Ко Дню геолога
После окончания геологоразведочного факультета Томского
политехнического института (1963 г.) я стал специалистом по поиску нефти и
газа. С такой специальностью и амбициями молодого геолога – открывателя недр –
я приехал во Владивосток в Приморское геологическое управление искать залежи
нефти и газа в Приморье. Надо сказать, что встретили меня хорошо и даже как-то
с верой, что я, и правда, смогу помочь в поисках нефти и газа. Меня это здорово
ободрило, и я старался не разочаровать моих новых начальников и друзей.
Молодой геолог А.И. Обжиров - открыватель недр
Иван Петрович Смилга, начальник нефтяной партии, был профессионалом-нефтяником,
да еще очень начитанным в этой области. Я его часто спрашивал по ходу работы, и
на все он мог ответить. Я его прозвал «ходячей библиотекой». Он послал меня
отбирать пробы пород из керна, который хранился в различных экспедициях. Затем
эти пробы анализировались на наличие в породах органического углерода и
битумов. Все шло своим чередом, как вдруг он поручает мне более
интеллектуальную работу – проверять заявки первооткрывателей нефтяных залежей.
Да, в те времена «первооткрывательство» было не только почётно, но и
оплачивалось государством. Поэтому «первооткрывателей» было много, и порой они
не верили, если им отвечали, что их заявка не является месторождением, а
какие-то проявления нефти и газа связаны с загрязнением окружающей среды. То
есть, нужны были веские доказательства «за» и «против», а это уже
исследовательская работа.
Расскажу о проверке двух заявок. Они интересны и выполнением геологических
исследований и курьёзностью случаев.
Наиболее
значительной по объёму работ и дальностью расположения была проверка заявки в
районе поселка Улунга. Посёлок расположен в нижнем течении реки Улунга, которая
впадает в верховьях реки Бикин. В нем проживало менее 100 человек, в основном
работники гражданско-военного аэропорта, метеостанции и охотники. Одним из
охотников был старовер Ефтей Могильников. В гражданскую он воевал против
«красных», затем где-то отбывал срок, а после его сослали в этот поселок без
права выезда. С Красного Яра на бате (длинная лодка) по реке Бикин он привозил
продукты и новую жену, так как прежние долго не выдерживали таёжной жизни. Жены
покидали его, но детей оставляли и, когда я с отрядом к нему приехал, их было
около пяти-шести разного возраста от 2-ух до 14 лет.
Так вот он послал заявку на открытие месторождения нефти и газа в нижнем
течении реки Улунга, в местах, где он охотился на изюбрей. Заявку он отправил
сразу в Москву в Геологический отдел, так как не доверял местным геологам. Из
Москвы заявка возвратилась в Приморское геологическое управление, а затем к И.П.
Смилге. До моего приезда эту заявку уже проверял молодой геолог-нефтяник, Борис
Копаев, который окончил тоже Томский геологоразведочный факультет, но на три
года раньше меня. Он изучил окрестности нижнего течения реки Улунга и отметил,
что в районе заявки есть осадочные породы мезозоя, которые могут быть
перспективными для поиска в них залежей нефти и газа, но прямых признаков этого
нет.
Ефтея Могильникова это заключение не удовлетворило, и он снова написал
в Москву. Тогда Иван Петрович бросил на проверку заявки свежие силы – меня с
отрядом геологов. В отряде было два геолога (в том числе Борис Копаев), двое
рабочих и я. Нам выделили самолет «Ан-2», куда мы погрузили оборудование для
ручного бурения, и мы прибыли в аэропорт Улунга. Нас встретил Ефтей на лошади,
и груз перевезли на берег реки Улунга. Там погрузили его на лодку Ефтея. Он
повёз этот груз – буровые штанги, буровые коронки, трубки, ящики для проб и
другое, – а мы пешком по тропе направились к месту проявления нефти и газа,
которое обнаружил Ефтей Могильников и оформил его как заявку первооткрывателя.
Расстояние от поселка к этому проявлению составляло около 4-5 км.
Проявление выглядело следующим образом. Это была старица, в которой
осенью часто охотился Ефтей на изюбрей. Как-то раз он ткнул шестом из лодки в
дно старицы и оттуда стали подниматься пузыри газа. На поверхности воды в месте
выхода пузырей появлялись радужные пленки, подобно пленкам нефти. Так и
появилась заявка на наличие залежи нефти и газа в этом районе.
Мы начали бурить в этом месте с помощью ручного бура. Задача была
простой – пройти скважиной через песчано-гравийный слой аллювия в старице и
поднять коренные породы, находящиеся под наносами. К сожалению, мы быстро
поняли, что перебурить весь аллювий в этом районе с помощью ручного бурения мы
не сможем. Наших усилий хватало пробурить по гравию около 3 м, а мощность
наносов была явно больше. Естественно, мы взяли много проб в интервале 3-х
метров вокруг проявлений пузырей, сделали маршруты в окрестностях и собрались
возвращаться домой.
