четверг, 27 декабря 2012 г.

Олег Матусовский: «Мы живем в удивительное время!»




О. Матусовский

Олег МАТУСОВСКИЙ, научный сотрудник лаборатории «Биофизики клетки» Института биологии моря им. А.В. Жирмунского ДВО РАН, кандидат биологических наук является специалистом в области молекулярной биофизики. Его научные работы опубликованы в международных и отечественных журналах, хорошо цитируются и способствовали получению гранта Президента, премии ДВО РАН имени В.Л. Касьянова, международной стипендии INTAS, грантов РФФИ, в том числе, нового гранта РФФИ для активно работающих молодых российских ученых, имеющих достижения, признанные мировой и российской научной общественностью. Сейчас он стажируется в университете Монреаля, это совсем недалеко в виртуальном пространстве моего компьютера. Нужно только запустить «скайп» или «аську» и задать вопросы, а его ответы – вот они, ниже по тексту.

 
Перед работой круглого стола на конференции молодых ученых, получивших поддержку от международного научного фонда INTAS, Томск, 2007 г. Альбом: Биологи, биотехнологи

Романтичная профессия
– Я родился на Севере – рассказывает о себе Олег Матусовский. – В небольшом поселке в устье реки Неры – притоке Индигирки, в одном из самых холодных мест в мире – в Оймяконском районе Якутии. Почему моих родителей «занесло» из Владивостока и Ленинграда так далеко, на самый «край земли»? Вероятно – благодаря романтическому складу характера и желанию проявить себя в настоящем деле. Звучит довольно пафосно, но думаю, что так оно и было. К тому же, существовали программы, стимулирующие переезд молодых специалистов в Сибирь, на Север, Дальний Восток. Была выстроена грамотная государственная политика по освоению новых земель. И она принесла результаты: осваивалась целина, перекрывались сибирские реки, строились новые заводы, вырастали научные городки, создавались университеты. Вместе там работали специалисты из самых разных уголков необъятной страны. Сейчас, похоже, приходит осознание того, что территории Сибири и Дальнего Востока являются стратегически важными и нужны специальные программы по привлечению людей – неслучайно саммит АТЭС прошел во Владивостоке, а в экономику региона продолжают вкладывать большие ресурсы.
В школе рядом со мной учились ребята разных национальностей – в моем классе, например, были русские, украинцы, белорусы, якуты, таджик и эвенк. И это было здорово, потому что мы не только из книг знали, но и в реальности видели, что да, действительно, – все народы в нашей стране живут дружно, – мы ведь сами жили дружно. Теперь все изменилось, и то ощущение единства пропало вместе с развалом великой страны.
В старших классах я стал увлекаться химией и биологией, брал факультативные занятия. Эти предметы мне нравились и, кроме того, я тогда решил стать врачом, хотя в детских мечтах, как и многие ребята моего возраста, был космонавтом, водителем или милиционером.
– Как вы оказались во Владивостоке?
– Поступать в вуз я решил во Владивостоке, потому что сюда мы планировали перебраться после Севера – мама родилась здесь и многие родственники проживали в Приморье. Была середина 90-х, – время, сопровождавшееся сменой ценностных ориентиров. Я подал документы во Владивостокский государственный медицинский институт – на лечебный факультет и в Дальневосточный государственный университет – на биологический. В медицинский я не поступил, вероятно, сработал эффект: «сижу впервые перед комиссией, а в голове одна мысль – сейчас меня начнут валить». Никто при этом меня особо «не валил», но проходной балл я не набрал. 
Параллельно я сдавал экзамены в ДВГУ, где проблемы восприятия экзаменаторов мне не мешали, поскольку в ВГМИ я уже прошел курс «молодого бойца». Я уверенно отвечал на все вопросы и был зачислен. Кстати, ДВГУ можно считать любимым университетом нашей семьи – брат окончил математический, а мама химический факультет, свою дипломную работу выполняла под руководством сейчас уже профессора и доктора химических наук Н.П. Шапкина. 
