в них разные, но ряды отведенных им клеток уныло однообразны. «А я, – говорит Кружков, – мечтал о книге-лесе, где всякий зверь жил бы на своём исконном приволье».

– Елена Александровна, расскажите нам о своей книге.

– В ней представлено исследование всей истории русских переводов сонетов – от XIX столетия до настоящего времени. Такой обширный обзор предпринят в нашей науке впервые. Конечно, для этого надо было и обобщать ранее наработанные материалы, и обращаться к новым фактам и именам. Но главное – вырабатывать свою научную стратегию, отвергая и крайности маршакоцентризма, и современный негативизм в оценке того же Маршака. Да и буквалистская сверка переводов с оригиналом с целью выяснения, чей перевод правильнее и лучше могла закончиться только отсебятиной и завести в научный тупик, а критика переводчиков за уклонения от оригинала означала бы совершенное непонимание самой природы переводческого искусства, объективно обречённого на неизбежную трансформацию подлинного текста. Поэтому я и обратилась к проблеме переводческой рецепции шекспировских стихов. Это позволяло исследовать художественное своеобразие самого феномена русской сонетианы Шекспира.

 

– Когда и где была издана эта книга?

– Летом прошлого года в издательстве Дальневосточного государственного университета. На региональной выставке «Печатный двор» в номинации «Научная монография» издание этой книги было отмечено серебряной медалью.

– Вам уже известны какие-нибудь отклики на вашу книгу?

– Да, известны. Первая ее презентация очень успешно прошла в сентябре 2010 года на заседании международной конференции «Шекспировские чтения 2010», именно поэтому в наш ректорат и было направлено благодарственное письмо Шекспировской комиссии РАН. Позднее, в декабре, в Приморском государственном музее им. В.К. Арсеньева состоялась другая презентация – для общественности Владивостока. И здесь о книге очень тепло говорили ее первые читатели. Очень горжусь высокой оценкой, прозвучавшей в отзывах многих отечественных и зарубежных специалистов, которые приняли участие в защите моей докторской диссертации. Была счастлива прочитать рецензию ученого секретаря Шекспировской комиссии РАН Николая Владимировича Захарова, сказавшего: «Глубокое и оригинальное исследование Е.А. Первушиной является значительным событием в современной отечественной компаративистике». А вслед за этим узнала, что доктор филологических наук, профессор Наталья Тиграновна Пахсарьян из МГУ им. Ломоносова представила мою книгу на страницах «Реферативного журнала» ИНИОН РАН (2011, № 3). Мне стали приходить письма от новых переводчиков. Я получила приглашения на новые конференции.

– Что вы чувствуете, когда читаете такие отзывы?

– Не скрою: радуюсь. Но одновременно и страшно жалею о том, что сделать не успела. Страшусь возрастающей ответственности и открывающихся перспектив. Вы знаете, когда-то очень давно, еще школьницей я увидела в книжном киоске книгу Александра Абрамовича Аникста «Шекспир» в серии «ЖЗЛ» и захотела ее купить. Но продавщица не позволила мне это сделать, категорично заявив: «Деточка, тебе до этой книги еще расти и расти». Конечно, мама купила мне эту книгу. Потом, когда я уже сама преподавала Шекспира в университете, мы даже подружились с этой продавщицей, и она очень жалела о своих словах. Но в прошлом году на последней Шекспировской конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Аникста – нашего выдающегося шекспироведа, – я вдруг по-новому ощутила, как она права, эта продавщица. Расти еще и расти…

 

130-й сонет в переводе Андрея Кузнецова
Не солнце – блеск любимых мной очей,
С кораллом не сравнима алость губ,
Белее снег, чем цвет ее грудей,
И волос, словно проволока, груб.
Я видел цвет дамасских роз, но все ж
Нет этих роз у милой на щеках,
И жар ее дыханья вряд ли схож
С благоуханьем в царственных духах.
Лепечет мило госпожа моя,
Но музыка сильней волнует кровь,
Походки у богинь не видел я,
Ступает по земле моя любовь.
Но я клянусь – она прекрасней тех,
Кого цветистой лестью ввергли в грех.