«Если
не вытащить российский
Дальний
Восток из того захолустного
пребывает,
то лет через двадцать
его
вполне можно потерять».
В.А.
Шупер
Пространство современной России:
возможности и барьеры развития (размышления
географов-обществоведов)
/ отв. ред.
А. Г. Дружинин, В. А. Колосов, В. Е. Шувалов. М.:
Вузовская
книга, 2012. – 336 с., с. 63
Что представило Министерство Дальнего
Востока в качестве «Национальной программы развития Дальнего Востока до 2025 года
и на перспективу до 2035 года»?!
К 1 сентября Правительство Российской Федерации,
согласно поручению Президента, должно представить Национальную Программу
развития Дальнего Востока до 2025 года и с перспективой до 2035 года. И этот
документ станет основной темой очередного Восточного экономического форума,
который состоится во Владивостоке 4-6 сентября. Что ожидает от этого документа
наш гость и постоянный автор Юрий Алексеевич АВДЕЕВ, ведущий научный сотрудник
Тихоокеанского института географии ДВО РАН, кандидат экономических наук? И что
он хотел бы видеть в Национальной Программе?
– Национальная программа
развития Дальнего Востока на долгосрочную перспективу должна стать содержательным
продолжением взятого пять лет назад курса на развитие региона, объявленного приоритетом
на весь ХХI век. Согласитесь, в
новейшей истории России на такую перспективу ещё никто не замахивался. За
последние 25 лет разрабатывали и утверждали много программ и стратегий, но ни
одна из них не была выполнена. Будто и разрабатывали следующую, чтобы не
отчитываться по предыдущей.
 |
| Юрий Алексеевич АВДЕЕВ |
Выход через Дальний
Восток
– Статус Национальной программы ко многому обязывает,
и в её разработке должно быть учтено мнение каждого?
– Как я понимаю, статус
Национальной программы как бы сигнал, что это не задание ещё на одну в ряду
неисполненных, а документ на уровне Национальной безопасности, когда необходимо
объединить усилия как формальных структур, так и бизнеса, и населения (не государственная,
президентская или федеральная, ответственность за которую несут чиновники
разных ведомств, а именно «национальная», в которую включаются все). Это не
значит, «бросайте все, айда на Дальний Восток». В этом понимание того, что
только через Дальний Восток, через выход на интеграционное взаимодействие со
странами Азиатско-Тихоокеанского региона Россия может преодолеть затянувшуюся
стагнацию. Здесь наиболее удобный выход в Мировой океан, здесь динамично
развивающиеся экономики, здесь самый большой по численности населения регион,
здесь у нас природные ресурсы, которые пока остаются малодоступными, это наш «Второй
Урал», здесь выход в Арктику и начало Северного морского пути, Транссиб, БАМ, космодром
Восточный и много ещё чего. – Именно здесь, сконцентрировав ресурсы на
прорывных направлениях, можно добиться наибольшего успеха.
К сожалению, разработка Программы
не стала главным предметом обсуждения на телевидении, в СМИ, в академической
среде, студенческих аудиториях. Обсуждались проблемы Украины, дойдёт ли газ до
Европы, а как выйти из социально-экономической депрессии, о той роли, какую
может сыграть в этом Дальний Восток, об этом не очень.
Не то, чтобы совсем ничего:
в Общественной палате прошло заседание Совета общественных палат
Дальневосточного федерального округа (ДФО), участники которого обсуждали предложения
в Национальную программу; в феврале, подводя итоги IV Восточного экономического форума (ВЭФ), полпред
президента, вице-премьер Ю. Трутнев предложил определить Национальную программу
Дальнего Востока ключевой темой очередного ВЭФ во Владивостоке. Востокгосплан,
структура, созданная при Минвостокразвития, организовал обсуждение с экспертами,
сформулировал региональное видение проблем и решение социально-экономических
проблем региона. В конце мая на выездной сессии ВЭФ в г. Улан-Удэ обсуждалась
роль Национальной программы в развитии Дальнего Востока. Было даже «обучение»
чиновников субъектов федерации с помощью иностранных специалистов, как готовить
программу. Как утверждают в Министерстве Дальнего Востока, в обсуждении приняло
участие более 16 тыс. человек, но при всей немногочисленности населения
региона, это всего десятые доли процента.
