Ольга Головань: «Мне везет на людей»

«Усредненный портрет молодого ученого вывести непросто, ведь каждый из нас идет в науку, повинуясь собственным побуждениям. Конечно, объединяет живой интерес к окружающему миру, желание познавать и развиваться. Скорее всего, это общее свойство всех поколений ученых. Но именно сейчас время ставит особенные требования к активности молодого ученого, так как темп жизни вырос, и появились новые возможности для самореализации». – Мы беседуем с кандидатом биологических наук Ольгой Анатольевной ГОЛОВАНЬ. Как-то язык не поворачивается называть эту молодую и милую девушку по отчеству. Но ее активность, ответственность и настойчивость в достижении своей цели, помноженные на упорный труд и толику везения, привели к закономерному результату. Сегодня Ольга, работающая девятый год в Институте биологии моря ДВО РАН, стала высококвалифицированным специалистом в области систематики равноногих ракообразных (Isopoda).

Серия работ Ольги Головань, посвященная результатам исследования фауны изопод российской части Японского моря в 2011 году удостоена премии ДВО РАН имени выдающихся ученых Дальнего Востока России (имени академика О.Г. Кусакина). Ее работа поддержана тремя грантами (где она – руководитель), в том числе, в этом году, грантом Президента РФ для молодых кандидатов наук. Список заслуг Ольги можно продолжать…

Arcturidae на гидроидах, НИС «Академик Опарин», Курильские о-ва, 2011 г.

Наша справка. Ольга Анатольевна Головань, кандидат биологических наук, автор 17 научных работ, в том числе серии статей и монографии. Основные научные интересы: систематика и биогеография равноногих ракообразных; фауна изопод Японского моря, дальневосточных морей.

Ольгой Анатольевной проведена ревизия фауны равноногих ракообразных российских вод Японского моря. Не только свободноживущих, но также паразитических подотрядов. Ею впервые обнаружены в исследуемой акватории 16 видов (15% фауны), шесть родов, шесть семейств, описано два новых для науки вида, два вида сведены в младшие синонимы, два вида перенесены в другой род. Подготовлен определитель по фауне изопод российских вод Японского моря. Впервые проведен анализ таксономического и зонально-географического состава, батиметрического и широтного распределения изопод северо-западной части Японского моря. Впервые на примере бентосной группы беспозвоночных показано существование в шельфовой зоне акватории пяти фаунистических районов, границы которых согласуются со схемой крупномасштабных циркуляций в холодном секторе моря. Ею установлено присутствие в фауне глубоководной котловины моря эндемичных видов из глубоководных родов. Результаты ее работ имеют важное значение для понимания процессов формирования фауны Японского моря, а также для изучения процессов расселения видов, колонизации глубин и формирования глубоководных экосистем в целом.

Ольгой Анатольевной подготовлена общая сводка по фауне изопод Японского и Охотского морей, Тихоокеанского прибрежья Японии и Курильских островов, включающая данные о 506 свободноживущих и паразитических видах.

В 2008 году результаты ее исследований были включены в отчетные материалы РАН.

Ко Тао, Таиланд, 2011 г.

Жизненный путь – «прямая»

– Часто так случается, что многие важные события нашей жизни вырастают из детства, которое во многом определяет всю последующую жизнь … Расскажите о себе, родителях, вашей семье. Как зародился интерес к науке?

– Я родилась и выросла во Владивостоке, в семье сотрудников ДВНЦ АН СССР. Папа, Анатолий Александрович Головань, изучал строение океанического дна геофизическими методами в лаборатории магнитометрии и теплового потока Тихоокеанского океанологического института. А мама, Виктория Владимировна Пирожникова, фармацевт по образованию, работала в Тихоокеанском институте биоорганической химии. Так что мое решение – пойти в науку – наверное, было сформировано семьей и средой, в которой я росла.

Во времена моего детства папа часто бывал в экспедициях, ему такая работа очень нравилась. Морская и полевая романтика была ему по душе. И он, как человек яркий и эмоциональный, по возвращении выплескивал на нас свои впечатления. Поэтому я мечтала стать морским геофизиком – как папа. Но интерес к биологии, который у всех, наверное, начинается с какого-то «юного натурализма», зародился еще раньше. Когда, например, меня совсем маленькую надо было чем-то отвлечь, мне выдавали том «Жизни животных» с большими цветными картинками, и в течение пары часов взрослые могли заниматься своими делами.

