Д.Ливанов:
Уважаемый
Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги!
Презентация
-
2Mb
Слайды к докладу Дмитрия Ливанова о государственной политике в сфере интеллектуальной собственности
Я коротко скажу о
современной государственной политике в сфере интеллектуальной собственности, о
том, как мы видим изменения и в регулировании, и, что самое главное, в
экономической отдаче, в экономическом эффекте от создания и использования
результатов интеллектуальной деятельности. В целом на какую бы страну, активно
развивающуюся экономически, мы ни посмотрели, мы видим корреляцию между
ежегодной генерацией новых знаний, то есть приростом охраноспособных объектов
интеллектуальной собственности, между долей экспорта, объёмом экспорта
высокотехнологичной продукции и в целом темпами роста валового внутреннего
продукта. На этом слайде показаны страны-лидеры по количеству объектов
интеллектуальной собственности, лидеры по объёму экспорта высокотехнологичной
продукции и в целом по объёму ВВП. Мы на четвёртом месте в мире по общему
количеству объектов интеллектуальной собственности, но в том, что касается
экспорта высокотехнологичной продукции…
Д.Медведев:
Что
это за общее количество объектов интеллектуальной собственности? Что имеется в
виду?
Д.Ливанов:
Это
общее число созданных объектов интеллектуальной собственности.
Д.Медведев:
Включая объекты авторского права?
Д.Ливанов:
Нет, это только промышленная собственность.
Д.Медведев:
Только
промышленная собственность? Потому что иначе это непонятная цифра абсолютно.
Д.Ливанов:
Это
только промышленная собственность. И здесь видно наше отставание в том, что
касается влияния интеллектуальной собственности на результаты работы экономики,
на экспорт высокотехнологичной продукции и в целом на экономический рост. Естественно,
в разных странах разные модели. Здесь видно, как Китай развивался, как
развивалась Корея. Скажем, в Китае сначала был очень активный рост экспорта
высокотехнологичной продукции, то есть создавались новые производства, в том
числе путём заимствования технологий, осваивались новые виды продукции, а потом
уже с запаздыванием на 5–10 лет следовал всплеск патентной активности.
В Корее был более сбалансированный сценарий
развития. Если мы посмотрим на результаты нашей страны, то у нас, к сожалению,
количество патентов стагнирует, то есть оно увеличивается, но не так быстро,
как хотелось бы. А в ВВП в целом доля высокотехнологичных отраслей в последние
годы сокращалась. Это, естественно, было связано с большим объёмом производства
в сырьевом секторе.
И снизу на этом слайде две диаграммы, которые
показывают, какой у нас в 2013 году и в 2003 году был баланс между экспортом и
импортом технологий. Экспорт вырос за эти годы в пять раз, а импорт вырос
гораздо больше – в 10 раз. Таким образом, этот разрыв, отрицательное сальдо
технологического обмена увеличилось за 10 лет. Понимая в целом эти проблемы и
фундаментальную роль интеллектуальной собственности в развитии экономики, в июне
2013 года Правительство утвердило План первоочередных мероприятий. Он активно
выполняется, за полтора года было принято 10 федеральных законов и около 20
подзаконных актов, актов Правительства. Общий вектор изменений, которые
произошли, – это передача прав на результаты исполнителям работ, в том числе и
передача неиспользованной интеллектуальной собственности. Эти
подходы успешно апробированы сейчас и в законе о Российском научном фонде, мы их
применяем в текущей деятельности при реализации федеральных целевых программ в
сфере науки. Окончательно мы ожидаем фиксацию нормативной базы путём внесения
изменений в Гражданский кодекс, которые запланированы Государственной Думой уже
в этом году в ходе весенней сессии. Безусловно, кроме нормативного
регулирования очень важны и современные информационно-технические инструменты
регулирования рынка.
С 2014 года введена практика обязательного учёта
результатов НИОКР (научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ).