Идеология бывает разной
– Так вроде, а что обсуждать, всё давно ясно:
добыть-продать-купить, ну ещё транзит, работайте и будет вам счастье. Или есть
какие-то другие варианты?
– Возможно, вариант Национальной
программы, подготовленный Минвостокразвития, не окончательный, и до сентября в
него будут вноситься коррективы, но заложенная в документ идеология вряд ли изменится.
Поэтому можно утверждать, что пока в Программе нет ответа на вопрос, как
совершить прорыв, который только и может обеспечить решение амбициозных
задач. Эти задачи Президент сформулировал жёстко: выйти на темпы роста ВРП
Дальнего Востока до 6% в год; прекратить отток населения; повысить
качество жизни людей и социального развития до уровня выше
среднероссийского; увеличить товарооборот и объёмы инвестиционного
сотрудничества регионов Дальнего Востока и сопредельных стран мира. – Можно
совершенно определенно утверждать, что даже если увеличить объёмы экспорта
углеводородов, рыбы, леса, в десятки раз больше перевозить транзитных грузов,
работы каждому хватит на 25 часов в сутки, но лучше не станет ни жителям
Дальнего Востока, ни России.
Предстоит большая работа по
преодолению рассогласованности между ранее принятыми решениями и тем, что
необходимо делать сегодня, необходимо увязать между собой то, что сформулировано
в дальневосточных разделах 12-ти Национальных проектов. Нужно понять, по каким
причинам раньше не удавалось достичь поставленной цели. Инвестиционная активности
на Дальнем Востоке за последние годы возросла, в отчётах рапортуют о количестве
резидентов, созданных ТОРах, предприятиях и тысячах новых рабочих мест, но при
этом не обсуждается, какая связность между этими проектами, какой мега-проект
реализуется. Накоплен огромный отрицательный опыт разнонаправленных планов по
вводу новых объектов и обеспечивающей инфраструктуры, что приводит в лучшем
случае к задержке начала эксплуатации, а то и вообще к «заморозке» проектов на
годы.
Сколько бы мы не пытались
убедить сами себя, что благодаря усилиям властей ситуация улучшается, люди
продолжают уезжать. Это коренная проблема Дальнего Востока последних трёх
десятилетий, за эти годы родилось уже второе поколение, и убыль населения –
реальная угроза не только Дальнему Востоку, но и России. Это то, что в первую
очередь требует глубокого анализа и честного ответа: почему человеческий
капитал не стал той ценностью, которой должны соответствовать условия его
жизнедеятельности. Отвлекаясь от прочих обстоятельств, и приняв на веру оценку
экологической обстановки в регионе, которая в Программе характеризуется как
«чистейшая экология», хочется спросить авторов: вы о чём? – В местах
концентрации населения рядом со словом экология чаще хочется поставить
«катастрофа»: пусть то озеро Байкал или бухта Золотой Рог; угольная пыль,
накрывшая г. Находку, или крупные свинокомплексы, отравившие водоёмы и
скотомогильники рядом с жильем. Это лишь побочный эффект тех причин, по которым
люди отсюда бегут, но если этого не замечать, то проблема через какое-то время
решится сама собой, отток прекратится: одни вымрут, другие ещё успеют уехать. И
тогда о каком приросте ВРП можно думать, для кого улучшать качество жизни, и
какая перспектива у региона? Поэтому недостаточно думать или провозглашать
(идеологическая установка), что Программа нацелена на улучшение жизни
населения, нужно ясно представлять, каким путём можно достичь этого улучшения.