Когда я подросла, папа стал брать меня на лето на остров Попова. Он работал на морской экспериментальной станции, а я вместе с другими детьми сотрудников свободно «паслась» на берегу. Там мы могли видеть своими глазами захватывающую красоту прибрежной подводной жизни, потрогать ее и попробовать на вкус, а не просто прочитать о ней в книгах. В общем, в младших классах школы я точно знала, что буду нырять с аквалангом и стану морским биологом.

А еще мне повезло, что в детстве рядом со мной были не только родители, но еще и бабушка с дедушкой. Мой дедушка был особенный человек – очень правильный, целеустремленный и успешный. Он без какой-либо сторонней поддержки получил высшее образование, в его время это было сложнее, чем сейчас, строил Ярославский ГОК, много лет проработал там главным энергетиком комбината. Дедушка, как сказали бы сейчас, пример человека, который сделал себя сам.

Все мои родные очень разные, и у каждого было чему поучиться. Так что мне повезло, моя семья дала мне хороший старт. Мне вообще везет на людей…

– Случалось ли вам принимать решения, от которых изменялся ход последующей жизни?

– Когда после школы нужно было определяться с выбором профессии, положение в научных институтах из-за недостаточного финансирования складывалось невеселое. Мои родные никогда не пытались сильно влиять на принятие мною решений, но им очень хотелось, чтобы я поступила в мединститут. Я некоторое время колебалась между медом и биофаком ДВГУ, но не очень долго – выбрала биофак, о чем никогда не жалела. Вот, пожалуй, одна из критических точек, от которой зависел ход дальнейшего развития событий.

Если бы пошла в «мед» – стала бы психиатром.

– Какие обстоятельства влияли на выбор специальности?

– В выборе дальнейшей специализации на самом биофаке мне тоже не пришлось долго сомневаться: раз уж я пришла на этот факультет ради того, чтобы заниматься морской биологией – пошла на кафедру гидробиологии. То есть, к вопросу о бифуркациях, может быть, такие точки и были, но, скорее, в личной, чем в профессиональной сфере. А в общем и целом, мой жизненный путь больше похож на прямую, и все колебания происходят вокруг одного вполне четко заданного направления.

– Что было такого замечательного на биофаке, что о том времени остались лишь хорошие воспоминания?

– Биофак много дал и мне, и моим сокурсникам, насколько я могу судить. Во-первых, нам повезло учиться у преподавателей от Бога, талантливых, по-настоящему живущих своим делом людей, таких как Валентин Михайлович Алексеев, Вячеслав Алексеевич Леонов, Наталья Павловна Токмакова, Валентина Михайловна Пешеходько, Владимир Александрович Раков и многих других замечательных преподавателей из старого состава. Они не просто передавали нам свои знания, но заражали любовью к своей профессии.

Во-вторых, дух биофака сплачивает. Студенты общаются не только в стенах университета, но и на летних практиках, вот уж когда точно можно узнать, кто чего стоит. Обычно в таких ситуациях рождаются крепкие дружеские связи, которые долго потом сохраняются. Конечно, часть контактов отсеивается со временем. Наверное, потому, что сами люди меняются с возрастом, меняются их цели и интересы. С некоторыми мы меняемся и растем параллельно – своего рода коэволюция. Тогда сохраняется взаимный интерес друг к другу. У меня очень теплые отношения с подругой детства и с университетскими друзьями. Из последних – почти все, с кем сохранилось общение, так или иначе связаны с наукой.

НИС «Академик Опарин», Итуруп, 2011 г.

– Как складывался ваш путь в академическую науку?

– На втором курсе университета нужно было определиться с выбором дальнейшей специализации. Мне хотелось заниматься биоценозами, и по совету заведующего нашей кафедрой Вячеслава Николаевича Иванкова я пошла в лабораторию хорологии ИБМ ДВО РАН, к Олегу Григорьевичу Кусакину. Вот здесь, наверное, была еще одна критическая точка. Вячеслав Николаевич, когда хотел меня сориентировать, рассказал, что биоценозами занимаются в ТИНРО, Вячеслав Петрович Шунтов с коллегами, но это больше ихтиоцены пелагиали, и в ИБМ, в лаборатории Олега Григорьевича – и это литораль. Мне показалось ближе второе.