Буровое оборудование вниз по реке Улунга к посёлку мне пришлось вести
самому на резиновой лодке, так как Ефтей уехал на охоту. Я нагрузил лодку по
самый верх, сел за вёсла и стал осторожно спускаться. Река в этом районе вполне
спокойная, хотя на перекатах встречаются камни и буруны, что представляло
опасность.
Погода была солнечной, и все вокруг казалось какой-то сказкой. Пели
птички, пересвистывались рябчики, аромат леса пронизывал и завораживал. Вы
помните, что я геолог, значит, романтик, и я не выдержал такой идиллии и достал
из сумки мандолину. Я заиграл полонез Огинского. Звук мандолины куда-то пошёл
по реке и затем с запахом леса возвращался ко мне. Почти не вру, птички стали
подпевать в такт музыки. Правда, длилось это недолго. Впереди показался перекат
и, положив мандолину наверх груза, я начал вёслами крутить лодку, чтобы не
перевернуться на камнях. В какой-то момент я зацепил веслом мандолину, и она
упала в реку. Проехав опасный участок, я дождался, когда мандолина подплывет ко
мне, достал её, вылил из неё воду и продолжал играть. Вскоре все повторилось, и
опять я подобрал плывущую мандолину. После этого я решил её положить надёжнее и
посушить. Увы, за идиллию и единение с природой я заплатил высокой ценой –
мандолиной. Она на солнце быстро расклеилась, и дольки разошлись веером. Со
слезами на глазах я расстался с ней, повесив там же на сук дерева. Скажу, что
до сих пор я не мог найти себе такой звучной мандолины. Её мне подарил
руководитель Томского оркестра народных инструментов, в котором я играл.
Что
же с проверкой заявки? Вернувшись во Владивосток, мы проанализировали наши
пробы на наличие органического вещества, нафтеновых кислот, которые обычно
указывают на окисление нефтяных углеводородов, битумов. Следы нафтеновых кислот
были обнаружены только в верхних слоях наносов. Это говорило о том, что
наблюдается какое-то поверхностное загрязнение углеводородами нефтяного типа, а
поступление их из глубины отсутствует. Наше заключение, что нефтяные пленки
связаны с каким-то загрязнением, Ефтея Могильникова не удовлетворило, да и мы
хотели все-таки определить, какие же породы подстилают гравийно-галечные наносы
в районе выхода пузырей.
Тогда я полетел в конце октября снова в Улунгу. В это время старица уже
покрылась достаточно крепким льдом. В этот год в этом же районе речные наносы
бурились Эмпайром – методом, в котором тягловой силой была лошадь. Лошадь
ходила по кругу и вращала буровую трубу. На трубе сооружалась площадка, на
которой два дюжих рабочих били по трубе «бабой» – куском ствола дерева с
ручками. Труба крутилась лошадью и ударами загонялась в речные наносы. Керн
доставался из трубы специальном пробоотборником. Обычно такое бурение
использовалось для поисков россыпного золота.
Вот таким методом в районе выходов пузырей газа с пленками, похожими на
нефть, указанном Ефтеем, мы пробурили пять скважин. Мы – потому что я тоже
стучал «бабой» по буровой трубе. Мы перебурили наносы – их мощность оказалась 7
м. В коренных отложениях, подстилающих аллювий, в этом месте были вскрыты
ультраосновные породы. Я отобрал пробы с разных скважин и разных глубин.
Оказалось, что нафтеновые кислоты были обнаружены только в скважине, которая
была пробурена непосредственно в месте выхода пузырей газа и пленок нефти, но в
интервале только 0-0.5 м. Глубже никаких признаков углеводородов обнаружено не
было. В одной из соседних скважин тоже только на поверхности были обнаружены
следы нафтеновых кислот, а в других трёх скважинах углеводороды отсутствовали.
Вывод был ясен – это поверхностное загрязнение. Отчёт был представлен в
Приморское геологическое управление, в Москву и я поехал в третий раз в Улунгу
к Ефтею Могильникову познакомить с результатами проверки заявки.
Но предоставленный Ефтею отчёт об отсутствии природного источника
углеводородов в месте его заявки ему не понравился. Он сказал, что будет опять
писать в Москву, и пусть Москва присылает на проверку заявки опытного нефтяника,
а не молодого, как я. Мне же начальник сказал перед моим отъездом, убеди Ефтея
и сделай так, чтобы он не писал в Москву больше.
Я ходил около места проявления и раздумывал – какова же причина
проявления? Кроме Ефтея в этом месте никого не было, но загрязнение случилось.