– Как случилось, что вас увлекла биофизика, – это ваша детская мечта или интерес к ней возник после спецкурсов в университете?
– В ДВГУ я выбрал кафедру биохимии, а биофизикой, в частности биофизикой мышечного сокращения, начал заниматься в аспирантуре, после окончания университета. Но заинтересовался этой проблемой еще на третьем курсе, побывав на морской биологической станции «Восток» Института биологии моря имени А.В. Жирмунского ДВО РАН (ИБМ) и пообщавшись с доктором биологических наук, заведующим лабораторией «Биофизики клетки», Николаем Семеновичем Шелудько, который увлек меня этой проблемой, а впоследствии стал руководителем моей диссертационной работы. 
«Восток» покорил меня с первого взгляда, да что там говорить, и лаборатория «Биофизики клетки» на берегу живописного залива Восток тоже. Потому что здесь все было необычно – большая лаборатория на берегу залива, огромные центрифуги, холодная комната для работы с белками, лазерный дифрактометр частиц, спектрофотометры и все это «в поле»! И самое главное на тот момент – в лаборатории работала моя любимая девушка. Наверное, это все-таки закономерность, что в жизни многое происходит как бы случайно…
«За счет чего работает мышца?»
– Рассказ о том, чем я занимаюсь, займет довольно много места, поскольку, если в двух словах, то будет не совсем понятно, а если подробно, то начинать надо со школьного курса химии и биологии. Эйнштейн сказал когда-то, что ничего не происходит без движения, а врачи при этом бы добавили, что движение – это жизнь. Наверное, оба этих утверждения могут стать девизом нашей лаборатории «Биофизики клетки», в которой мы изучаем закономерности биологической подвижности. 
– Если возможно, расскажите вкратце об этих закономерностях так, чтобы было понятно неспециалисту.
– Как известно, различные формы подвижности характерны практически для всех живых организмов. В ходе эволюции у животных возникли специальные клетки и ткани, главной функцией которых является именно генерация движения. Мышечная ткань, если посмотреть с точки зрения биохимии – это комплекс различных белков, ферментов (которые в основном тоже белки, ответственные за ускорение или замедление реакций), углеводов (гликоген), липидов, разнообразных медиаторов (мышечная ткань, соединенная с нервной системой). 
Особенную роль играют два белка – миозин и актин – способные образовывать комплекс – актомиозин, – основной функциональный элемент сократительной системы мышцы. Миозин, представитель семейства «молекулярных моторов», замечателен тем, что сочетает в себе структурную функцию и способность расщеплять аденозинтрифосфорную кислоту (АТФ). В результате такого расщепления происходит преобразование энергии гидролиза АТФ в механическую работу – сокращение мышцы. И эта способность миозина расщеплять АТФ – что, кстати, было открыто советскими учеными В.А. Энгельгардтом и М.Н. Любимовой – многократно увеличивается в присутствии актина – основного белка в составе тонкой нити. Тонкие (актиновые) и толстые (миозиновые) нити составляют основу миофибрилл, из которых состоят мышечные волокна. Поэтому когда актин и миозин рядом и есть АТФ, этого, в принципе, достаточно для движения клетки. 
Существует, конечно, большое количество дополнительных белков, участвующих в процессах клеточной подвижности и регулирующих эти процессы, но основной молекулярный механизм движения основан на использовании нуклеозидфосфата в качестве источника энергии и двух белков: миозин-актин в мышцах или динеин-тубулин в жгутиках и ресничках простейших. Более того, методы анализа функциональной активности миозина, например, так называемый, in vitro motility assay, то есть искусственная система биологической подвижности или метод актин-активируемой АТФазной активности миозина, широко используемый в нашей лаборатории, как раз построены на основе этой способности миозина.