Олег Григорьевич, академик, выдающийся гидробиолог и зоолог с мировым именем, один из основателей нашего института, представитель Питерской/Ленинградской научной школы, ученик знаменитого карцинолога и биогеографа Евпраксии Федоровны Гурьяновой, в общении оказался немного ироничным, простым и доступным человеком.

– Кто для вас Олег Григорьевич? Расскажите немного о нем.

– У Олега Григорьевича было два основных направления научной деятельности – биоценология, изучение литорали дальневосточных морей и зоология, систематика равноногих ракообразных, хотя он, как человек просто энциклопедических знаний, блестяще разбирался в систематике многих групп, и под его руководством выросло много систематиков – специалистов по отдельным группам животных.

Олег Григорьевич сразу выразил скепсис по поводу моих биоценозов и сказал, что сначала мне стоит хорошо освоить какую-нибудь одну группу животных, выберите, мол, себе что-нибудь. Ну, я и выбрала морских козочек – это подотряд амфипод, близких к нашим изоподам раков.

На самом деле Олег Григорьевич немного слукавил, так как у него уже был в тот момент студент с биоценотической темой, и ему просто не хотелось повторяться. Так у меня произошло смещение научных интересов в сторону зоологии.

К большому несчастью для всех нас, Олега Григорьевича в 2001 году не стало. В тот год я перешла на последний курс университета и оказалась его последней студенткой. Вот видите, как мне везет на людей, довелось поучиться у такого выдающегося ученого и узнать такого замечательного человека.

Интересные и утонченные животные – изоподы

– Как решился вопрос о научном руководстве вами?

– Лабораторию после смерти Олега Григорьевича возглавила его ученица и преемница в научном плане Марина Валентиновна Малютина, также известный в мировом научном сообществе систематик, специалист по равноногим ракообразным. Основной ее научный интерес – это глубоководные изоподы Антарктики, а именно муннопсиды – одно из крупнейших глубоководных семейств, доминирующее в абиссали. А мне она «отдала» нашу дальневосточную фауну изопод. Для начала, и в качестве темы для диссертации – фауну северо-западной, российской, части Японского моря, за пределы которой мне, конечно же, сейчас уже пришлось выйти.

С М.В. Малютиной на закрытии X Съезда Гидробиологического общества при РАН, 2009 г.

Это очень интересно. Изоподы – процветающий отряд высших ракообразных, включающий около 10 тысяч видов. В Мировом океане они распространены повсеместно и являются обычным и массовым компонентом донных биоценозов, особенно на больших глубинах. Фауну изопод российских Дальневосточных морей исследовали Евпраксия Федоровна Гурьянова и Олег Григорьевич Кусакин, глубоководную фауну близкого к нам Курило-Камчатского желоба – еще один известный российский карцинолог Яков Авадьевич Бирштейн. Однако эта фауна до сих пор остается изученной далеко не полностью. В основном – из-за недостаточной полноты сборов. Это, пожалуй, главная проблема в систематических и фаунистических исследованиях многих непромысловых групп животных. Относительно хорошо изучен шельф, в том числе и российских Дальневосточных морей – благодаря ряду прибрежных и морских экспедиций ИБМ, ТИНРО, ЗИН и других российских институтов, в которых для сбора материала, в частности, применялись водолазные методы. Значительно меньше сведений о глубоководных изоподах. Дело в том, что эти маленькие и подвижные животные с трудом улавливаются традиционными орудиями сбора. Это фантастические создания с длинными тонкими конечностями, часто красиво и сложно скульптурированные и очень хрупкие. Так что реальный видовой состав фауны изопод не полно отражен даже в районах, где раньше производились съемки.

К счастью для нас, ученых, в последнее время темпы глубоководных исследований многократно выросли, благодаря совершенствованию технологий сбора, появлению новых орудий – полно улавливающих и щадящих, позволяющих доставить обитателей дна через многие километры водной толщи в почти нетронутом виде. Очень помогает международная кооперация, поскольку организация и проведение экспедиции на современном уровне – предприятие трудо- и наукоемкое и весьма дорогостоящее.