И что же это может быть? Тут мне на ум пришла мысль, что Ефтей постоянно
охотится в этой старице и заезжает в неё на лодке с мотором. В мотор заливается
масло. А что, если баночку, которой заливалось масло или тряпку, которой
вытиралось масло, бросить на дно старицы?
Я решил провести эксперимент. Взял тряпочку, чуть смочил тем же маслом,
который использовал Ефтей для заправки мотора, и закопал её на 10 см в такие же
илисто-песчано-гравийные речные наносы в старице около дома Ефтея. Перед этим я
ткнул палкой в этом месте и со дна поднимались пузыри газа, но пленок нефти на
поверхности воды не было. На другой день я ткнул палкой в дно старицы, где
зарыл тряпочку. И каково же было мое облегчение, смешанное с гордостью –
появились пузыри газа и плёнки, подобные нефти. Гордость – это громко сказано,
но я раскрыл источник «нефти» в проявлении Ефтея. Я, не раскрывая ему
содеянного, попросил ткнуть палкой в месте зарытой масляной тряпки. Он сделал
это и, подпрыгнув от радости, объявил, что это еще одно проявление. Тут я
достал тряпку и объяснил происхождение пленок. Газы же являются продуктом
микробиального разложения органического вещества и всегда присутствуют в
старицах и болотах.
Реакция его была грозная. Он высокий, сильный, гордый старовер, был
взбешён. Если бы винтовка была при нем, я бы не писал этот рассказ. Но через
какое-то время он немного успокоился и сказал, ладно, может быть это и так, и
писать больше в Москву заявку не буду. Так мы и расстались с ним и одним из
«месторождений» нефти и газа.
Специалист по поиску нефти и газа в экспедиции в минуту отдыха
Для
контраста расскажу совсем курьёзный случай проверки заявки на нефть и газ. Мы
работали в поселке Угловое Приморья, когда к нам пришла гражданка частного дома
и заявила, что у неё в подполе находится источник нефти. Каждую весну, начала
она повествование, у неё в подполе поднимается вода почти до пола. И на
поверхности воды появляются плёнки нефти. Как она не старается их вычерпать с
поверхности – это не удается сделать, – сказала она. На вопрос, нет ли
каких-нибудь источников масла или еще чего-либо похожего в подвале, она
категорично заявила, что ничего нет. Она добавила, что при снижении уровня
воды, плёнки нефти на поверхности воды исчезают.
Я и два геолога пошли проверить эту «заявку». Когда открыли крышку пола
в подвал, то, действительно, на поверхности воды плавали плёнки, похожие на
нефть. Стенки подвала были глинистыми, и на них эти плёнки адсорбировались в
виде нефтяных плёнок. Я отобрал пробы плёнок со стенок и из воды. Кроме того,
мы решили сделать закопушки вокруг дома, чтобы отобрать пробы почвы на анализ
нефтяных углеводородов.
Преступив к этой работе, я всё же решил ещё раз осмотреть внутренность
подвала. Залезть туда возможности не было, так как вода стояла у поверхности
стенок подвала. Тогда я попросил убрать несколько половиц, чтобы как-то
осмотреть подвал. Хозяйка согласилась, и мы сняли несколько половиц, освободив
подход к подвалу. С начала меня удивило то, что под половицами лежали сотни
банок крабов, но от них такого загрязнения воды быть не может. Тогда я разделся
и полез в воду подвала, ощупывая его стенки. Вдруг моя рука под водой
наткнулась на что-то твердое и круглое, приваленное глиной. Я вытащил это
что-то. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что это бутылка 0.75 с тёмной
жидкостью внутри и без пробки. Я поднял её над головой и спросил: хозяйка, что
это такое? Ответ был в стиле лучших юмористических фильмов: «Сынок, это олифа,
я её уже три года ищу. Какой ты молодец, что нашел!».
Что же происходило в подвале? Бутылка с олифой стояла вверх горлышком и
была привалена глиной примерно на середине глубины подвала. Когда в подвале
уровень воды поднимался, и вода перекрывала горлышко бутылки, то из неё как
более легкая, чем вода, олифа выделялась в воду, образуя плёнки, подобные
нефти, на поверхности воды. Когда уровень воды падал и становился ниже горлышка
бутылки, олифа в воду не выделялась и плёнки исчезали. Кстати, такой процесс
миграции плёнок к поверхности существует и в природе.
Таким
образом, тайны этих двух заявок на открытие нефтегазовых залежей были раскрыты.
Кроме некоторого юмора их проверки, в них есть интересные и практические
примеры природных и антропогенных проявлений, которые полезно учитывать при
поисках залежей нефти и газа.
Анатолий ОБЖИРОВ,
заведующий лабораторией газогеохимии Тихоокеанского
океанологического института ДВО РАН,
профессор,
доктор геолого-минералогических наук
Комментариев нет:
Отправить комментарий