– Но ведь в Программе сформулирована цель, разве этого
недостаточно?
– Принципиально важно, как
сформулирована цель и определены решаемые задачи: куда идём, что впереди? Как
далеко видится Национальная программа, вроде бы как ясно: до 2025 года с
перспективой до 2035 года? Но, как быть с приоритетом до конца столетия?
Очевидно, что краткосрочная и среднесрочная перспектива предопределяются хотя
бы контурами сверхдолгосрочной перспективы, а значит в Национальной программе это
видение должно быть отражено. Но в Министерстве цель сформулирована просто: «создать на Дальнем Востоке глобально конкурентоспособные условия инвестирования
и ведения бизнеса». – Кто в
качестве инвестора, для какого бизнеса? Формула глобальной цели
регионального развития предполагает понимание собственного позиционирования в геополитическом
и геоэкономическом пространстве мега-региона, а также представление о динамике
спроса и потребностях (текущих и более отдаленных) тех стран, с которыми Россия
находится в интеграционном взаимодействии.
Что представляет собой сегодня Дальний Восток как
часть Азиатско-Тихоокеанского региона? Мы сколько угодно можем позиционировать себя
большими и могучими среди других экономик, но объективно потенциал региона составляет
десятые и сотые доли процента: по населению, ВРП, по доле в мировой торговле
или инвестициях. Все порты Дальнего Востока по грузообороту с большим
преувеличением сопоставимы с одним корейским портом Пусан. Когда-то здесь были
сотни торговых судов, рыболовный флот, формировался танкерный флот, десятки
рефрижераторов и мощный ледокольный флот. Каким будет национальный флот к 2035
году, сможем ли создать технологичные высокопроизводительные порты, как это
будет согласовано с возможностями железнодорожного транспорта, и не только по
объемам, но и по скорости, и по сохранности, по логистике? – Разве всё это не
является предметом Национальной программы развития Дальнего Востока? В этом ещё
одно отличие нового документа: во всех предыдущих Дальний Восток рассматривался
как региональная проблема, которую регион решает сам, в федеральном бюджете
есть соответствующая строка, что не всегда совпадало с пришедшими в регион
деньгами. Теперь же, по идее, статус программы поднимается до уровня
национальной проблемы, решение которой обеспечивается новым набором
инструментов, а проводниками национальной стратегии являются ведущие
государственные компании. Другое дело, насколько эти акторы осознают свою
миссию, и не ограничивают её корпоративными интересами. На то и нацелена
Национальная программа, и утверждающий её глава государства.
– Но ведь все с чего-то начинается: уже положено начало крупного
судостроения на юге Приморского края, и это зафиксировано в Программе.
– Да, это так, только помним ли мы о том, что на
строительство первых судов используется металл из Южной Кореи, который сегодня
не востребован там из-за кризиса своего судостроения. А в планах десятки и
сотни судов, и с какими проблемами придется столкнуться, когда там преодолеют
трудности? Программой предусматривается создание производственной цепочки: от
добычи руды и готового металла для отечественного судостроения, или будем
решать проблемы по мере их поступления? Во всяком случае ощущение такое, что
пока Роснефть решает задачу в одно действие: построить суда для перевозки
нефти. Если же долгосрочным проектом предусматривается создание национального
Центра судостроения на Дальнем Востоке, как главного звена большой цепочки, то
в ней должна быть понятна и последовательность формирования всей цепи: от
разведки месторождений и добычи до электроники и логистики. И всё это предмет
Национальной программы, открывающий перспективу, в том числе малому и среднему
бизнесу, каждому, кто собирается отсюда уехать, и для тех, кто захочет сюда
приехать.
Какие могут быть
варианты?
– В современном мире союзы между странами больше формируются
с мыслью «Против кого дружим?». А есть ли примеры других вариантов
интеграционных связей?