Это важно не только для управления результатами исследований и разработок на
всех стадиях, но и как площадка информационного взаимодействия промышленности и
науки. И результаты за первый год уже, в общем, довольно впечатляющие: у нас на
70% выросло общее количество результатов интеллектуальной деятельности,
количество НИОКР, учтённых только за год, превысило 10 тыс., а количество
поисковых запросов в этой системе уже сейчас превышает 100 тыс. в месяц. То
есть это очень серьёзный информационный ресурс, который позволяет нашим компаниям
– и крупным, и мелким – находить именно те инновации, которые для них являются
перспективными. Мы ведём аналитику этой системы. Сейчас, например, видим, что
количество промышленных образцов, которые необходимы для развития аддитивных
технологий и цифровых производств, у нас крайне низкое, это означает, что нам
требуется более активно инвестировать именно в эту сферу. Все сделанные на
сегодня шаги в основном касались первой стадии жизненного цикла – результатов
интеллектуальной деятельности и были направлены на увеличение объёма
результатов на допатентной стадии, а вторая часть (она не менее важна) – это
уже вовлечение результатов исследований и разработок в экономический оборот.
Здесь мы видим следующие задачи. Первая – это
создание модели использования интеллектуальной собственности, в первую очередь
определение механизма экономического стимулирования оборота этих прав. Вторая –
это использование интеллектуальной собственности для выхода на зарубежный рынок
наших компаний и защита внутреннего рынка от монополизации зарубежными
поставщиками. И наконец, третья – это создание условий для экспорта не только
высокотехнологичной продукции, но и экспорта технологий, то есть
технологических решений.
Очень успешным примером
мы считаем выстраивание полного сбалансированного жизненного цикла результатов
интеллектуальной деятельности, в том числе капитализацию этих результатов, что
демонстрирует, в частности, госкорпорация «Росатом». Сегодня мы услышим от них,
как это работает.
Ещё одна существенная
задача, на которой я хотел бы сегодня остановиться, – это экономическое
стимулирование объёма сделок с результатами интеллектуальной деятельности. Нам
необходимо, как мы считаем, распространить меры экономического стимулирования
на передачу результатов интеллектуальной деятельности не только по договорам
НИОКР, что уже сделано, но и по лицензионным соглашениям. И в целом лучшие
международные практики показывают, что государству выгоднее отказаться от
получения доходов на первых, ранних стадиях жизненного цикла инноваций, включая
стадию формирования материальных активов и сделок с ними, потому что в
дальнейшем налоговые поступления от развития новых производств, от создания
новых рабочих мест многократно превышают потери,
которые государство несёт на первом этапе. У нас ежегодные темпы роста
нематериальных активов – чуть более 60 млрд рублей, это примерно 10% от общего
объёма затрат на науку. То есть затраты у нас 750 млрд, а нематериальные активы
растут примерно на 60 млрд в год. И это, безусловно, проблема, поэтому мы
считаем, что те изменения в налоговое законодательство, о которых Вы сказали,
как раз дадут нам здесь возможность двигаться вперёд более активно.
У нас
неплохие стартовые позиции, связанные с научной базой, с развитием инжиниринга,
и нам очень важно сделать так, чтобы на мировом рынке интеллектуальной
собственности, мировом рынке технологий Россия занимала достойное место,
поднимаясь в этих рейтингах. Поэтому в дальнейшем мы будем реализовывать тот
правительственный план, который есть, добиваться осуществления этих предложений.
Спасибо
за внимание.
Д.Медведев:
Спасибо.
Рейтинги, конечно, важная история, как и
количественные показатели, хотя по понятным
причинам интеллектуальный капитал, интеллектуальная состоятельность государства, наших предприятий не сводится к цифрам. Хотя в
качестве индикатора они, конечно, могут
использоваться.
Что касается другого, естественно, предлагаю обсудить и то, что я сказал, и то, что министр
только что доложил.
Предложили послушать «Росатом». Пожалуйста.
В.Першуков (заместитель
генерального директора - директор дирекции по научно-техническому
комплексу Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом»):
Уважаемый
Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги!
Во-первых, большое спасибо за оценку «Росатома». Я постараюсь в двух словах объяснить, зачем мы это
делаем и почему.
