К 73-летию Великой Победы
Я хочу поведать вам или напомнить тем, кто с
повышенным пристрастием относится к истории Великой Отечественной войны о
судьбе двух воинов, непосредственных участников боевых действий нашей армии.
Один из них был наш земляк и коллега, несколько лет (с марта 1966 по февраль
1971 года) работавший в академической системе, в те годы ещё называвшейся ДВ
филиалом СО АН СССР, в качестве начальника штаба гражданской обороны, с 1966 по
1969-й – в Президиуме ДВ филиала СО АН СССР, а затем на той же должности – в
Биолого-почвенном институте (с 1969-го по 1971 год). Речь
идёт о Василии Ивановиче ТИТАРЕНКО.
Родился Василий Иванович 23 апреля
1923 года (то есть в текущем году ему бы исполнилось 95 лет) в селе Григорьевка
Михайловского района Приморского края в семье крестьянина-середняка. Его
родители всю жизнь занимались земледелием. После окончания школы и
Ворошиловского (Уссурийского) педучилища работал учителем в школе с.
Новожаткино Хорольского района. Он рано потерял отца, который умер, когда
Василию исполнилось 10 лет. Мать, оставшись одна с девятью детьми (восемь
мальчиков и одна девочка), не смогла обеспечить обучение Василия в Хабаровском
пединституте. Поэтому после окончания первого курса он оставляет институт и
незадолго до начала войны в мае 1941 года по рекомендации Ленинского
райвоенкомата был направлен в Томское артиллерийское училище, которое закончил
по ускоренной программе в ноябре 1941 года с присвоением воинского звания младшего
лейтенанта. По окончании училища он был направлен в действующую армию и с 15
декабря до Дня Победы 9 мая 1945 года воевал в артиллерийских войсках на
Брянском, Степном, Юго-Западном и 3-м Украинском фронтах, пройдя путь от
командира взвода до заместителя командира истребительного противотанкового
артиллерийского полка резерва главного командования (далее – 595 ИПТАП РГК).
В моей памяти В.И. Титаренко остался
приветливым, целеустремленным и доброжелательным человеком, излучающим
позитивную энергию, которая побуждала окружающих его сотрудников и коллег
заражаться теми делами, которыми он был озабочен. Хотя на первый взгляд он
занимался будничными и малоинтересными мероприятиями (имеется в виду ГО),
которые многие научные сотрудники считали скучными и даже вредными, так как
отвлекали от основной деятельности. Однако несколько пожаров, которые случились
в 70-е годы в зданиях, принадлежащих ныне Дальневосточному геологическому и
Биолого-почвенному институтам заставили многих вспомнить его полезные и толковые
советы, которые помогли если не предотвратить беду, то существенно уменьшить её
последствия. Я до сих пор помню с его слов, когда для локализации огня следует
применять воду, когда – четыреххлористый углерод, а когда – песок или любое
одеяло. Аккуратность, профессионализм и ответственность он приобрел на фронте.
Мне как-то в руки попала его
записная книжка времен Отечественной войны. Листаю короткие дневниковые записи,
датированные началом 1944 года, когда он командовал одной из батарей 595 ИПТАП
РГК. Почерк мелкий, аккуратный, запись выполнена карандашом. Как командир и
хозяин батареи он скрупулезно день за днём в наступлении, отступлении и в
обороне вносил в блокнот количество расходованных снарядов и эффективность
стрельбы. Например, 12.02.1945 года. Расходовано: бризантных снарядов – 70 шт.,
осколочных – 300. Подбито: одна пантера, один средний танк, две автомашины и
уничтожено до двух взводов пехоты (около 70 чел.). Совсем неплохо для четырёх
орудий. Далее следовала графа – наши потери. В один из тяжёлых дней после
жестокого боя было записано: разбито три пушки, убито – двое, ранено семь
человек. Далее в скобках помечено, что две пушки можно восстановить. Вот так.
Идёт жестокая, жертвенная война, и можно списать на неё. Ан нет, ведёт
тщательный учёт снарядам и пытается восстановить пушки, потому что собирали их
в тылу, в основном, женщины, старики и дети, ослабевшими от бессонницы и голода
руками. И как только наступала передышка, приступали к ремонту орудий,
пополнению боекомплектов и личного состава, передислокации, оборудованию
позиций, маскировке и отражению атак противника. Тяжёлая, на пределе
человеческих возможностей работа изо дня в день, из месяца в месяц в течение
долгих четырёх лет.
В.И. Титаренко мало рассказывал о
войне, он был человеком скромным и нетерпимым к похвальбе и преувеличениям, к
которым были склонны, что там греха таить, многие участники войны. И когда его
удавалось уговорить встретиться со школьниками или корреспондентами радио либо
телевидения, он, как правило, рассказывал о своих однополчанах и фронтовых
друзьях. А в друзьях, и довольно близких, был у него (вы не поверите!)