– В Программе военно-политическое
противостояние рассматривается в качестве главного внешнего вызова, и это
основной мотив интеграционных процессов. А вот китайский проект «Шёлкового
пути» является примером иных интеграционных связей. Он объединяет около сотни
стран, привлекая многомиллиардные инвестиции. Почему для нашей Национальной
программы это не стало предметом для подражания, объяснить трудно. Почему
модернизация Транссиба не рассматривается в качестве масштабного международного
проекта, который можно представить в виде совокупности долгосрочных и
взаимосвязанных инфраструктурных мега-проектов. В этом реальный ответ на исторические
вызовы, предпосылки новой геополитической конфигурации, в которой Россия формирует
стабильное партнёрство с ведущими субъектами мировой политики, а в рамках
евразийского пространства появляется возможность контролировать грузопотоки
между Азиатско-Тихоокеанским регионом и Европой. Такой транспортный коридор
между Востоком и Западом открывает новые возможности для национального бизнеса,
поднимает на более высокий уровень российско-китайских отношений, обеспечив устойчивую
и надёжную связность между странами АТР и Евросоюзом. У глобального
транспортного коридора, связывающего потребительские рынки с населением в 4
млрд. человек, огромные перспективы для мировой экономики по двум направлениям
– российском и китайском.
На что делаем ставку?
– А в чём, собственно, новация? Ну ограничили экспорт
углеводородов, хотя, думаю, что до этого далеко, начали наращивать транзитную
функцию. В одном случае зависимость от конъюнктуры спроса, так и тут не меньше
зависимость от грузоотправителя.
– Да, при всей важности
обустройства транзитной функции между двумя континентами, тем не менее для
России это не может быть главным, потому что, с одной стороны, по существу это
обслуживание других экономик, а с другой – возникает вопрос: как быть с тем
потенциалом, которым обладает эта территория, и который не может быть вовлечён
в эту сферу деятельности? Высокий уровень конкурентоспособности даже при
наличии льгот в наших условиях обеспечить непросто (включая сырьевой сектор),
поэтому резиденты территорий опережающего развития не торопятся на внешний
рынок, хотя преференции ориентируют их на это. Но есть виды деятельности, в
результатах которых есть потребность, заинтересованы многие страны, но сами
этого производить не могут. А мы это делаем, есть опыт, технологии,
специалисты, признанный мировой авторитет, зато нет конкуренции. – Таких видов
деятельности немного, что облегчает решение вопроса о выборе приоритетов.
В Программе в качестве
приоритетов рассматриваются традиционные углеводороды и их производные, лес,
рыба и т.п. А как быть с космодромом «Восточный», как быть с тем, что в этой
части планеты функционирует более десятка стартовых площадок, всё больше стран
желают быть вовлечёнными в эту сферу, поскольку все острее ощущается
потребность в телекоммуникациях и связи, в прогнозах погоды, мониторинге
будущих урожаев, предупреждении стихийных бедствий, и даже полётах на другие
планеты? Кому же как не России обустраивать интеграцию в этой сфере, объединяя всё
больше стран, и поощряя развитие прежде всего у себя этих видов деятельности.
Рассматривая это направление как проект на много десятилетий вперед,
формирование мега-регионального космического кластера по праву должно стать
приоритетом Национальной программы. Под такую задачу понятно, на что должна
быть ориентирована разведка и добыча полезных ископаемых, что может быть предметом
экспортных поставок, а что станет исходным сырьем для производств на нашей
территории. Какие производства (рабочие места) и в какой последовательности
должны создаваться, какие резиденты могут претендовать на льготные режимы, и
даже на много лет вперед открывается перспектива подготовки кадров и их
востребованность. Здесь вам и разделение труда, и специализация, и кооперация,
как внутри региона и страны, так и вне. В этом и производительность труда, и
новые формы интеграции
Или освоение Мирового океана.