Первый
вопрос, почему мы занялись интеллектуальной
собственностью, – это переориентация
всего нашего комплекса атомного машиностроения на
внешний рынок, на экспорт высокотехнологичной продукции. В настоящий
момент 24 блока мы уже строим по всему миру в разной стадии, открыты
контракты. Сформировали
портфель зарубежных проектов десятилетний на
100 млрд долларов, мы докладывали об этом в прошлом году. Обогащение –
примерно 40%, фабрикация топлива – 17%.
Следствием всего этого явился и
резкий рост выручки научно-технического комплекса, потому что рынки очень конкурентные (в два раза вырос объём
НИОКР, потому что мы должны соответствовать конкуренции), и резкий, практически
в полтора раза, рост выпуска инновационной продукции.
Таким образом, мы наблюдаем одну очень простую вещь: мы трансформировали весь наш атомный комплекс
Минсредмаша, где интеллектуальная собственность не являлась продуктом. Она была
больше защитой и внутренней мотивацией внутри
страны, потому что вряд ли изделия Минсредмаша
были экспортно ориентированными. А сейчас корпорация
поставила себе задачу сделать корпорацию знаний. Мы принципиально ставим
вопрос, что мы должны включить
интеллектуальную собственность в товарный оборот;
принципиально мы должны патентовать и защищать свои изобретения, ноу-хау и всю интеллектуальную собственность за
рубежом, и для нас интеллектуальная собственность – это значимый актив в
связи с тем, что мы вышли на международный рынок.
Что же мы сделали за последние несколько лет? Помогает ли нам
законодательство и комфортно ли нам работать в
нынешней среде правового управления интеллектуальной
собственностью?
Все знают Программу-2020 инновационного развития – мы её опережаем, то есть мы считаем, что Программа-2020
даже немного консервативна; если
ориентироваться на экспорт, то можно резко увеличивать и интенсивность патентования, и количество сделок.
Более того, начиная с 2011
года мы в план производства, в план доходов всем нашим предприятиям поставили выручку от лицензирования – не просто
смогут или не смогут, а это плановая цифра.
Рост – сначала мы сами не ожидали – оказался впечатляющий.
Сначала мы попробовали 1 млн, в этом году сделали (за два года) до 150, к 2017–2020 годам мы планируем годовой оборот
минимум 1 млрд.
При этом у
нас идёт разговор не просто об увеличении
лицензионных соглашений, а именно об
ориентации на внешние рынки, где они очень конкурентоспособны, в том
числе интеллектуальной собственности, и в
первую очередь на рынки стран, которые являются экспортёрами
ядерных технологий. Это так называемые триадные договоры, это рынки
Америки, Европы и Японии – больше, в принципе, в мире никто не
экспортирует
ядерные технологии. С Китаем мы пробовали, к сожалению,
опыт пока не сильно удался, но мы продолжаем
работать. Нам удалось поднять и международное
патентование и перейти к понятию «портфолио»,
когда мы делаем баланс между российскими патентами и зарубежными
патентами,
потому что рост чисто российских патентов
приводит к преждевременному открытию ноу-хау,
открытию наших технологий перед западными конкурентами.
Мы сделали эту систему, более того, мы подошли комплексно: мы взяли и исторические ряды, мы
перевернули всю систему архивов и перешли на
электронный документооборот по научно-технической документации; создали даже технологию. Более того, эту
технологию мы создали для себя, внутри, но
оформили её в виде технологии, лицензируем и предоставляем
лицензии бесплатно, то есть мы смогли сформировать управление интеллектуальными ресурсами как отдельную
технологию. В настоящий момент мы вышли на
последний этап формирования управления интеллектуальным капиталом – это
создание оператора, который в первую очередь
будет работать на зарубежных рынках.
Хотелось бы, конечно, похвастаться тем, что в прошлом году в
МАГАТЭ наша система управления знаниями
признана самой лучшей. Это было официально, и
тут есть чем гордиться.