 
Олег МАТУСОВСКИЙ с докторами биологических наук Николаем Семеновичем ШЕЛУДЬКО (ИБМ ДВО РАН, Владивосток) и Софьей Юрьевной ХАЙТЛИНОЙ (Институт Цитологии РАН, Санкт-Петербург), во время перерыва на конференции по биологической подвижности, г. Пущино, Московская обл., 2008 г.  Альбом: Биологи, биотехнологи

 
– И в лаборатории «Биофизики клетки» вы занимаетесь…
 
– Изучением механизма мышечного сокращения на молекулярном уровне, как у беспозвоночных, так и у позвоночных животных. Особенно нам интересны такие явления, которые сложно объяснить с точки зрения современных представлений. Например, гладкая мышца моллюсков или гладкая мышца позвоночных, в отличие от других типов мышц, могут находиться не только в сокращенном или расслабленном состояниях, но и еще в одном – так называемом длительном тонусе. Мышца в таком состоянии способна поддерживать высокое напряжение при очень незначительном расходе энергии АТФ. То есть мышца выполняет работу без потребления энергии, что противоречит всем известным законам! 
В случае двустворчатых моллюсков данное явление проявляется в поддержании моллюском створок раковины в сомкнутом состоянии на протяжении длительного времени. 
– Так за счет чего работает мышца, если энергия АТФ не тратится?
– В последние годы в этой области получены важные результаты, которые прояснили ситуацию и довольно сильно продвинули нас в понимании «а как это всё работает». Нами, например, открыты несколько новых белков в составе гладких мышц моллюсков, изучены их физико-химические свойства, найдены различные регуляторные связи. Но переломным моментом стало обнаруженное нами новое, регулируемое посредством фосфорилирования, белок-белковое взаимодействие между актином и твитчином (огромным белком, локализованным на поверхности толстой нити). Взаимодействие было охарактеризовано различными биохимическими и биофизическими методами, с использованием синтетических сократительных моделей, и на основе данного открытия предложен и опубликован механизм длительного или, как принято говорить в литературе, запирательного (от англ. «catch») тонуса. 
На основе твитчин-актинового взаимодействия и локализации этих белков, мы предположили, что твитчин может образовывать связи между толстыми и тонкими нитями. Данное предположение удалось подтвердить экспериментально. Наша гипотеза вместе с предложенным механизмом образования твитчин-актиновых связей сменила другую, которая просуществовала более 40 лет, но так и не получила экспериментального подтверждения. На сегодняшний день наше открытие признано, подтверждено и уже на этой основе продолжаются дальнейшие исследования во всем мире. 
Наука для государства
– Олег, некоторые ученые отмечают падение престижа науки в сравнении с «советским» периодом. Разделяете ли вы это мнение?
– Прежде всего, нужно понимать, что наука сейчас – не роскошь, которую могут позволить себе богатые страны, а необходимое условие для достижения поставленных целей. Поэтому научно-технический прогресс это не только красивые слова, а наука это не просто любопытство, которое ученые «удовлетворяют за счет государства». Наука определяет престиж государства, от уровня ее развития зависит – будет ли данное государство играть значимую роль в мире или нет. 
Зачастую, на бытовом уровне и в высших эшелонах власти, к науке, особенно фундаментальной, относятся как к несерьезному делу, своего рода хобби, и именно с этим, на мой взгляд, связано падение престижа. Именно поэтому фундаментальные исследования у нас не очень приветствуются. Я был очень удивлен, узнав, что многие чиновники и депутаты считают, что публиковать результаты исследований чуть ли не вредно, поскольку результатами, скорее всего, воспользуются более предприимчивые зарубежные, а не российские компании. 
Я согласен, если речь идет о стратегических направлениях, обеспечивающих безопасность страны. Но основной принцип развития науки – открытость и доступность полученных результатов. На основе этих принципов осуществляется экспертиза научных открытий мировым сообществом. Поэтому мнение, что лучше бы ученые делом занимались и внедряли результаты своих трудов, а не тратили время и деньги российских налогоплательщиков на бесполезные публикации считаю в корне неверным. 
Давайте поговорим о пользе публикаций.
– Хорошо. Обратимся к «Web of Science» – всемирно признанной базе данных по научным публикациям, содержащей информацию о статьях более чем в 10 000 авторитетных научных журналах мира. Проведенный анализ динамики публикаций разных стран с 1993 по 2009 год показал, что в России наблюдается рост числа публикаций на 15-20% (в 1.2 раза). А в бурно развивающемся Китае за аналогичный промежуток времени рост примерно в 13.3 раза. Понятно, что в Китае больше ученых, чем в России и, наверное, для корректного сравнения нужно пересчитать количество статей на одного ученого, но мы этого сейчас делать не будем. Давайте возьмем другой пример – в Южной Корее с населением порядка 50 млн. человек с 1993 года по 2009 год наблюдался рост публикационной активности в 12.4 раза. В Бразилии (население 191 млн. человек) – рост в 7.2 раза. Мощный рывок продемонстрировала Турция (население около 72 млн. человек), которая в 13.1 раза увеличила число публикаций.