В Национальной программе обсуждаются проблемы освоения Арктики, но опять в
залоге добычи и продажи «национального достояния». Нет даже намека на то, что морские
ресурсы в этой части страны имеет планетарное значение, только внутренние воды
Охотского моря составляют полтора миллиона квадратных километров, что в полтора
раза больше площади Черноморского и Балтийского бассейнов, в каждом из которых «толкаются»
почти два десятка стран. А исключительная морская зона России, которая составляет
5,5 млн. кв. км, не рассматривается как ресурс развития в Национальной программе
развития Дальнего Востока.
Программа, призывая к
«нестандартным решениям», тем не менее не содержит ни одной смелой идеи:
сохраняется «традиционное сотрудничество», экстенсивное расширение географии
связей в привычном формате, и «встраивание дальневосточных производителей в
цепочки добавленной стоимости по широкому спектру отраслей», «эффективную
работу с тарифными и нетарифными барьерами», и «вовлечение» непонятно только на
каком основании «в процессы либерализации в АТР в рамках торговых переговоров
Евразийского экономического союза». – Как это обеспечит шестипроцентный прирост
экономики, что заставит остаться здесь тех, кто ещё не успел уехать, за счёт
чего будет обеспечён уровень жизни населения, и какая роль отводится
дальневосточным производителям, которых Программа встраивает «в цепочки
добавленной стоимости», – на все эти вопросы ответ из области психиатрии: «всё
будет хорошо».
О главном
– Прежние руководители Минвостокразвития уверяли нас,
что им удалось обеспечить лучшие демографические показатели за последние
двадцать лет, что почти удалось отток населения. Все уже подумали, что этот
фактор, ограничивающий экономическое развитие, удалось преодолеть. Разве это не
так?
– При всей остроте проблемы
сокращения численности населения Дальнего Востока, тем не менее утверждать, что
это является главной проблемой, сдерживающей развитие Дальнего Востока,
принципиально неверно. – Неверно, во-первых, потому, что, давайте представим, что
вдруг удалось восстановить утраченную численность, неужели исчезнут
сдерживающие факторы развития, или это станет порождением новых проблем (с
жильем, работой, экологией и пр.)? Во-вторых, насколько точно мы представляет структуру
населения, покинувшего этот регион: какие социальные и профессиональные группы,
возрастные характеристики, отраслевая занятость, региональные различия. В
частности, какую долю из числа уехавших составляют военнослужащие и их семьи,
сколько при этом потеряли учителей и врачей? В-третьих, как изменилась за эти
годы экономическая структура региона, сколько и каких предприятий исчезло, и
сколько и каких создается сегодня? – Один только пример: сколько народу было
занято в спонтанно сложившейся автомобильной отрасли начиная с предпродажной
подготовки в Японии до доставки автомобилей в Сибирь и далее. Десятки тысяч
человек, и это, замечу, самозанятость, это массовая автомобилизация, новый
порядок мобильности населения. Усилиями государства этот вид бизнеса был
свернут, на его месте была создана отверточная сборка на триста рабочих мест, и
ещё десятка два дилерских компаний по продаже импортных авто. – Вопрос: каковы
миграционные потери региона в результате этого государственного решения? Возможно
здесь следует искать главные сдерживающие факторы социально-экономического
развития, объясняющие причины оттока населения.
Хотелось бы верить, что
благодаря принятым мерам удалось сократить убыль населения за последние годы. Бодрый
доклад Министра о том, что-таки удалось достичь «лучших» демографических показателей,
не подтверждает безжалостная статистика, численность продолжает сокращаться,
хотя уже и не так быстро, как раньше. Но этому есть и другая версия,
объясняющая замедление: просто уезжать уже некому.
Регион сталкивается с
острым дефицитом квалифицированных кадров, и невозможно понять перспективу инвестиционных
проектов, создающих более 130 тыс. новых рабочих мест, когда на каждого
незанятого приходится от трёх до пяти вакансий, уровень безработицы чрезвычайно
низок, а отток населения продолжается.