Экспедиции…

Траловая съемка ТИНРО-КамчатНИРО на НИС «Профессор Кизеветтер», западная Камчатка, 2009 г.

Наша справка. Ольга Головань принимала участие в четырех экспедициях, в том числе двух международных: «RUSALCA 2006» (Russian–American Longterm Census of the Arctic) в Беринговом и Чукотском морях; экспедиция ТИНРО и КамчатНИРО на НИС «Профессор Кизеветтер» (2009 год) в Охотском море; российско-немецкая глубоководная экспедиция SoJaBio (2010 год) в Японском море; экспедиция ТИБОХ (2011 год) в районе Курильских островов (в двух последних – в должности начальника отряда). Участвовала в организационной подготовке экспедиция SoJaBio.

– Расскажите немного о научной кооперации, участии лаборатории в международных программах.

– Благодаря работе глобальных международных программ CoML (Census of Marine Life) и CeDAMar (Census of the Diversity of Abyssal Marine Life) было проведено уже несколько десятков экспедиций в Атлантическом, Tихом, Индийском и Южном Океане. Как сказано на официальном сайте CoML, это – «растущая глобальная сеть исследователей более чем 70 стран, вовлеченных в десятилетнюю инициативу по оценке и объяснению разнообразия, распространения, и обилия морской жизни в океанах – в прошлом, настоящем, и будущем».

Гидробиологическая лаборатория на НИС «Академик Опарин», рейс ТИБОХ ДВО РАН, 2011 г. Слева направо: О. Головань, А. Цурпало (ИБМ ДВО РАН), К. Минин (ИО РАН).

Заведующий нашей лабораторией Марина Валентиновна Малютина, как известный специалист-систематик одной из главных групп глубоководного бентоса, участвует в этих программах более 10 лет и поддерживает тесное и продуктивное сотрудничество с Зоологическим институтом Гамбурга. В 2007 году в рамках этих программ и связей родилась идея о проведении двух совместных немецко-российских глубоководных экспедиций в северо-западной Пацифике, где на современном уровне до сих пор не работал никто. Авторами проекта стали – с немецкой стороны профессор Ангелика Брандт, а с российской – Марина Валентиновна. Первой была проведена совместная российско-немецкая глубоководная экспедиция SoJaBio (Sea of Japan Biodiversity Studies), в подготовке и проведении которой я принимала непосредственное участие. Экспедиция ИБМ ДВО РАН и двух немецких институтов, проходила на нашем НИС «Академик Лаврентьев» с использованием современного оборудования, привезенного немецкими коллегами. Главной целью экспедиции было изучение биоразнообразия глубоководного бентоса Японского моря.

Экспедиция SoJaBio, 2010 г., трал Агассица

– Удалось заинтересовать немецких коллег изучением дальневосточных морей?

– Конечно. Японское море – это уникальный, очень интересный в фаунистическом отношении бассейн. Оно представляет замкнутую глубоководную котловину, отделенную от сопредельных акваторий мелководностью проливов (их глубины находятся в пределах шельфа), что должно являться барьером для проникновения истинно глубоководных видов в море. Кроме того, море разделено на холодный северо-западный и теплый юго-восточный сектора, на границе которых, по крайней мере, в пределах шельфа, происходит столкновение бореальной и субтропической фаун. К слову, до сих пор не изучено, как представители этих разных по происхождению и направлениям расселения мелководных фаун осваивают глубины. На глубинах более 500 метров котловина занята единой по происхождению и характеристикам водной массой, что предоставляет сходные условия существования и расселения на севере и юге моря. Таким образом, Японское море может служить естественной моделью геологического масштаба для изучения процессов расселения видов, колонизации глубин и формирования изолированной, закрытой глубоководной экосистемы.