На основании анализа публикационной активности в разных странах научный аналитик и ученый Е. Онищенко делает вывод, что «независимо от политического строя, культурных особенностей, места на карте и размера территории действует единая закономерность: страны, в которых происходит быстрое экономическое и научно-техническое развитие, демонстрируют ускоренный (по отношению к наиболее развитым странам мира) рост числа научных статей» (Онищенко Е., www.polit.ru)
Кроме того, фундаментальная наука (которая, как считают некоторые чиновники и депутаты не производит ничего, кроме никому не нужных публикаций) вовлечена в процесс подготовки экспертов научного сообщества, квалифицированных кадров, которые как раз и будут воспринимать и развивать современные технологии. Только на этой основе возможно инновационное развитие и модернизация, о которой так любят говорить сейчас. Поэтому фундаментальную науку нельзя «душить» и совершенно глупо противопоставлять ее прикладной науке. Все взаимосвязано – и то, что сейчас является результатом фундаментальных исследований, через несколько лет может стать основой для прикладных разработок – в настоящее время эти процессы как никогда быстры. Пример с графеном, думаю, всем уже известен и он очень показателен.
– Что, по-вашему, нужно сделать, чтобы изменить сложившееся положение?
Престижность деятельности в сферах науки и образования в настоящее время находится на непозволительно низком уровне. По моему мнению, это связано с развалом страны и пересмотром основных нравственных ориентиров. В те самые «лихие 90-е» многие ученые были вынуждены либо уходить в бизнес, либо уезжать, чтобы просто выжить. Их уход подорвал научно-экспертную базу, нарушил воспроизводство кадров высшей квалификации, и в итоге мы наблюдаем проявления «лженауки» и деятельность псевдоученых, имеющих покровителей во властных структурах. 
Для вывода российской науки из кризиса нужна целенаправленная и системная работа государства. Нужно резко повысить грантовое финансирование научных фондов, распределяющих ресурсы на конкурсной основе. Коллективы исследователей, доказавшие свою научную состоятельность, способные предложить интересную идею, наряду с вполне реальным способом ее реализации, должны финансироваться на мировом уровне, а не так как сейчас – на уровне «поддержания штанов». В итоге научные организации, вырастившие такие коллективы, получат большее развитие. Гарантией справедливого проведения конкурсов должна быть независимость и высокая квалификация экспертов. И пока это все еще возможно, вопреки всему.
Поэтому именно над развитием грантового финансирования и повышения окладов преподавателей и ученых надо работать сейчас, а параллельно улучшать саму организацию науки. Бюрократия и требования предоставить «тонны» разного рода бумажек, подписей и печатей тормозит всякое развитие. Я не говорю сейчас про тендеры для закупок реактивов и оборудования, – это вообще отдельная тема. Но даже если вы прошли все эти препоны и заказали-таки необходимые реактивы, они, во-первых, выйдут вам в два-четыре раза дороже, чем за рубежом, а во-вторых, время ожидания может продлиться от трех месяцев до полугода и больше. Естественно в таких условиях бывает сложно оставаться на передовых позициях…
Я понимаю озабоченность правительства экономией бюджетных средств, но раз поставлена задача развития инновационной экономики, нужно отказаться, наконец, от программ, рассчитанных на 20-30 лет, с не всегда прозрачным результатом, а действовать, учитывая мнение научного сообщества. Потому что еще совсем немного и «точка невозврата» будет пройдена… 
Трудно быть ученым
– Общаетесь с зарубежными молодыми коллегами? В чем их проблемы и как они разрешаются? 
– Да, я стараюсь поддерживать контакты с зарубежными коллегами. Как с молодыми, так и с состоявшимися учеными. Интересно, что основные проблемы молодых ученых универсальны и не зависят от страны. 
Во-первых, – это преодоление жесткой конкуренции, во многом, конечно, зависящей от области, в который работает молодой ученый. И если это трендовое направление, то давление на ученого очень велико. В этом есть как позитивные, так и негативные моменты. С одной стороны, такого рода давление и конкуренция повышают общий уровень проводимых исследований. С другой – появляется соблазн «подкорректировать» данные, чтобы получить желаемый результат и опубликовать свои данные первым. Поддавшись такому соблазну, ученый поставит крест на своей научной карьере. Его статьи не примет ни один престижный журнал, он не получит финансирование на проведение исследований. 