Достаточно ли рычагов?
– Столько законов было принято, столько управленческих
структур создано, неужели этого недостаточно, чтобы Национальную программу
реализовать?
– Шесть лет назад
Правительственная комиссия одобрила модель развития макрорегиона, в основе которой
создание конкурентоспособного климата, поддержка экспорта и развитие
конкуренции. Через год эта же комиссия вмонтировала «новые механизмы»: «территории
опережающего развития», «свободный порт Владивосток» и некоторые другие.
Принято 39 федеральных законов и 170 нормативных актов. Прошло пять лет
«опережающего развития», пора бы предъявить результаты, или хотя бы ожидания
того, что созданная база позволит на следующем этапе обеспечить ускорение. Но щадящая самооценка ограничилась тем, что были «сделаны
только первые шаги», и потому «пока не удалось решить главную задачу –
обеспечить прирост населения на Дальнем Востоке, создав условия для комфортной
жизни людей в макрорегионе».
Предлагаемый набор мер в
рамках Национальной программы можно дополнять или изменять, но суть это не
меняет: решается задача текущего момента, это реакция на проблемы, с которыми
пришлось столкнуться за время внедрения льготных режимов. Авторы не подвергают
сомнению правильность избранного пути, а потому в Программу включаются
декоративные, косметические меры, вряд ли претендующие на принципиальные
изменения.
Весь набор предложений в
Национальной программе обещает максимально лояльный режим для инвесторов,
только бы пришли с деньгами, добыли и переработали национальные богатства. Каждая
из перечисленных мер, возможно, будет приводить к повышению инвестиционной
привлекательности в названных отраслях, но, во-первых, есть ли под этим
сколько-нибудь глубокое понимание соотношения затрат и результата; во-вторых,
значительная часть предлагаемых решений являются продолжением текущей работы,
или обязательством завершения недоделанных проектов; в-третьих, насколько всё
это соответствует масштабу Национальной программы и не является ли все это дублированием
Программы развития Дальнего Востока и Забайкалья до 2025 года?
Проект
проекту рознь
–
Но в Программе же есть проекты, которые готовы обеспечить прорыв?
– То, что Программа не предлагает прорывных проектов, и всё строится на
основе «реалистичного, прагматичного подхода», выбор авторов, их право, но с
некоторыми из них принципиально невозможно согласиться.
Проект так называемой Владивостокской кольцевой автодороги (ВКАД)
направлен на решение острой транспортной проблемы, что «позволит перенаправить
движение транзитного потока грузовых автомобилей из центра г. Владивостока», увеличит
грузооборот Владивостокского морского торгового порта вдвое, снизит
транспортную нагрузку на городскую сеть. На первый взгляд заманчиво: возрастут налоговые
поступления в бюджет, улицы города освободятся от контейнеровозов, исчезнут
пробки, улучшится экология. Есть обстоятельства, отягощающие проект: часть
будущей трассы проходит вдоль берега Амурского залива и «отрезает» горожан от
моря. Далее дорога уходит на остров Русский – рекреационную зону города, откуда
по мосту через пролив Босфор Восточный выводит на объездную трассу
Патрокл-Седанка, аварийность которой и без того достаточно высокая, а с появлением
на неё большегрузов рискует превратится в гибельное место (туманы, гололёд,
отсутствие съездов и т.д.). Но это локальные проблемы городского уровня.