Экспедиция SoJaBio, 2010 г., группа EBS (эпибентосного салазочного трала). Слева направо: Т. Шотт, А. Брандт, Н. Эльснер, М. Малютина, Т. Риль, О. Головань

Во время нашей экспедиции была выполнена биологическая съемка на глубинах от 500 до 3600 метров, впервые для дальневосточных морей – с использованием высокотехнологичных современных орудий сбора по общепринятым в мире методикам. В том числе для сбора макробентоса (животных от 0.1 до 1 см) использовался эпибентосный салазочный трал, который в нашем случае был оснащен фото- и видеокамерами и снимал весь процесс траления от момента постановки трала на дно. Только представьте – знаменитые кадры, когда Нил Армстронг ступает на поверхность Луны, люди увидели в 1969 году, а первые съемки дна глубоководной котловины Японского моря – только в 2010 году. И этими людьми были мы!

Следующим этапом совместных исследований должна стать запланированная на 2012 год экспедиция KuramBio (Kurile Kamchatka Deep Sea Biodiversity) в район Курило-Камчатского желоба, с использованием тех же технологий, что и SoJaBio, но уже на немецком НИС. Вся наша международная научная группа (а в проект, начиная с SoJaBio, вовлечены представители девяти научных институтов из трех стран), затаив дыхание, ждет его реализации. Фауна Японского моря очень интересна с теоретической точки зрения, но все же она довольно бедна в силу его изоляции. Тогда как истинно абиссальное население Курило-Камчатского желоба должно оказаться впечатляющим по видовому богатству. И это действительно неизвестная область на карте!

– Немецкие коллеги работают у нас, а вам, Ольга, хотелось бы поработать некоторое время у них или в дружественных российских лабораториях?

– Так уже сложилось, что у нашей лаборатории тесные связи с двумя немецкими институтами, Зоологическим институтом и музеем университета Гамбурга и Морским отделением Зенгенбергского института в Вильгельмсхафене. Мне довелось побывать в обоих институтах, и я рассматриваю возможность некоторое время там поработать, поскольку у них есть сборы по очень интересной для меня группе паразитических изопод, но речь идет о месяцах, а не о годах работы. Так же с Зоологическим институтом и Институтом океанологии РАН, где собраны большие коллекции по моей группе.

Неотъемлемая часть жизни

– На что вы готовы пойти ради занятий любимым делом? Можете представить ситуацию, что в определенное время, в определенных обстоятельствах вам станет не интересно заниматься научными исследованиями?

– На данном этапе своей жизни я не могу представить себе такой ситуации, чтобы я перестала интересоваться исследовательской деятельностью. Проще представить ситуацию, когда по каким-либо обстоятельствам мне пришлось бы прекратить заниматься наукой.

– Готовы ли вы сознательно ограничивать себя в зарплате, свободном времени, подчинять интересы семьи – работе?

– Конечно, сознательно ограничивать себя я не готова. Считаю, что в жизни все должно быть гармонично – и семья, и любимая работа. Разумеется, занятие наукой требует отдачи, иногда занимает все время и внимание, но в норме это скорее внутреннее побуждение, чем ограничения. К счастью, моя семья меня понимает и поддерживает, к тому же мой муж  сам связан с наукой. Он тоже биолог.

После защиты кандидатской диссертации, 2008 г., с мужем А. Удаловым.

– Есть ли у вас увлечения кроме науки?

– Из серьезных увлечений, помимо профессиональных, сейчас остался только дайвинг. К сожалению, нырять получается редко, в основном из-за дефицита времени.

Музыку люблю и слушаю много, в основном различные направления рок-музыки: гранж, метал, фолк-рок, в последнее время – больше фолк-метал или готик-метал (что-то вроде «Tiamat», «Lake of Tears» или «Equilibrium»), любимых групп много, все зависит от настроения, самая любимая сейчас, пожалуй, «Tool».

После окончания университета недолго, около года, пыталась поиграть в группе на бас-гитаре, но, к сожалению, желания заниматься музыкой было больше, чем таланта, так что это мое увлечение было скорее ради самого процесса, а не каких-то результатов. Хотя мы даже где-то несколько раз выступили.

Из книг люблю хорошую фантастику и фэнтези, кино – Линча, Джармуша, фон Триера…

– Можете ли вы ответить на вопрос, что для вас значит заниматься наукой?

– Пожалуй, да. Наука – это драйв и неотъемлемая часть моей жизни.