легендарный артиллерист, дважды Герой Советского Союза Василий Степанович ПЕТРОВ.
Тот самый Петров, который, спасая тяжелораненого наводчика орудия из его
батареи при форсировании Днепра, попал под минометный огонь, и в результате
взрыва снаряда наше орудие разметало на куски, наводчика тоже, а Петрову
оторвало обе руки почти по локоть.
Но самое невероятное и героическое в
жизни В.С. Петрова случилось после ранения. Тяжелораненого капитана его
товарищи доставили в г. Ковалин, где располагался медсанбат. Погибших было
очень много, похоронная команда не успевала их хоронить, складывая у
разрушенных сараев. Нашли его, благодаря настойчивым поискам, которые были
организованы командиром бригады полковником Купиным. Офицеры отправились на
поиски его живого или мёртвого. В итоге обнаружили капитана В.С. Петрова живым
среди мёртвых и под дулом пистолета заставили хирурга делать операцию. Тот
сразу предупредил их, что шанс выжить будет минимальным, однако операция
оказалась успешной. Спустя несколько недель в конце ноября – начале декабря
1943 года самолётом Петрова доставили в Московский институт ортопедии и
протезирования. А 24 декабря 1943 года указом Президиума Верховного Совета СССР
за успешное форсирование Днепра,
удержание плацдарма и проявленные при этом мужество и стойкость ему было
присвоено звание Героя Советского Союза.
Почти полтора года ушло на повторные
операции, реабилитацию и протезирование. Это время для полковника Петрова
оказалось неимоверно тяжёлым. Он страдал не только физически, но и духовно,
когда стал осознавать свою беспомощность и ненужность. И всё же он рискнул
написать рапорт на имя Верховного главнокомандующего с просьбой оставить его в строю хотя
бы до конца войны. И Сталин удовлетворил его просьбу с припиской «зачислить в
строй пожизненно».
 |
В.С. ПЕТРОВ (05.03.1922 – 15.04.
2003 гг.)
Дважды Герой Советского Союза. Генерал-полковник артиллерии
Но об этой приписке Сталина он узнал
спустя 40 лет в канун своего 80-летия. Поэтому так медленно и невероятно трудно
продвигалась его послевоенная карьера. Закончил войну он в Берлине командиром
248 гвардейского артиллерийского полка 52 армии в звании полковника. У него не
было высшего образования, как и у В.И. Титаренко. Поэтому он после войны заочно
закончил исторический факультет Львовского госуниверситета в 1954 году и вскоре
защитил кандидатскую диссертацию на тему: «Князь Бисмарк и возникновение
Германской империи в 1860-1871 гг.». Всё это далось ему благодаря невероятной
трудоспособности и мужеству, приобретённому на фронте. Диссертацию и две книги
воспоминаний «Прошлое с нами» он писал карандашом, держа его в зубах. Затем
освоил технику письма ногами, работая по 14-16 часов в сутки. Первичное
генеральское звание он получил только в 1963 году, так как на его служебной
лестнице встречалось много недоброжелателей, а влияние Сталина уже не имело
силы.
С В.И. Титаренко они повстречались в
самые тяжёлые времена отступления в 1942 году, когда им довелось воевать в
одном и том же подразделении (595 ИПТАП РГК). Следует несколько слов сказать о
специфике артиллерии резерва главного командования. Эти войска были элитными и
редко входили в состав общевойсковых соединений, подчиняясь непосредственно
Ставке Верховного Главнокомандующего. Эти подразделения в основном использовали
на направлениях главных ударов противника (прорывы обороны, ликвидации танковых
клиньев или десантов). Поэтому наибольшие потери в живой силе и технике были
именно в этих войсках. В других родах войск их называли смертниками. В.И.
Титаренко был ранен четыре раза и дважды контужен, а В.С. Петров трижды ранен,
причем тяжело. Эти экстремальные условия способствовали не только быстрой
адаптации к фронтовым условиям, но и высокому профессионализму. Именно эти два Василия предложили способ скоростной стрельбы из нескольких батарей с
интервалом между выстрелами в две-три секунды. Воздействие от такого огневого
налёта было аналогично, если не больше, чем от гвардейских миномётов («катюш»).
Их переписка прервалась только с кончиной Василия Ивановича Титаренко,
последовавшей 15 апреля 1983 года.
Ещё об одной черте характера,
свойственной обоим Василиям, мне хотелось бы напомнить. Они исключительно
бережно и заботливо относились к своим подчиненным, непрестанно обучая
постоянно поступающее пополнение премудростям выживания под непрерывным огнём
противника. Вероятно, это пришло к ним из трудного детства. Они оба рано
осиротели, потеряв родителей и даже братьев и сестер. У Титаренко на фронте
погибли четыре брата и сестра, у Петрова – брат от голода в 1933 году, а отец
был репрессирован в эти же годы.