С геостратегических позиций, можно видеть, что удвоение грузооборота
порта, и достижение уровня в 30 млн. т не меняет его позицию по отношению к
портам Пусан (300 млн. т), Сингапур (600 млн. т), Шанхай (700 млн. т). Какой
прорывной эффект у этого проекта? Порт естественно привязан к морю, хотя возможны
варианты: «сухой порт». А городу зачем тесниться на сопках, удорожающих жильё и
инфраструктуру, за те же деньги на равнине можно построить два таких города. И
он реально перемещается в этом направлении, где более спокойный рельеф, где
формируется крупный транспортный узел. Границы Владивостокской агломерации,
которая 30 лет назад ограничивалась водосборным бассейном залива Петра
Великого, раздвигаются по мере роста мобильности населения и приращения
инфраструктурного потенциала, но сам процесс является результатом множества
несогласованных между собой проектов: там ТОР, а здесь бесплатные гектары,
где-то зерновой порт, а где-то новый угольный терминал.
Преодолеть стихию можно, заявив в Национальной программе масштабный проект
по формированию здесь Мирового города, восточной столицы России. И не в
административных границах сегодняшнего Владивостока, когда ни одна из городских
проблем не может быть удовлетворительно решена. Потребуется разработать
Генеральный план развития Владивостокской агломерации с современными портами,
высокотехнологичным центром судостроения, с развитой транспортно-логистической
структурой, с комфортными жилыми массивами, с национальным парком дальневосточной
природы. А прибрежная территория Владивостока с возвращенной в первозданное
состояние бухты Золотой Рог специализируется как пассажирский порт, способный
принимать десятки круизных судов, где базируется яхтенный флот, проводятся
международные соревнования. Такой подход позволит решить множество проблем,
которые сегодня не имеют решения в принципе, а проект ВКАД покажется просто
недоразумением.
–
Не могу не задать вопрос по поводу демографического развития, что ожидает
регион в перспективе?
– Невозможно не обратить внимание на совершенно фантазийную цель
демографической политики: довести суммарный коэффициент рождаемости на Дальнем
Востоке до уровня 2,073. В основе такой установки лежит представление о том,
что на Дальнем Востоке этот показатель превышает среднее значение по Российской
Федерации (по заявлению замминистра Минвостокразвития С. Качаева).
Сам коэффициент обозначает, что на каждую женщину в детородном возрасте
должно быть чуть больше двух рожденных детей. На Дальнем Востоке этому
требованию отвечают три субъекта федерации: Чукотский автономный округ,
Республика Саха (Якутия) и Сахалинская область, тогда как в наиболее населенных
субъектах: Приморский и Хабаровский края, Амурская и Магаданская области
суммарный коэффициент рождаемости значительно ниже. Кроме того, следует иметь в
виду, что на каждые 100 родивших женщин приходится в лучшем случае 90 девочек,
что обозначает сужающуюся базу естественного воспроизводства в следующих
поколениях. В целом же для поддержания простого воспроизводства населения
необходимо, чтобы семьи с тремя и более детьми составляли не менее половины
общего числа семей, много ли таких вокруг каждого из нас? Даже в Концепции
демографической политике для Дальнего Востока, утвержденной решением
Правительства РФ в 2017 году, к 2020 году суммарный коэффициент рождаемости
должен составить 1,95, а к 2025 году – 2,05, но даже эти скромные наметки, судя
по реальным процессам, не будут реализованы.
А
завершая разговор, вспомнился афоризм В.С. Черномырдина: «никогда такого не
было, и вот опять». Со второй половины 80-х годов прошлого века мы пережили не
менее десятка Государственных, Целевых, Президентских, Федеральных программ и
стратегий. Теперь появилась Национальная программа, которая по версии академика
П. Минакира затеяна для того, чтобы «заложить в людях новый цикл ожидания
перемен к лучшему». За это время Сингапур превратился в одну из первых экономик
мира, без ресурсов и программ. Южная Корея стала одной из самых развитых стран
в мире, Китай вышел в лидеры, став ведущей мировой державой. Может и нам пора от
ожиданий перейти к действиям, осмысленным и выверенным, которые приведут к
конкретному результату.
 |
| Фото Леонида МАКОГИНА |
Комментариев нет:
Отправить комментарий