В то же время я полностью
поддерживаю те предложения, которые делает Министерство образования и науки. Я хотел бы, чтобы были учтены
два фактора.
Первый
фактор – чтобы при
анализе квалификации людей и компаний, которые работают на рынке
создания
интеллектуальной собственности, учитывалась также их лицензионная
активность, то есть доведение до промышленности. И второе – что,
наверное, индикатор чисто
российского патентования необходимо сделать более комплексным, он должен
учитывать и российское патентование,
и зарубежное патентование, потому что иногда
мы сознательно сдерживаем российское патентование и можем не выполнять
такие индикаторы, но это делается в
рамках интересов бизнеса.
Вот на этом я хотел бы закончить свой доклад и поблагодарить
Министерство образования и науки за совместную
работу.
Д.Медведев: Спасибо. Я упоминал, что у нас появился специализированный суд по
интеллектуальным правам. Попрошу выступить Людмилу Александровну Новосёлову,
председателя этого суда.
Л.Новосёлова (председатель Суда по
интеллектуальным правам):
Добрый день, уважаемые коллеги! Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Я очень рада
возможности выступить на заседании президиума совета
при Президенте.
Действительно, суд по интеллектуальным правам – это новая
структура в рамках судебной системы. Создан он
был полтора года назад, начал работать с 3
июля 2013 года. При создании суда
преследовались прежде всего цели создания
эффективной системы защиты интеллектуальных прав с учётом международных
стандартов, обеспечения единообразия судебной
практики в сфере защиты интеллектуальных прав и, что главное, обеспечения возможности рассмотрения споров не
только с точки зрения права, но и с точки
зрения естественных и технических наук.
Мы сегодня как раз говорим о необходимости защиты промышленной собственности. Рассмотрение споров в этой
сфере без использования специальных знаний невозможно.
Само по себе создание суда заслужило очень высокую оценку, в том числе Всемирной организации
интеллектуальной собственности. Было отмечено, что это достижение Российской
Федерации, и работу в этом направлении
необходимо продолжать.
Я не буду сейчас говорить о
цифрах, которые свидетельствуют о росте
количества споров, связанных с нарушением прав на интеллектуальную
собственность. Я думаю, на графике можно
видеть, что количество этих дел, по крайней мере в арбитражных судах, растёт. Соответственно, с учётом
того, что мы имеем сейчас ситуацию резкой коммерциализации результатов
интеллектуальной деятельности, повышение
интереса к такого рода активам, как коммерческие активы, мы прогнозируем, естественно, увеличение
количества такого рода споров.
Естественно, помимо увеличения мы сталкиваемся и с
усложнением тех конфликтов, которые возникают, усилением
значимости тех решений, которые будет принимать суд
по этим вопросам.
В связи с этим хотела бы обратить внимание на следующие моменты, связанные с
привлечением специалистов для рассмотрения
споров. Есть несколько вариантов привлечения
технических специалистов, и оба эти варианта предусмотрены процессуальным
законодательством.
Во-первых, предполагалось создать в суде штат
специалистов-техников, которые будут оказывать
помощь судьям при рассмотрении, анализе дел,
связанных с патентами, анализе тех или иных патентных решений. В данном случае требуется привлечение
действительно специалистов, обладающих специальными знаниями.
Второй вариант
привлечения специалистов – это так называемые внешние специалисты, которые приглашаются для решения тех или иных
вопросов из внешних структур (как правило, из
научно-исследовательских институтов, учебных заведений), которые могут дать
заключение по тем или иным вопросам. Оба
варианта на сегодняшний день практически не
работают.
По первому варианту (привлечение
советников-специалистов в штат суда) мы
столкнулись с тем, что люди, которые готовы работать в суде (как правило, это крупные специалисты,
имеющие соответствующий опыт работы и очень
высокую квалификацию), не могут прийти на работу в суд, потому что ограничение, накладываемое законом о
государственной службе, препятствует занятию ими этих должностей. Они готовы работать по совместительству, готовы
работать в иных условиях, которые не
допускаются законом о государственной службе.
Кроме того, как правило, возраст этих людей
превышает 65 лет, что не делает их менее...