И ещё необходимо напомнить об одном обстоятельстве психологического свойства, которое приводило во время войны к большим и не всегда оправданным потерям личного состава нашей армии. Даже в послевоенных фильмах, когда уже можно было сделать выводы и, наконец, понять, что нет ничего ценнее на земле человеческой жизни, пелись песни со словами: «Нам нужна одна победа, одна на всех – мы за ценой не постоим». Корни этого явления зародились в 20-е и 30-е годы, в период проведения коллективизации и раскулачивания, когда большинство репрессированных соотечественников по совершенно абсурдным обвинениям превращались в бесправный и безропотный «рабочий скот». Страна по существу была превращена в огромный концлагерь, которым легко было управлять, проводить индустриализацию, коллективизацию, используя бесплатную рабочую силу, и не бояться оппонентов, соперников и вообще любого инакомыслия. Аморальные, даже преступные, деяния оправдывали благие цели. Революция, которая должна была принести свободу трудящимся (землю крестьянам, фабрики рабочим и т.д.) превратила страну в тюрьму. С этого момента к людям стали относиться как к «винтикам», по выражению Генерального секретаря ЦК КПСС И.В. Сталина, и цена жизни каждого гражданина страны Советов существенно девальвировалась. Такое положение вещей для руководителей страны стало привычным, и это не могло не сказаться на психологии наших полководцев. Вот один из показательных примеров. В своих воспоминаниях американский генерал Эйзенхауэр («Крестовый поход в Европу») вспоминает беседу с маршалом Г.К. Жуковым: "Немецкие минные поля были серьёзными препятствиями, которые приводили к большим военным потерям. Жуков в беседе со мной совершенно спокойно и обыденно поведал мне о своей практике: «Когда мы подходим к минному полю, наша пехота атакует, как будто на её пути никаких мин нет. Потери от противопехотных мин мы считаем примерно равными тем, если бы мы наступали после артподготовки, т.е. тем потерям, которые бы мы понесли от артиллерии и пулемётов, если бы немцы решили защищаться огнём этих средств, а не минными полями»." Эйзенхауэр был в шоке, он не мог себе представить, сколько бы прожил любой американский генерал, если бы применил подобную практику. Особенно, если бы об этом узнали солдаты из любой союзнической дивизии! Или ещё пример. У любого мыслящего читателя или зрителя, видевшего в целом правдивый и зрелищный фильм «Освобождение» возникает сомнение в целесообразности высоких темпов наступления, когда просматриваешь заключительную часть этой эпопеи, касающейся Берлинской операции. Помните, как Жуков (в исполнении актёра М. Ульянова) подгонял наступающих, повторяя как заклинание, что они медленно продвигаются. А был ли смысл торопиться? В Берлинской операции наши войска потеряли более 300-400 тыс. солдат и офицеров, 2156 танков и САУ, 1120 орудий и миномётов и 527 самолётов. Это больше, чем под Сталинградом, хотя там мы бились почти полгода, и потеряли больше, чем Франция за всё время боевых действий с Германией. Конечно, это выглядит слишком самонадеянно – сомневаться в разумности и целесообразности проведённой операции, но что бы изменилось, если бы мы остановились 25 апреля, когда была окружена 200 тыс. группировка юго-восточнее Берлина и 200 тыс. в самом Берлине? Стянули бы всю артиллерию, воздушные силы и утюжили бы окружённые дивизии Вермахта, пока они не выбросят белый флаг, или не потекли бы красные сопли у последнего солдата. Может, тогда не пришлось бы посылать танки и САУ в лабиринты города, где они из боевых машин превращаются в беспомощные мишени. Ведь к этому времени уже для всех было ясно – война Гитлером проиграна. Сколько жизней бы мы сохранили, а это так было важно, особенно в конце войны. Но были на этой войне и другие офицеры и генералы (И.В. Панфилов, П.Г. Чанчибадзе, В.С. Петров, В.И. Титаренко и др.), которые как М.И. Кутузов, имея в подчинении армию в два раза меньшую по численности, чем у Наполеона, и всячески её сохраняя, несмотря на угрозы Александра I и доносы штабных офицеров, рискуя карьерой и общественным мнением, берегли солдат, главных работяг войны и творцов Победы. И в итоге в войне 1812 года французы потеряли 550 тысяч, а мы только 220 тысяч, а не 27 миллионов. Вот такая арифметика.
Владимир ГОЛОВ,
главный научный сотрудник сектора биогеохимии ФНЦ Биоразнообразия ДВО РАН,
доктор биологических наук
|
Комментариев нет:
Отправить комментарий