Олег МАТУСОВСКИЙ с доктором биологических наук Дмитрием Ивановичем ЛЕВИЦКИМ (Институт биохимии им. А.Н. Баха, Москва), Европейская мышечная конференция, Оксфорд, 2008 г.Альбом: Биологи, биотехнологи

 
Вторая проблема зарубежной молодежи в науке – это платность высшего образования. Сумма оплаты достаточно высока, особенно в престижном университете. Помогает широко распространенная система кредитов на образование. Взял, отучился, нашел работу – возвращай долги. А если не нашел работу или ее потерял – у тебя проблемы. То же самое появилось и в нашей стране, правда в меньших масштабах, что радует. 
– Считаете ли, что научная миграция, особенно перспективной молодежи, серьезно ослабляет позиции российской науки? 
– Что касается научной миграции, то для молодого ученого это один из этапов в научной карьере. Этап, который позволяет и себя показать и на других посмотреть. В науке нельзя замыкаться и «вариться в собственном соку» – это может пагубно сказаться на дальнейшей научной жизни. Поэтому поездки на конференции, доклады, работа какое-то время в другой лаборатории (в пределах страны или за границей) – это все важно не только для совершенствования своих навыков, обучения новым методам, но и для научных дискуссий, обретения разнообразных научных контактов и расширения научного кругозора. Все вместе взятое помогает посмотреть на проблему с разных точек зрения и найти оптимальное решение. 
Вспомните, как происходило становление многих институтов ДВО РАН? Молодые специалисты из разных городов, прежде всего, из Москвы и Ленинграда, приезжали на Дальний Восток. Некоторых приглашали, а другие приезжали без приглашения. Существовали понятные «правила игры», и квалифицированные специалисты со временем становились независимыми, получали возможность организовать свои лаборатории и развиваться. 
Совместить несовместимое
– Олег, считаете ли вы, что в сравнительно близком будущем человечество ожидает триумф клеточных технологий? 
– Смею утверждать, что триумф клеточных технологий уже наступил. Еще 20 лет назад представить, что геном человека и многих живых организмов будет полностью «прочитан» казалось нереальным и невыполнимым. Сегодня эта цель достигнута. Потрачены огромные интеллектуальные и финансовые ресурсы. Надо понимать, что геном каждого человека уникален, поэтому существование своего рода матрицы с множеством вариаций позволяет проанализировать геном быстрее и качественнее. И действительно, «прочтение» генома сейчас стоит на порядок дешевле, около 100 000 рублей. Да это все еще очень дорого, но уже доступно. Думаю, со временем это будет стоить еще дешевле. Все это уже сейчас меняет подходы к диагностике и лечению многих заболеваний и производит «революцию» в медицине. Это только один пример из бурно развивающейся сейчас дисциплины – геномики. То же самое мы видим и в протеомике, биоинформатике, биотехнологии и других новых дисциплинах на стыке наук. Так что нас можно поздравить – мы живем в удивительно время!
– Какими могут быть достижения в области ваших научных интересов через 10, 25 лет? 
– Трудно сказать, что произойдет в науке через 10 лет. Как раз пример этому – перечисленные выше дисциплины, которые еще 20 лет назад были почти не известны, а некоторые находились просто в зачаточном состоянии. 
В моей области – в биофизике и биохимии мышечного сокращения, как и во всех дисциплинах, которые вобрали в себя несколько областей и которые находятся на стыке различных интересов, будут происходить те же процессы, что и в науке в целом. Будет попытка заглянуть еще глубже в суть материи, но при этом будут предприниматься попытки обобщить, на первый взгляд, несовместимые явления и попытки проецировать полученные результаты на всю систему. 

Эксперимент с использованием радиоактивного изотопа фосфора 32P, 2010 г. Альбом: Биологи, биотехнологи


Post Scriptum
– Приходится ли вам «удлинять» свое рабочее время?
– У ученого, как у любого увлеченного человека, мало свободного времени. Помимо непосредственно экспериментальной работы, много времени уходит на дизайн эксперимента, работу с литературой, написания отчетов и прочих документов, участие в конкурсах для получения дополнительного, грантового финансирования. И еще, конечно, написание статей, участие в конференциях, доклады, преподавательская деятельность, – все это также отнимает очень много времени. Поэтому, занимаясь наукой, волей-неволей приходится жертвовать свободным временем, которое мог бы провести в кругу семьи или друзей. 
– Какие обстоятельства могут влиять на принятие вами решений по важным вопросам? Мнение каких людей важно для вас?
– В первую очередь, мне важно мнение моей семьи и, конечно, тех людей, которых я уважаю. 

Олег МАТУСОВСКИЙ с дочкой, 2012 г.  Альбом: Биологи, биотехнологи


– И, в заключение, несколько слов о ваших жизненных ценностях и увлечениях… 
– Главная ценность для меня – это семья. Свободное время, которого не очень много, стараюсь проводить в кругу семьи. Мы вместе отдыхаем, причем стараемся делать это активно. Увлечения – изучение языков, чтение, машины. Люблю быть за рулем, вообще люблю движение, дорогу… Любимых книг много – сложно что-то особенное выделить из того, что нравится. Пожалуй, самый любимый автор – это Михаил Булгаков, его я перечитываю довольно часто. Очень люблю также писателей-фантастов – Аркадия и Бориса Стругацких, Рея Бредбери, Генри Каттнера.

4 комментария:

  1. Рады за тебя, олег!

    ОтветитьУдалить
  2. Рады за тебя.олег, и за романа. Привет маме.

    ОтветитьУдалить
  3. Рады за всех матусовских. Маме привет

    ОтветитьУдалить
  4. Рабды за всех матуовских. Привет маме

    ОтветитьУдалить