Д.Медведев:
Не делает их меньшими специалистами.
Л.Новосёлова:
Да, меньшими специалистами. Но привлечь мы их не можем, поскольку мы вступаем в
противоречие с законом о государственной
службе.
Поэтому мы считаем, что для такого рода категорий
специалистов должны быть сделаны исключения,
соответственно, изменены положения закона о государственной службе, необходимые именно для этой категории
специалистов.
В плане привлечения внешних
специалистов мы столкнулись с такой психологической проблемой: внешние
специалисты слабо себе представляют специфику
суда, боятся такого рода запросов, стараются
отодвинуть от себя решение этих вопросов. Мы
считаем, что нужно заинтересовать каким-то образом технических специалистов, чтобы они не воспринимали запросы суда как
тяжкое обременение. Тем более, очень часто они вынуждены эту работу делать бесплатно,
потому что работа по представлению письменных запросов
не оплачивается.
Мы предложили целую систему мер (у меня есть предложения по этому поводу),
которые можно было бы принять для того, чтобы без денежных затрат стимулировать
научных сотрудников к тому, чтобы они более активно принимали участие в такого
рода работе.
Кроме этого, при рассмотрении дел мы
чётко видим картину, которая свидетельствует о
возможности недоведения целого ряда конфликтов
до суда. В частности, когда речь идёт о предъявлении, например, требования о
прекращении нарушения исключительных прав. На
сегодняшний день у нас отсутствует процедура досудебного урегулирования споров, по крайней мере в этой области она точно
отсутствует, и стороны у нас очень часто встречаются
только в суде. При этом мы видим, что, в общем-то, так называемый нарушитель и был бы готов своевременно устранить эти
нарушения, если бы ему предварительно об этом
стало известно.
Кроме
того, отсутствие претензионного порядка по целому ряду споров очень
сильно осложняет ситуацию
для нормального, хорошего, законопослушного
правообладателя, в отношении которого начинают действовать
интеллектуальные рейдеры (я бы их так
назвала)... Бывает тот, кто идёт в суд и возбуждает дело, в силу
достаточно ограниченного срока рассмотрения судебных споров, готов
к спору, запасся соответствующими аргументами и доказательствами. А
очень часто тот, кто приходит в качестве
ответчика, в эти сроки, в которые суд должен
уложиться, очень серьёзную доказательную базу подобрать просто не
успевает,
потому что это требует привлечения очень большого круга специалистов,
времени,
экспертов и так далее. Поэтому по целому ряду категорий споров было бы,
конечно, полезно вернуться к досудебному
порядку, продумать, каким образом это можно
было бы воплотить.
В заключение я хотела бы сказать, что суд, судебная
защита по существу венчают государственную
систему защиты интеллектуальной собственности,
поэтому укрепление этого направления представляется одним из приоритетных
направлений государственной поддержки
интеллектуальной собственности.
Д.Медведев:
Спасибо, Людмила Александровна. Я сразу
отреагирую с учётом того, что это тоже конкретное предложение.
По специалистам, которые и внутри суда, и снаружи. Я
согласен, что нам нужно принять меры по
стимулированию их работы и в части, касающейся законодательства
о государственной службе, и в части,
касающейся привлечения внешних специалистов, для того чтобы всё-таки такого рода поручения рассматривались, если
хотите, как престижные для специалистов
обращения, которые не просто обременяют, а
дают возможность продемонстрировать свои профессиональные качества и в конечном счёте способствуют
авторитету того или иного специалиста,
учёного.
Что касается института досудебного урегулирования
споров, то, наверное, если сам суд полагает
справедливым, возможным использование
претензионного порядка (так, как это происходит в других гражданских правоотношениях), наверное, тогда в этом есть
резон, просто для того чтобы не доводить
подобного рода конфликты до суда, не обременять и суд, и самих
правообладателей, когда эти споры могут быть
разрешены в досудебном порядке. Такие поручения по итогам заседания президиума я подпишу.
Комментариев нет:
Отправить комментарий